Александр Смородин - Жизнь. Срез для диагноза

Приглядевшись к руководителям, на всех уровнях, он понял, что он в команде не своей возрастной группы. Проанализировав ситуацию за десяток лет во всех организациях отрасли, он сделал неожиданные выводы.

Первый закон – закон цикличности формирования руководства. Кроме того, был определен цикл – около пятнадцати лет. Происходило это потому, руководитель – это не засидевшийся на своей должности инженер, мастер или рабочий. Его ровно в шестьдесят на пенсию не отправишь. Он врос в номенклатуру, обзавелся связями и корчевать его раньше этого возраста, было не принято. В шестьдесят пять подпор «молодых» и возраст делали свое дело, его с помпой отправляли на пенсию. Но так как руководители назначались и согласовывались, то на назначениях тоже были свои критерии. Назначать в шестьдесят лет – поздно, в сорок – рано, получалось около пятидесяти.

Новый руководитель приводил свою команду, они пятнадцать лет царствовали, занимая своими людьми все ключевые посты. Во всем этом была огромная доля прагматизма. Старая гвардия довольно долго досаждала новому руководителю. Они заставляли его делать в угоду старому руководству то, чего ему не хотелось делать вообще! Они регулярно наступали ему на горло, заставляя выполнять свои решения. Второе, вряд ли они будут ему преданны и не предадут его в трудную минуту, ведь терять им нечего, пенсия в кармане. Поэтому новый руководитель старался от них моментально избавиться.

Новая команда люди примерно одного возраста. Менять жизнь и ставить сверхзадачи поздно, да и нет особой необходимости. Они очень опытны, знают друг друга за долгие годы совместной работы, а иногда со времен учебы. Им надо доработать до пенсии, а это значит держаться вместе и не давать поводов для разгона команды. Они прекрасно знают, как делаются показатели, понимают, что вся страна врет и за это ничего не будет, а за невыполнение – разгонят. Вот из таких людей руководитель создавал окружение на всех уровнях, туда неохотно допускались чужаки.

Второй закон – распределительный. Всех много, а всего мало. Всегда и все в жизни распределяется, часто независимо от нашего желания, согласия, понятий справедливости. Одного Бог наделяет красотой, другого силой, третьего умом, четвертого талантом, пятого любознательностью и наблюдательностью, шестого смелостью и решительностью, седьмого богатством и так далее. Но очень редко, чтобы все было у одного человека. Тем более, что если одному досталось много, то другим не досталось ничего, а кого-то не только не одарили, но и до нормы недодали. Когда это делит Бог, его мотивы нам понять, не дано. Равно, как и оспаривать.

Но если делят люди, субъективного подхода не избежать, а право распределять дает власть. Могу дать, могу не дать, могу обделить. Вся наша социалистическая система жила на принципе взять и разделить. Ну ладно бы делили свое личное, так ведь нет, брали государственное, общественное и делили как свое.

При дележе соблюдался строгий иерархический порядок распределения, не выполнять который было невозможно. Размер доли при распределении от союзного пирога до внутрихозяйственной ватрушки, определялся в следующей очередности:

1. Субъекты, приближенные к действующей власти (дети, родственники, друзья, протеже крупных руководителей всех звеньев власти).

2. Субъекты кормильцы власти

3. Субъекты организаторы отдыха, досуга, приемов гостей, мест проведения отпусков.

4. Субъекты столичного положения.

5. Субъекты, вырастившие руководителя.

6. Субъекты личных симпатий.

7. Остальные субъекты.

И никогда Молдавия не сможет победить Москву, а Ленинабад обойти Ленинград, несмотря на одинаковые начальные буквы или сходство корней. Трест, в котором работал Борис, мог претендовать только на седьмую позицию. Поэтому, ему щедрой рукой сбрасывались производственные объемы и задания по росту производительности труда. Когда дело доходило до фонда заработной платы, рука дающего скудела до нищенской. В ход шли разъяснения, ведь это заработная плата, вот вы и зарабатывайте её, перевыполняйте план.

Команда новая, скулить и жаловаться не принято, да и бесполезно, надо выкручиваться. Год выкручивались – выкрутились. Но когда сверху видят, что люди могут выкручиваться, таким начинают выкручивать руки. На следующий год в первом квартале тресту полностью перекрывают кислород. Все попытки объясниться, бесполезны. Недодают четверть годовой зарплаты при неподъемном плане.

Зима, снег, холод, работы стоят. Калинкин принимает решение утопить корабль целиком. Он не обращает внимания на табель о рангах, пропорционально выдает всем огромный план и недодает четверть зарплаты. На корабле визг, крики, разборки, что какой-то новоявленный заштатный мичман берет на себя функции капитана и ведет корабль к гибели. За борт его и точка.

Калинкин убеждает разгневанного управляющего трестом принять его сторону, дать бой верхам, тем более что их садизм очевиден. Иначе нас будут топить, давить, топтать и ничего сделать не сможем. Вставший раз на колени с них уже не поднимется. Доводы Калинкина, сопровождаемые анализом показателей, убедили управляющего в безвыходности, и он сменил гнев на молчаливое согласие.

Через два с половиной месяца бомба взрывается. План и как следствие все показатели провалены всеми организациями, а также допущен перерасход зарплаты на четверть квартального фонда. Обычно в случае перерасхода топили одну-две организации слабых и ничьих, их везли на разделку в министерство, по окончании порки выделяли недостающую зарплату в комплекте с взысканиями. Ритуал. А тут правила игры грубо нарушены, из двенадцати – двенадцать.

Вышестоящий экономический босс орал на Калинкина, что если он ничего не сделает, то лучшее лекарство от дурной головы – гильотина. И вот делегация из пятнадцати человек прибывает в Киев. Такой массовости в министерстве еще не видели. Калинкин был врагом всех вообще и врагом каждого в отдельности. Но Бог спас Калинкина. На стадии подготовки документов он попадает к заместителю министра, выходцу из Харькова, с которым был знаком по работе в Харькове. Он его спросил, ну как же такое можно было допустить. На что Борис ему очень коротко и понятно ответил, что если бы я привез одну – две организации – вина моя, если четыре – пять частично моя, а уж если все, то нас ободрали и угробили. Он согласился с этими доводами и направил процесс в такое русло, что раздача пошла во все ворота. И хотя ворон ворону глаз не выклюет, перья столичных воронов были тоже изрядно потрепаны. После этого, трест переместился на четвертое с половиной место, и больше такого хамства не допускали. Но правил игры это не изменило.