Андрей Вязов - Звездочет

А комары вольготно летали по комнате, словно здесь была их военная база.

Я раздражался все больше и, сопровождая хлопки исступленной руганью, за недолгое время успел перебить столько комаров, сколько не убивал за всю свою жизнь. Никогда не подозревал, что на жарком курорте может быть нашествие этих тварей. Мои усилия, тем не менее, не принесли ожидаемых результатов. Всех кровопийц я уничтожить не смог.

Через некоторое время окончательно проснулся и Леша. Он вертелся, хлопал себя по лицу и сквернословил.

Мы оделись и вышли на балкон, чтобы успокоиться и решить, как быть дальше. Я с досадой осознавал, что заснуть в такой обстановке не представляется возможным.

– Может прогуляемся? – неуверенно предлагаю я.

Леша отреагировал вяло. Да и сам я понимал, что моя затея далеко не блестящая. Глубокая ночь. Незнакомый курорт. К чему нам приключения? Обреченно вздохнув, мы все же решили остаться и потерпеть до утра. Только вместо одеяла я завернулся в простыню. Я засыпал, напряженно вслушиваясь в тишину. Мне то и дело мерещился комариный писк.

Я проснулся из-за мелодии телефона. К утру меня успели неплохо искусать, что вызывало прилив дикого раздражения. Я плохо спал или точнее почти не спал две ночи подряд, потому вы легко можете представить мое состояние. С недовольным бурчанием, я поднялся с кровати и отдернул штору. Ослепительное солнце щедро брызнуло в лицо лучами. День обещал быть жарким.

Леша все еще продолжал нежиться в постели и, судя по всему, никуда не торопился. Я принялся его тормошить. На завтрак лучше приходить вовремя, иначе останется холодный кофе и несколько ломтиков сыра.

Вооружившись пультом, я включаю телевизор. От скуки переключаю с одного канала на другой. Звуки резко сменяют друг друга. И, в конце концов, Леша умоляет, чтобы я остановился на чем-нибудь одном. Он раздражается, когда я начинаю развлекаться подобным образом. Леша отбрасывает в сторону одеяло и наконец-то встает.

Солнцезащитные очки я забыл в номере и поэтому морщусь, словно и вовсе отвык от дневного света. Солнце везде. Яркое, раскаленное. Оно бьет по мне, точно пулеметная очередь, не зная пощады; тело становится вялым, мысли блуждают по закоулкам сознания. Праздность утра.

Сидя за столиком близ бассейна, играющего отсветами солнца, на самой жаре, мы пьем кофе, едим какие-то бутерброды и салат с брынзой.

Периодически я морщусь, как будто пообещал исполнить какое-то ненавистное поручение, и в конце завтрака сообщаю Леше, что больше не собираюсь подниматься в такую рань ради этой паршивой еды.

После завтрака мы идем купаться. И чем ближе подходим к пенистому, рокочущему, воспетому в стихах и песнях морю, тем чаще попадаются загорелые люди с надувными матрасами, пляжными сумками и прочей дребеденью, без которой почему-то нельзя обойтись на пляже. Они улыбаются, переговариваются между собой и излучают довольство жизнью.

Горячий песок обжигает босые ноги, и я стараюсь идти быстрее. Мы купили зонтик и будем валяться под ним на полотенцах, чтобы не платить за лежаки. Здравствуй бедное студенчество! Экономия все еще в силе. Наверное, это просто вредная привычка, от которой нужно избавляться. Конечно, иногда экономия помогает, но чаще всего портит настроение и никак не решает острую проблему. Необходимо зарабатывать больше, а не откладывать деньги неизвестно на что, обманывая себя мыслью, что на них ты обязательно сделаешь крупную покупку. Вот только осталось чуть-чуть подождать. И так до бесконечности…

Леша кидает рюкзак на песок. Едва мы успеваем расстелить полотенца, как к нам подбегает бравый старичок с бронзовым загаром и говорит, что за эти места надо заплатить, а бесплатные есть чуть дальше, и показывает рукой в сторону, где часть пляжа отделена натянутой на уровне щиколоток веревкой.

Мне кажется, что стоит об нее споткнуться, как произойдет взрыв, и в воздух взлетят тонны песка и шезлонги, точно ради чьей-то забавы.

Мы недовольно собираем вещи и уходим. Куда ни кинь взгляд, везде распластанные тела: худые и жирные, мускулистые и дряблые, молочно-белые и смуглые, изящные и грубые. Все мы пришли в этот мир беспомощными маленькими существами. Воинственно кричали и боялись всего на свете. Наши младенческие тела приятно пахли и были пухлыми, точно сдобная булочка. Мы были такими милыми. Но потом, спустя годы, по мере взросления мы испортили их. По крайней мере, большая часть из нас, кто так и не понял, что тело требует по отношению к себе бережного ухода. Людям вообще свойственно быстро растрачивать все то, что не досталось им ценой немалых усилий.

Рядом с нами расположились три немки, одна из которых черна как ночь и сверкает зубами цвета жемчуга. Наверняка, ее родители эмигранты. Из всей троицы она смотрится наиболее выигрышно хотя бы потому, что ее лицо кажется умным и серьезным. Может быть, оно приняло такое выражение из-за нелегкой жизни. Эмигрантам приходится несладко, куда бы они ни приехали. На лицах ее подружек стоит клеймо порочной жизни. Одна из них курит Marlboro, другая, сняв лифчик, мажет кремом свою обвисшую грудь. У нее проколот левый сосок. Меня охватывает отвращение, и я от них отворачиваюсь.

Неимоверно жарко. Еще немного, и я чего доброго заработаю тепловой удар. Напрягая все мускулы, я вставляю зонтик в осыпающийся светло-серый песок без уверенности в том, что он долго продержится под порывами ветра. В приятном теньке я расстилаю полотенце и укладываюсь на него, разморенный зноем. Под этим зонтиком, как ни странно, я чувствую себя в безопасности. Я – как снайпер, готовый поразить цель без малейшего промедления. Леша небрит и бледен. Он неловко натирается кремом. Все тянется так долго и нудно, что время обесценивается.

Друг уходит купаться первым, оставляя меня с наушниками плеера в ушах и вещами. Я чувствую себя сторожевой собакой и потому не могу расслабиться, думая о том, что стоит мне закрыть глаза, как кто-нибудь украдет наши вещи. И хотя я знаю, что денег у нас с собой не так уж и много, все равно не могу успокоиться. Воспользовавшись кремом, я вытягиваюсь на полотенце, скользкий и влажный, кладу на лицо кепку и, держась за лямку рюкзака, точно за трос, закрываю глаза. Меня охватывает долгожданная истома. Какое блаженство – ощущать робкие дуновения ветра, слышать плеск волн и вдыхать запах моря!

Море так близко, что иллюзорные картинки мгновенно пропадают из моего сознания. Я медленно, нерешительно приближаюсь к кромке воды. Прибой обдает прохладой мои ноги и вновь откатывается, увлекая меня за собой. Мое тело пробирает дрожь от первого соприкосновения с водой. Я погружаюсь в нее целиком и делаю несколько размашистых гребков, чтобы быстрее согреться. Вдали простираются горы, усеянные деревенскими домиками с крышами из красной черепицы. На линии горизонта словно застыла яхта. Бешено ревут скутера, разбрасывая за собой тучи брызг и пробуждая волны, которые скользят к берегу и затихают на полдороге.