Коллектив авторов - Альманах «Литературная Республика» №1/2013

Конвульсии духовной немоты
Являются ль предвестьем пароксизма,
Когда почудится: они не так круты —
Ступени, нас ведущие от тризны.

Карабкаясь из всех душевных сил,
Какую страшную мы делаем работу,
Пока из глотки, гной и кровь смесив,
Наш первый хрип прорвется сквозь мокроту.

И обессиленно, на ближних ступенях
Мы болью изойдем, обрезав пуповину,
И гниль с души отхаркиваем в прах,
Страшась не выкричать хотя бы половину.

Пусть это не конец – все повторится снова,
Но пароксизм души да разрешится словом.

Но пароксизм души да разрешится словом!
Из праха сотворен – вновь обратится в прах.
Все поглотит земля – она первооснова,
Она же и финал. Кому неведом страх

Исчезновенья. Кто пред ним достоин?
Прелестна женщина – где прелести ее,
Где покоренный ею воин? —
Равно в земле подвязка и копье.

Князь и его клеврет – равно в могиле оба.
Истлели хижины, бесследно после них
Исчезли города. В веках кладут во гробы
Великих – и чредой за ними – малых сих.

Так поколения сменяют поколенья,
И только слово убегает тленья.

И только Слово убегает тленья —
Вневременна его мистическая власть.
Сквозь поколения проходят светотенью
Высокая любовь и низменная страсть,

Добро и зло, призванье, отторженье,
Счастливый сон или ночной кошмар,
Презренный факт, игры воображенья
Божественный неповторимый дар,

И слезы старости, и звонкий смех младенца.
Хвала и клевета, участье и корысть,
И безрассудность чувств неопытного сердца,
И хладного ума расчетливая мысль —

Все в этом мире выражено словом —
Неизреченное сокрыто под покровом.

Неизреченное сокрыто под покровом —
Таинственна его космическая суть.
В глубины призрачные знанья внеземного
Не многие из нас сумеют заглянуть.

На верхних ступенях, где лестница спиральна,
Лист Мебиуса прям, и время не бежит,
Где можно понимать, что – мудро и печально —
Мурлычет старый сфинкс подножью пирамид,

Где памятью времен наполнен звездный ветер,
Бездонность глубины – с бездонностью высот
Сопряжены, и где – освобожден и светел —
Неизреченное наш дух осознает —

Лишь там приемлем мы без страха и сомненья,
Что отторгает мысль по логике мышленья.

Что отторгает мысль по логике мышленья! —
Как трудно постигать неразвитой душой
Погрязшим в бытие почти без сожаленья —
Как долго нам идти по лестнице крутой,

Как странно нам внимать звучанию эфира,
Как страшно нам дышать разреженностью сфер,
Как далеки от нас Учителя Памира
И провозвестники любой из наших вер.

Не логикой ума, но вспышкой вдохновенья
Способен человек проникнуть за предел,
Назначенный ему Творцом от сотворенья —
И тем преодолеть ничтожный свой удел.

Мы вправе полагать себя венцом творенья
Лишь в краткие минуты вдохновенья.

Лишь в краткие минуты вдохновенья
Способен человек подняться до Творца
И от слепой толпы не жаждать поклоненья
И ни лаврового венца.

Но может быть, когда минуты эти
Придут к тебе не раз или не два,
И ты сумеешь подобрать в сонете
Ложащиеся на сердце слова —

Когда-нибудь на твой могильный камень,
Который, как и ты был, одинок —
Но кто-то благодарными руками
Положит свежий палевый цветок.

И это все, что человеку надо:
Из всех наград – достойная награда.

Из всех наград – достойная награда …
А если кто-то из слепой толпы,
Хоть кто-нибудь к тебе пробьется взглядом
Сочувствия, а может быть, мольбы —

Хоть кто-нибудь, с душой слабее тени…
Ты – сильный духом – сердце отвори
И с тем вторым – пусть через все ступени —
Найди слова и сам заговори.

Пусть самому себе ты жалок и противен
И знаешь о себе, что сам – лишь прах и сор,
Но, выйдя из толпы, ты стал оттуда виден
И потому ты – Бог, что означает – добр.

Из тех, кто выбрал путь высокого боренья,
Блажен лишь тот, в ком нет ожесточенья.

Блажен лишь тот, в ком нет ожесточенья,
Кто принял мир таким, каков он есть.
И путь его – высокого боренья
С самим собой – тебе Благая Весть.

Нить Ариадны в долгом лабиринте
Земных страстей – неоценимый дар.
Но вновь и вновь произойдет соитье
Быка и человека. Минотавр —

Вот символ – греками угаданный – породы:
Не богочеловек, а человекобык.
Из шкуры вылезти – мучительные роды,
Пока сквозь морду не проступит лик,

Как пробивается луч света сквозь ограду…
Кого винить – ты сам себе преграда.

Кого винить – ты сам себе преграда
На избранном тобой единственном пути.
И женщина твоя – ей так немного надо —
Увы, она права в желании уйти.
Ты говоришь себе: как может быть иначе —
И вспарываешь жизнь —
как брюхо рогом – лбом.
Но женщина твоя опять сегодня плачет —
Ты снова позабыл, что есть она и дом…

Набыченный и злой, ты стынешь у порога,
Упершись взглядом в пол,
чтобы не видеть слез.
И слышишь лишь одно – тебя зовет дорога
В высокий мир твоих безумных грез.

Что – женщина! Ты – монстр.
Из глотки рвется рык.
Ты – минотавр, ты – человекобык!

Ты – монстр, ты – Минотавр, ты – человекобык
Ты груб, и ты силен, и можешь жить на свете.
Но счастлив ты лишь тем, что дан тебе язык —
Живую душу выплеснуть в сонете.

Твой путь еще далек, ступени высоки,
В душе еще тоска, и сумерки, и тени.
И счастлив ты лишь тем, что женщина руки
Не отняла в минуту сожалений.

И если ты устал и хочешь заглушить —
Хотя бы водкой – страх, что обречен от века,
Ты счастлив тем одним, что доброту души
Наследовал от Богочеловека.

Еще не человек, а человекобык…
Но вот сквозь морду проступает лик…

Язык не закрепит пустого вздора —
Что наша жизнь без грана доброты!
Наедине с собой не пережить позора
Духовной немоты.

Томление души да разрешится словом —
Одно лишь слово убегает тленья.
Неизреченное сокрыто под покровом,
Отторгнутое логикой мышленья.