Коллектив авторов - Альманах «Литературная Республика» №3/2013

Здравствуйте гады-поэты!
Что лицезреете днём?
Складно слагая куплеты
злую реальность боднём!
Каждый вонзает в что хочет
острое жало пера.
Круглая баба хохочет,
за окоёмом – дыра.

Очередной меморандум:
«Славьте Россию рублём!»
Злобно кромсающий фатум
шансы кокошит дубьём!

Про «Вшивую горку»
немало легенд
уже рассказал мне
беззубый сосед.
Её омывает речушка одна —
речушка-пичужка сейчас
не видна.
Замыслили люди
построить здесь град,
работали страстно
почти стройотряд.
Воздвигли ансамбли —
большие дома,
слепили дороги
уже как всегда.
И не было мысли —
считай, парадокс,
речушку очистить
и выстроить мост,
проторить дорожки:
Округ берега
и вдохновенье —
Чернавка-река.

Ничего не изменится —
будет доблесть и честь,
и как прежде кобениться
изуверство и лесть.
И расхристанный пьяница
будет жить на пятак,
и богач вечно маяться,
что-то сделав не так.
А светить будет Солнышко,
ублажая траву,
и любить будет девушка,
умножая молву.
То ли оклик за речкою? —
вечно чуду гулять!
Дом дышать будет печкою,
надо это понять.

Общество нездорово,
где кошкам проход,
людям – нет!
Железные двери толково
воздвиг, сам не свой,
интеллект.
Нас всех ослепила удача,
удача – заслуга раба,
тащите билетик, судача,
а там – не расти трын-трава.
Сегодня обманщик
в почёте,
он смотрит лукаво вперёд,
а вы как сегодня живёте?
Да, дело его не умрёт.

Эта птица – загадка,
красота неземная.
Грудь покрыта румянцем,
вся в цветах горностая.
Голос, нежно зовущий
в несказанную даль,
где ведёт хороводы
чаровница-печаль.
Кто ты, птица-загадка?
Из какой стороны
прилетела на свет ты
одинокой звезды?
Я б назвал тебя: радость.
Утоли мне печаль.
Ничего не осталось.
Пусто. Кто мы?
Прощай…

Грустный день в резиновых калошах
Шёл понуро, ноги волоча.
Мелкий дождик серым макинтошем
Ниспадал с унылого плеча.
В лужах парк, нахохлились скамейки,
Капли льют за шиворот с зонтов.
Сумерки сгущаются в аллеях.
День тоску нагнал и был таков…

Податливая глина уступила,
И приняла назначенную форму.
Прошла сквозь пламя адова горнила;
Кувшином стала звонким, но… покорным.
В нём мёд и пиво пенились, играя,
За здравие хозяйки в именины,
А в жажду квас, иль молоко до края.
Но времени часы неумолимы.
Состарился кувшин: рубцы, морщины,
Скололась ручка, выщерблено днище.
На угощение друзьям старинным
В сосуде новом предлагают пищу.
Уж не хранить медов и пенной браги,
Не быть обласканным мозолистой рукою.
… Хоть вдребезги, как есть, при всём параде.
Не дай Господь, стать уткою ночною!

Отпылало кострище заката,
Отгорели пожары войны.
Поле боя дремотой объято,
Разноцветные видятся сны.
Здесь когда-то была деревенька
На зелёной ладони горы.
Как цыплята, пищали ступеньки,
Под ногами босой детворы.
Ветер пепел развеял от хаты.
Закопчённая матушка-печь
Всю семью здесь кормила когда-то;
От беды не смогла уберечь.
Словно дряхлая бабка с клюкою,
Исподлобья глядит в небеса.
Ломит кости в ненастье и воют
Прошлой памяти голоса.
Не затеплится печка снова,
Голубой не взовьётся дымок.
Скорбной сажи платочек вдовий
Краем держится за шесток.
В поле брани верблюд кирпичный
Виден издали, за версту.
Не забудет он горемычный
Безымянную высоту.

Грустно пружинка тенькнула,
Мёбиусу не веря.
Стрелки – рабы бессменные —
сгорбились от потери.
Встали часы настенные,
скинули власти бремя.
Звёздным песком Вселенной
перетекает время.

Видели качели? Вверх и вниз…
То стремимся в небо – синюю высь.
Крылья за спиною, блеск в глазах,
Сердце птицей бьётся. Вздох души: «Ах!»
То из поднебесья – камнем вниз.
Может, зря задумали вознестись?
И не держат крылья, в мыслях – Бог.
Из груди несётся тяжкое: «Ох!»
Жизнь моя – качели: вверх и вниз…
Вот опять к Олимпу устремлюсь ввысь.
Впереди победа манит. «Ах!» —
Радостное звонкое на устах.
Неземное чувство: всё могу!
Пожелаю счастья даже врагу.
Но Икара крылья так хрупки,
Ветер по живому рвёт на куски.
Снова неудача: страх, и боль,
И паденье в пропасть – такова роль.
Сердце замирает, горький всхлип:
Где бы взять соломки да подстелить?
Вот они качели: вверх и вниз…
Взлёты и падения дарит жизнь.
Гладкая дорога – лучше всех.
Всё равно карабкаюсь тропкой вверх.

Год последний, високосный
Владимир Высоцкий
Я не нужен этой даме в чёрном,
Так устал, все силы исчерпал.
Пропасти на перевале горном
Манят, манят в призрачный провал.
Отпусти, осталось мне так мало,
Жизнь стоит на гибельном краю.
Рвётся сердце, слишком слабым стало
В том последнем прерванном бою.

Я не смог, уехал из Парижа,
Ты не плачь, вернусь к тебе, поверь,
Береги себя и будь поближе
Самая большая из потерь.
Поцелуй последний, щёк небритость,
Меня гладишь ласково рукой.
Глаз любимых горькая открытость,
Взмах руки прощально-нежный твой.

Я сгорал, не умещался в сутки
Тот накал, в котором я кипел.
Жизнь осколками распалась на минутки
В том калейдоскопе адских дел.
Високосный год, восьмидесятый,
На Ваганьковском цветы, цветы…
Конь мой привередливый, крылатый
Доскакал до огненной черты…

Жизнь сорвалась, как струна гитары
В свой последний прерванный полёт,
Но мой голос на пластинке старой,
Как и прежде с хрипотцой поёт.

На пригорке церковь деревянная,
К небу тянутся крестами купола —
Древних витязей шеломы бранные,
Чтоб земля сохранною была.
Рубленных домов старинно кружево,
Расписных наличников узор.
Деревенька, милая, как нужно нам
То, что ты хранила с давних пор.

Всё, что завещали наши прадеды —
Дух особый русских деревень.
Он давно в стране у нас украденный,
Пустотой окон чернеет тень.
Заросли поля чертополохами,
Обмелели речек берега.
И скрипит журавль от боли охая,
И гниют сопревшие стога.