Коллектив авторов - Альманах «Литературная Республика» №3/2013

Когда спускаешься вниз по склону горы, не видишь сверху ни зацепов, ни выступов. Такова специфика спуска. Земля кажется гладкой. А тут ещё снег всё покрыл. Дополнительная сложность. Но горные ботинки не первый раз выручали своего хозяина, находя на ощупь неровности там, где их вовсе не видел глаз.

Из плена висящих туч над самой Ялтой неожиданно вырвалось солнце и начало слепить глаза. «Ещё новость, – подумал с досадой Пётр Сергеевич. – Пришло ясно солнышко совсем некстати. Да, но это значит, что уже восьмой час. Теперь внимание, как бы не столкнуть случайно рюкзак Володи, на котором он, кажется, держится».

Находясь рядом с телом, можно было легко различить под снегом ноги, руки и голову Володи. Он лежал, согнувшись лицом к скале и, наверное, не видел, что зацепился на самом краю обрыва.

Пётр Сергеевич укрепил как следует ступни своих ног, чтоб не заскользили, наклонился над телом товарища и стал смахивать снег с лица, воротника, плеч. На Володе было кожаное пальто с тёплой меховой подкладкой и меховым воротником. Слой снега оказался небольшим. Видимо, здесь не так мело.

Мелькнула мысль: «Взяли бы второй моток верёвки на метеостанции, хватило бы прямо сюда. Легко вытащили бы тело за ноги. А тут придётся самому вверх тянуть. Ну, сам виноват. На такое расстояние не рассчитывал. Сколько здесь? Метров двадцать пять тире тридцать? Не так-то просто. Вчера днём до метели было солнце. Очевидно, могло подтаять, а ночью ударил мороз. Потому и наст твёрдый, хоть и мело потом, но именно здесь, на площадке, меньше. Не соскользнуть бы. Ну да пора начинать».

Боясь резких движений, стал выпрямлять согнутые в коленях ноги Володи. В этот момент раздался тихий стон. Мороз пробежал по коже Петра Сергеевича. Глянув в лицо Перенеева, он увидел, что глаза его открыты.

– Ты жив, жив, чёрт возьми?! – изумлённо воскликнул он. – Володька!

Ещё немного припорошённые губы шевельнулись, как бы борясь со сковывающим морозом:

– Пить, Петя, – прошептали они.

Пётр Сергеевич засуетился. Словно он сам ожил, и нет теперь для него ничего в этом мире, кроме товарища живого, беспомощного на краю пропасти. Он даже засмеялся от неожиданной радости и заговорил ободряющим голосом:

– Ах ты! Жив чёрт! Ну и ну! Тут у меня коньячок. Он тебя согреет.

Быстро скинул со спины рюкзак, достал флягу и, протягивая её ко рту Володи, продолжал говорить:

– На вот, брат, глотни. Да осторожнее, не поперхнись. Не разучился, небось, пить-то? И колбаской закуси. Только не двигайся пока, а то, честно говоря, нам с тобой загреметь отсюда легче, нежели коньяк выпить.

Володя глотнул напиток, вдохнул запах колбасы, но есть отказался, слегка качнув головой:

– Воды, Петя, дай или кофе.

– Да я не взял. Вот ты беда! Кто ж знал, что ты, дурень, ещё живой? Понесла тебя сюда нелёгкая. Ну ладно, надо скорее выбираться. Там попьёшь.

Тридцать метров пути к верёвке были более чем вечность. Сам Володя не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Как потом выяснилось, при падении удары о скалу оказались чувствительными, два ребра сломаны.

Пётр Сергеевич долго пыхтел и отдувался, пока, наконец, перевернул большое грузное тело Володи на живот, отцепив предварительно от него рюкзак. Нужно было как-то тащить человека вверх, но это казалось немыслимым. Володя громко стонал и терял сознание при каждой попытке потянуть его за руки. Перекатывание Пётр Сергеевич исключил сразу после того, как намучался переворачиванием на живот.

– Не знаю, не знаю, – говорил он, – тут тебе и подъёмный кран не поможет. Проще шлёпнуться обоим вниз, и дело с концом.

Но шутки шутками, а положение было критическим. Два паренька, оставшиеся наверху, ничем помочь не могли. Женщин и врача скорой помощи отправили в Ялту перед утром, когда потеряли надежду найти Володю живым. Отправлять кого-то из ребят к далеко оставленной машине, Пётр Сергеевич не рискнул. Опять кто-то потеряется по неопытности. Приходилось рассчитывать только на себя.

Родилась идея толкать туловище сзади. Пётр Сергеевич достал из кармана перочинный нож, выкопал им две ямки в снегу и осторожно передвинул в них колени Володи. Затем, рискуя соскользнуть вниз, изо всех сил стал толкать и сдвинул-таки тело на несколько сантиметров. Это был маленький, но успех. Другого выхода он не видел. И толкал сантиметр за сантиметром. Перчатки были не нужны: руки горели при копке ямок и выгребании снега, всё тело истекало потом от усилий.

Володя поминутно терял сознание при каждом резком движении. Иногда Петру Сергеевичу казалось, что он сам потеряет сознание от усталости. Тогда он прекращал работу и начинал рассказывать Володе любопытные, как ему казалось, истории из своей биографии, чтобы хоть чем-то отвлечь Володю от собственных страданий. А может, просто хотелось выговориться и не думать о пропасти за спиной.

– Ты знаешь, – говорил он, – что я был на войне совсем мальчишкой. Ушёл воевать, как говориться, досрочно. Сделали из меня в полку связиста. Всю войну тянул связь. Катушку на спину и пошёл. Ещё там заметили, что у меня чутьё на самый короткий путь. Вот и тебя быстро нашёл утром. А то бы каюк тебе. Ну, так вот.

Однажды произошёл со мной смешной случай, за который даже орден дали. Тянул я, как обычно, провод лесом. Подхожу к дороге. Вижу, по ней солдат на мотоцикле едет. Далеко ещё от меня. А наша часть была буквально за пригорком. Вот я и думал, что это кто-то из наших едет. А как только он подкатил ближе, моё сердце и ёкнуло. Вижу, фриц с автоматом на груди катит.

Перепугался я, страшное дело. Из своей винтовки мне и стрелять-то не приходилось. Но всё же схватил я её и на немца. «Стой!», – кричу, а сам затвором щёлк! Однако то ли с испугу, то ли ещё почему, но не мог я заслать патрон в ствол, застряла пуля, хоть тресни.

Немец за автомат схватился, а мотоцикл нырнул на всём ходу прямо в обочину. Немец кувырком, мотоцикл через обочину на меня, я падаю. Короче, все лежим. Только я вскочилвсё же первым. Более живучий, значит. А немец лежит. Хватаю опять свою винтовку и кричу ему, чтоб поднялся.

Не знаю, что бы дальше было, если бы на мой крик наши ребята не прибежали. Немец оказался офицером. Вёз он пакет к себе в штаб, да я на дороге поперёк горла ему встал.

Самое смешное в этой истории то, что офицера этого надо было доставить в нашу часть, а так как я ездить на мотоцикле не умел, немца посадили за руль, а меня сзади. Никогда не видел, чтобы язык сам себя вёз в плен. Второй раз я тогда рисковал. Ведь немчура мог меня запросто скинуть или ещё что выдумать. Но обошлось. Потом орден дали. Как ни как, а языка я взял.