Коллектив авторов - Альманах «Литературная Республика» №1/2013

Но это к слову. А в делах она
Старалась все успеть на всю семью.
Вела хозяйство, в сущности, одна,
Следя за всеми взрослыми семью.

Отдельно жили дети. Много раз
В командировках длительных был сын.
Невестка на работе. Внук один
Из института заезжал подчас.

Он деда уважал, ценил, любил.
Дед мог ему толковый дать совет.
Промчался не один десяток лет,
Но дед былые годы не забыл.

Который день старик не мог уснуть.
Точнее, он не спал аж третью ночь.
Болело сердце, и сжимало грудь.
Как ни старался врач, не мог помочь.

Вот, наконец, в дом бабушка вошла.
На взгляд прикинула всю очередность дел.
И первым делом к деду подошла.
На нем белье сменила. Он поел.

Сказал: «Спасибо» и порозовел.
Из глаз скатилась тихая слеза.
И он, закрыв усталые глаза,
От радости уснул и… захрапел.

Каникулярные аллеи
светились сказкой в январе,
и снег на радость детворе
был пышным, будто сено летом.

Устав от праздного безделья,
но все еще ленив до лыж,
как расшалившийся малыш
играю словом.
Крепким телом
мамаши с горки разгоняли
детей на санках. Гомон, визг…

Пора бы выставить вам иск,
любимая, с семью нулями
за бестолковый зимний отпуск,
за неиспользованный шанс
распить нам на морозе шнапс.
И я болтаюсь, как оболтус,
скучая дико, между прочим.
Работа тем, кто одинок, —
друг ситный. Только орденок
дадут навряд ли.
День испорчен.

А, впрочем… выдвинусь навстречу,
как принц на белом скакуне,
вам, жизнь моя! Пусть Геркулес
нам светит.

Ледяной картечью
нас встретит горка поздней ночью,
и спуск, конечно, будет пуст,
и будет шнапс, и горечь уст…
Ну что же! Отпуск не окончен.

Сквозняк в приоткрытую дверь
щекотит клочок на притворе,
и он шелестит, как притвора,
но сам рвется вверх.

Подглядывать в яркую щель
забавно и капельку страшно
(как в детстве, мечтая быть старше).
Тропинка в плюще

там вьется в загадочный мир,
где тоже есть путь вверх, и тоже
он кем-нибудь не подытожен…
Но руку сними

с дверной ручки. Детство уже —
не повод подсматривать. Значит,
у щели иная задача.
Клочок в вираже
взлетел и куда-то исчез…
Хлопок сзади был очень громким,
и мир впереди стал огромным…
зачем?

Кому-то сладким – одеяло ватное,
кому-то – по грехам их – запах серы,
а мне достались песни ветра с вантами.
В отсутствие надежд спасает вера.

Не вера в Бога, пусть она и главная,
а вера в беспредельность человека,
ведь человек есть штука тугоплавкая
и не ржавеет.

Солнце греет веки,
оно мне часто помогает с курсами
и часто слепит, все-таки ведь – солнце,
но нам не привыкать, на то и русские,
чтоб следовать ему, как крестоносцы.

Кто – человек?
Принцесса на горошине,
горошина – Земля, вода – матрасом.
Мне будущее – это вера в прошлое,
не прожитое глупо и напрасно.

Не важно, что осталось, – на готовое
попасть мне не судьба.
Пойду на веслах
в безветрие, пора отдать швартовые.
Я должен.
Наплевать, что будет после.

Новое десятилетие, каркнув
ненастоящим, но очень реальным,
режет искусственный камень «болгаркой»…
Время искусственных материалов.

Трудно найти что-то – из настоящих,
даже любовь излучает токсины…
Боль, правда, выглядит очень бодрящей,
невыносима
не наполовину.
(Только не понял – за что. Но знать это —
даже не знаю, чья прерогатива).

Души – не биодобавки в котлеты,
но ведь – похоже, да так, что противно.
Что характерно: ладонью тронь пластик
куртки, – там бьется тревожно и грустно…
Тело уже не «сосуд для», а кластер
(слишком опошлено слово «искусство»).

Мир изменился, но я все надеюсь, —
лишь бы не в главном. Оно, как пылинка…
золота в горной породе. Бесценна.
Мы без него – просто шлак, инвалиды.

Время искусственных материалов,
в сущности, – обыкновенное время,
не параллельно и не радиально.
Мы в нем себе лицемерим линейно,
будто действительно альтернативу
можем создать.
Можем.

Из акварели.
Но под покрытием из дермантина
будет болеть.
Вам видны параллели?

Часть, половина, пылинка —
не важно.
Камень искусственный пилится,
время
катится, ка… будто пятка на влажном,
но падать – нам.
А хотите, проверим?

Улыбка Бога навсегда кисла.
И не завидуйте ему.
Еще бы!
Каким бы ни был он могучим, добрым, —
возможно ли создать добро без зла?

У палки два конца. Кому ни дай,
одним копнув, другим убьет, простите.
Спасает только то, что есть Спаситель.
Но кто спасет Его? Мы? Никогда.

Не потому ли с нами Он молчит,
не применяя никогда ни слов, ни силу…
и мучается от бессилия. Стерильно
Его могущество. Бог? Получи!..

В черной-черной куртке черную коляску
с маленьким ребенком женщина везет.
Запивает пивом жизнь свою – не сказку,
курит с матом звонким, ничего не ждет.
В черной-черной жизни вырастет ребенок,
купит себе куртку черную, как смоль.
Черную коляску, выйдя из пеленок,
видя шутку злую, оттолкнет, как боль.
А навстречу в белом тихо, осторожно
пред судьбой ступая, катит малыша,
может быть, Мадонна – (в жизни все возможно)
мама молодая; смотрит, чуть дыша,
смотрит на девчушку – в розовом, воздушном
одеялке с лентой, улыбаясь ей.
Встретились случайно взгляда два. Что лучше:
черный или белый цвет судьбы твоей?

Мне дружеский привет сегодня Вы послали,
Но буду ждать опять признания в любви.
Не бойтесь, никогда не принесу страданий.
Мой друг, я огорчусь, коль огорчитесь Вы.

Ваш дружеский привет покой мой не нарушил.
Могу о Вас мечтать, тепло стихов храня.
Не ведая того, Вы ранили мне душу.
Вы, мимо проходя, не видели меня.

Я знаю, что любить Вам есть кого сегодня.
Я знаю, не забыть прошедших дней и лет.
Когда цвела весна, мы были не знакомы.
Не посылайте мне холодный Ваш привет.