Юта Тен - Поцеловать небеса. Книга 1

Венька выскочил из подъезда, но их старенький белый «Москвичок» уже скрылся за поворотом.

У меня началась внезапная истерика от собственной глупости и слабости. Ну, как я могла испортить такой великолепный план? И зачем он привез эту дуру? Венька укачивал меня, как ребенка, обещал что-то, говорил про прошлое и будущее. Наконец-таки, я вытерла слезы и неуверенно подумала: «Еще не вечер». И это действительно было так.

А назавтра в поезде было грустно, тепло и темновато, и колеса божественно выстукивали: до-ча, до-ча, до-ча…

Я не вру. Дорога от станции до дома была мне неизвестна. Поезд пришел в час ночи. И вместе со мной вышли только два пассажира, которых встречали на машине. Они сердобольно пытались объяснить мне направление движения, но я, измученная угрызениями совести и тяжелым похмельем, плохо понимала их. В конце концов, они уместили меня в свою машину и подвезли до полпути. Все, я одна. Никого… Ничего… Только я и звезды.

Я пошла в указанном направлении, постепенно присматриваясь и понимая, что все не так плохо. Вдали виднелись фонари центральных улиц – мой единственный ориентир сейчас.

Я твердо решила купить бутылку водки в киоске у Барина, и мне было абсолютно все равно, как он отреагирует, если вдруг окажется сейчас там. У меня начиналась новая жизнь! Я уезжала отсюда, и все здешнее стало сразу смешным и неважным.

Когда я увидела знакомые места, узнала площадь, рынок и свою улицу, я, буквально, расплакалась от счастья. Мне так не терпелось увидеть дочку и рассказать ей, что теперь, с этого дня, вся наша жизнь по-настоящему изменится.

В это самое время я услышала за спиной чьи-то уверенные шаги. Оглядываться означало проявить интерес или испугаться… Я просто продолжала двигаться к заветному киоску, который был уже отчетливо виден благодаря неброской рекламе. Даже матерый маньяк со стажем не смог бы заставить меня передумать купить водку и выпить ее прямо сейчас, дома, под любимую музыку, в тепле и покое. Я заслужила эту малую малость!

Человек сзади молчал, но не отставал ни на шаг. Он вежливо подождал, пока я отоварилась, и пошел вновь. Молодая девушка в киоске сонно проводила нас взглядом и захлопнула оконце. Купленная бутылочка сделала преследователя решительней:

– Эй, слышь! Постой, что ли?

И здесь он произнес мое имя, что, честно говоря, повергло меня в ужас… Я и представить себе не могла, из какого он лагеря – союзников или врагов. Если он догонит, то обязательно завяжется разговор, прохожий будет бороться за право выпить за мой счет. Или станет бить морду… А может?…

Ну, нет! После всего пережитого я стала умнее. Не знаю, как бы я поступила еще несколько дней назад, но сейчас, не раздумывая, я задала такого стрекача! Я бежала без оглядки. Мимо, однообразной лентой, мелькали чужие заборы, топот моей тяжелой обуви отдавался эхом в ушах. Я удирала, как последняя трусиха, и думала: «Неужели я мало натерпелась за эти дни?» Меня молчаливо преследовали…

Вот и они, наши хлипкие воротца! Я со всего маху толкнула их, они поддались не сразу, сперва, дружелюбно ударив меня по лбу. Не закрывая щеколды, я подлетела к окну и начала с такой силой тарабанить в него, что почувствовала, как дом буквально закачало. Тот, позади, который хотел выпить и поговорить, уже почти дышал мне в затылок, когда, наконец, сонная мама произнесла свое нелепо -медленное:

– Кто?

– Да я, Господи! Открой скорее!

– Сейчас.

Дверь начала нерешительно открываться… Я неуклюже упала в спасительный узкий проем, захлопнула с силой дверь, провернула замок, и, в это же самое время, ее с бешенством рванули обратно.

– Там кто? – позевывая спросила мама.

– Я не знаю, он идет за мной всю дорогу. Я ужасно боюсь, мам! Что делать?

Снаружи несколько раз требовательно постучали, в окне показалось незнакомое усатое лицо преследователя, которое просило впустить его на разговор. Я подвела к окну собаку, она приводнялась на задние лапы и злобно зарычала, лицо сразу исчезло… Брррр…

Отношения с Вениамином отсюда, из далекого Н., казались призрачной сказкой. Я уже была уверена, что больше никогда его не увижу. Да я и не хотела его видеть, мне просто был нужен другой, новый виток этой запутанной жизни. Его маленькая квартирка в Р. стала моей навязчивой идеей. А когда я мыла доченьку в сером оцинкованном корытце, то хотела я того или нет, я представляла белую пенную ванну, в которую, возможно, уже никогда не попаду…

Все продолжалось по-прежнему. Мама ходила на работу, дочь училась, завершалась вторая четверть. В те времена еще не были в таком ходу мобильные телефоны, не было домашнего телефона у Вениамина. У нас с ним не было никакой связи, но я нашла выход. Однажды, после матерной стирки у колодца, когда я в очередной раз отморозила руки, я отправилась на почту и сверстала телеграмму – «Когда ты приедешь?» Мне было абсолютно все равно как он воспримет это, как отреагирует его мама или брат. Я обязана вернуться туда непременно. Иначе, зачем я вообще попала в этот КАМаз?

Ответа я ждала в страхе, что вообще его не дождусь. Почтальон ходил мимо нашего домишки два дня. От отчаяния я принялась за выпивку, много курила и все смотрела в окно, за которым лег первый легкий снег. Домик угрюмо наполнился сыростью, холодом и тягостной тишиной. Дочка учила уроки. Я придвинула обогреватель прямо к ее ножкам, остальное пространство обогреть было нечем. Я не умела растапливать печку, и мы сидели в холоде до вечера, ждали маму, которая и растапливала печь мелкими дровишками, честно говоря, не греющими ничего… Но мысли материальны… И на третий день нам пришла телеграмма: «Буду второго января. Жди. Веня».

От такого поворота событий словно подтаял снег за нашим окном. Мне увиделась веселая капель, пение птиц и прямые лучи теплого яркого солнца.

А тем временем за ноябрем потянулся серебристый декабрь… Мама, по-моему, не хотела, чтобы мы уезжали, и принялась отчаянно мотать мне нервы. Дочь преданно заглядывала в глаза, верила, что где-то там, далеко-далеко отсюда мы обретем, наконец, покой и счастье. Я уже не верила ни во что. В меня, непрошенными гостями, вошли и поселились: паника от долгого ожидания возле окон и заборов, страх от постоянной нехватки денег и продуктов, омерзение от выпивок и Ленькиных нелепых домогательств.

К концу декабря я начала собирать кое-какие вещи, с тем разумением, чтобы они вошли в грузовую ГАЗель. Из крупного это были: телевизор, два кресла, диван и столик. Я совершала все действия машинально, а внутри меня рвалось и металось нелепое, как вся моя жизнь: «Я устала! Я больше так не могу!». И когда я вновь и вновь вспоминала о той поездке на МАЗе, волосы начинали шевелиться на моей голове. Как можно было решиться на подобное, и было ли это на самом деле?..