Коллектив авторов - Альманах «Литературная Республика» №1/2013

И так редки минуты вдохновенья,
В которых смысл и высшая награда
Существования. К чему ожесточенье,
Кого винить! – В тебе самом преграда:

Ты – Минотавр, ты – человекобык —
Едва-едва просвечивает лик…

Занавеской снег завесил
Просинь светлого окна,
Бродит вечер среди кресел,
В темном доме тишина!
Струйкой льется свет фонарный
На покинутом дворе,
Год уходит календарный
В задремавшем декабре.
Жизнь земная замирает,
Замерзают облака,
На снегу фонарь сгорает,
Поступь времени легка.
Эту поступь, словно детство,
Не расслышать за окном.
На скамейке по соседству
Спит декабрь спокойным сном.
Среди кресел в тихом доме
Время замыкает круг,
Фотографии в альбоме
На год старше стали вдруг.
Занавеской сон завесил
Дня и вечности итог,
У иконы среди кресел
Погасил лампаду Бог…

Растаял день, и выпал снег,
Кружа устало,
Как будто в прошлое побег —
Похолодало.
То ль полусвет, то ль полутень
На снег упала —
Погас закат и минул день.
… Похолодало.
Бегут вечерние часы
Куда попало.
… В пределах средней полосы
Похолодало.
И нет от лета и следа —
Тепла так мало,
Но не на век, не навсегда
Похолодало.
Врасплох капризная капель
Меня застала,
Но нынче – март, а не апрель.
… Похолодало.
Но встал восход – монах в миру —
И вдруг несмело
Запели птицы поутру
И потеплело.

Хожу по жизни, как по кругу,
На дождь размениваю сны,
На снег размениваю вьюгу,
На осень – перезвон весны.
На дни размениваю вечность,
Иль на года – не все ль равно,
А на задумчивость – беспечность,
На грусть – веселье и вино.
На холод – полдень разогретый,
На строчки – отдых и уют,
Но неразменною монетой
Любовь и Вера предстают.

Сыпать снег зима устала —
Намело за две недели.
… На рябине, где попало,
Примостились свиристели.
Это жизни повторенье —
Перьев сказочный наряд,
Снег стряхнувши с оперенья,
На рябину сели в ряд.
На деревьях нету места:
Что ни ветка, то привал.
В тишине февраль-маэстро
Им тихонько подпевал.
Нет предела канители,
Даже время мчится вспять.
… Улетели свиристели,
А февраль помчался спать.
Стайка шумно улетала,
Февраля тревожа сны.
… Сыпать снег зима устала —
Две недели до весны.

Из слов тончайшие сплетая кружева,
Воздушных рифм взмывала в небо стая.
В смысл облекались нужные слова,
За музыкой стиха взлетая.

Вытягивая шею, как струну,
Она гортанным голосом читала
Свои стихи. И словно улетала
В свою, лишь ей известную страну.

Она по толерантности своей
В общении была доступней многих
Прозаиков, поэтов и людей
К себе лояльных, к посторонним строгих.

Она не осуждала никого,
Поскольку жизнь как данность принимала.
«Один за всех и все за одного», —
Так дружбы постулат воспринимала.

И хрупкая, она была бойцом.
Гражданский долг как совесть трактовала.
За честь друзей бесстрашно восставала.
Была в поступках и в стихах творцом.

И утонченная, была «Прекрасной дамой»,
Являясь смелым Рыцарем пера.
Она была жива еще вчера.
Непоправимой отзовется драмой

Для всех ценителей поэзии уход
Ее из жизни. Человек культуры
И украшение литературы,
Имела свой к поэзии подход.

Ее с поэзией составился союз
В любовь взаимную преображеньем,
Усиленным цементом брачных уз
И спаянным глубоким уваженьем.

Она в журнал с названием «Метрополь»
Внесла талант и жар своей души.
Попытки новый воссоздать Акрополь
Были восприняты, как миражи,

Людьми, честь для которых просто байки.
Кто из-за страха потерять пайки
Коротким мановением руки
Свободу силился пересадить на «пайки».

Ей по трудам бессмертие досталось
Удел лишь избранных. И крест свой на Земле
Она несла достойно. Нам осталась
Ее поэзия и ручка на столе.

И в перспективе дальней панорамы
Читателей ждет лучшая пора:
Мы сохраним портрет Прекрасной дамы
В доспехах Рыцаря пера.

Неужто катаклизмы на планете
Предвестник всеобъемлющего краха?
Как научиться созерцать без страха
Стихии грозной «пируэты» эти?

Взорвется изнутри вся твердь земная.
Фонтаны магмы вырвутся с надрывом,
Кроваво-гнойным лопнувшим нарывом
Польется лава, землю закрывая.

Прекрасные цветущие долины
Поля, леса и степи, горы, скалы
Покроет пепел. Скроются равнины.
Золой заполнятся глубокие провалы.

И океанов водные просторы
Поднимутся, столбом вздымаясь в небо,
Прибрежные смывая коридоры
И города, как будто их и не было.

А тот, кто чудом не погибнет сразу,
Столкнется с вопиющей перспективой:
Болезнями и тленом, и заразой, —
Оставшихся в живых прерогативой.

Страшна природы буйная стихия.
В сравненье с ней война – простая драка.
Случись такое, не прочту стихи я
Ни Пушкина, ни даже Пастернака.

Ну а пока в окно стучатся грозы,
Пройдусь по саду, наведу порядок.
Сорву редиску с обновленных грядок
И посмотрю, как расцветают розы.

На стыке каждого тысячелетья
Миллениум грозит Армагеддоном.
И на пороге нашего столетья
Пророчески звучат тревожным тоном

Слова астрологов. Они пророчат, зная,
Что календарь летосчисленья майя
Предсказывает вновь парад планет,
Космическое тело на пороге…
Пускай летит по скатертной дороге.
Армагеддона не было и нет!

Зять за старухой в дом прислал такси.
Малыш кричал, с ним не справлялась дочь.
«Ты поезжай», – сказал старик. «Проси,
Пусть к нам приедут, коль самим невмочь».

За дедом последить мог взрослый внук.
Не оставлять же деда одного.
Уход за ним не требовал наук —
Покушать дать и больше ничего,

Поговорить о жизни, о любви.
Дед политических ни с кем не вел бесед.
Приятель деда, грамотный сосед,
Сам заходил – зови ли, не зови.

Обед был приготовлен на три дня.
Старуха вкусные всегда варила щи.
Бывало, от нагрузок хоть трещи,
Но ей на всех хватило бы огня,

Да только зренье начало слабеть.
Забот, обязанностей – через край.
Да дед сдавал, частенько стал болеть.
Что делать? Хоть ложись да помирай.