Виктор Брусницин - Вечный двигатель

– Приедешь, обмозгуем.

О верх палатки брюзжал дождь. Густой, волглый воздух недобро крался под исподнее. Костя в одежде лежал на раскладушке – одна рука существовала под головой, вторая с сигаретой свисала к полу. Застыл на челе отрешенный взгляд. В углу ребята резались в дурака.

– А такую мадам, схавал?

– Урод, – возмущался пострадавший, – ты ж последнего козыря отдал! У тебя по жизни кроме крестовых ничего не будет! – Собирал взятки.

– Умри, Февраль, не учи отца сношаться (Удачливый перебирал веер оставшихся карт), крести к деньгам. – Он кинул карту под следующего. – На тебе семиту, Панов, чтоб еще день пожить.

– Да клал я на твою семиту! Сверху причем, – парень смачно шлепнул свою.

Костя уныло повернул на голоса голову, смотрел, разомкнулись губы:

– А чего вы Осипова Февралем кличете?

– Так у него в голове не хватает!

Константин улыбнулся. Отвернулся, улыбка медленно сползла, опять упер взгляд в потолок – там теперь чего-то не хватало… Сел, глядел в пол – тоже мимо. Встал обреченно, двинулся к игрокам.

– Тогда раздавай и на меня.

– О! Это по уму, – один из игроков радостно потер руки, – Аркадич карту собьет.

Костя вяло разбирал карты, долдонил:

– Нам бы ночь простоять, да день продержаться. А там суббота…

Суббота. Костя шумно вошел в свою комнату гостиницы. На кровати, читая книгу, лежал Толя. Встал, улыбался, тянул руку.

– Здравствуй, дорогой, – радовался жизни Костя, – ну, как ты тут без меня?

– А чего – пашем, помолившись. Четыре версты на этой неделе покрыл! – И спросил с неуемным любопытством: – А ты сколь?

– Одну вычти. Скотство – болотина попалась, корячились, как в роддоме (Толя не мог скрыть довольство). И по этому поводу мы устроим нынче конец мира! – Сдержанность Толи Костя обескуражил так: – Я угощаю – подлевачил чутка на бензине.

Ресторан местного масштаба – без выкрутасов, но с оркестром. Дядя, например, пышноусый усердно дул в саксофон – как у людей. Наши соколы сидели вдвоем за четырехместным столиком (зал пока был недобран).

– Привет, Мишка! – сделал ручкой Костя в ответ на приветствие от соседнего столика. Пояснил Толе: – Местный. Я им кой-чего подтягиваю: бензинишко, спиртов о е когда… – Костя внимательно посмотрел на товарища. Наклонился к нему. – Слышь? Мы это дело в паре с нашим летехой крутим. Я нынче в отлупе, так что давай ты – свято место…

– Я ведь старой веры, Костя. Как-то… не того…

– Ну, дорогой, у меня тоже Вера была – молодая, правда. Не корысти ради, будущей семьи для. – Костя широко улыбнулся. – Не терзайся – добро-то народное, народу и пользоваться. А мзда – это, считай, государственная дотация.

Уж пусты стали тарелки, казались рисованы маслом лица посетителей – вязконькая дымка лиловела в сумраке зала. Только что улеглась музыка, подошел Костя и уселся за столик, сходу укорил приятеля:

– Что ты, ей бог, как… недоделанный. Пригласи какую – оторвись по полной! Перед женитьбой положено.

Толя застенчиво пожимал плечи, смущенно оправдывался:

– Да я, вроде… не того…

– Выкладывай – присмотрел кого?

Анатолий поник, бубнил:

– Кончай, Костя – не мои это дела. У меня Лида.

– Стало быть, за нее, – благорасположенно согласился Костя, поднимая рюмку.

Выпив, Толя обратился к товарищу:

– Слышь, Костя, я вот обратил внимание. Ты когда отходил, с парнями балакал, на тебя одна шибко пялилась. Знакомая, верно?

– Которая?

– Да вон – в углу сидит с толстым дядькой. Статная такая.

Костя обернулся.

– Светленькая, что ли? А-а – та еще чувичешка. – Возвратил голову. – Вообще-то лично я с ней не знаком. Вот лейтенант наш – проверил… А здесь она известна: по командировочным ударяет… – Щерился. – Глянулась что ли?

– Не-е, – мычал Толя пугливо и напористо. Оправдывался: – Так просто – шибко знойно она за тобой доглядывала.

– Да? – Костя с любопытством еще раз обернулся, оглядел особь. – Таки мы и спросим, какую деталь гражданка рассмотреть желает.

В плотных сумерках, по скромной на архитектуру улице, тронутой убогим светом редких фонарей, передвигались трое – в лужах тонула полоска зари. Константин держал за талию девушку (светлые волосы говорили о выполненном обещании), Толя несколько сзади, отрешенно и молчаливо дополнял композицию. Вольного свойства эскапады Кости, отзывчивый хохоток девицы сопровождали путешествие.

– Толяй, дай-ка прикурить! – Костя на мгновение отошел. И близко наклонившись к приятелю, тихонько доказывал: – Ты ситуацию поддержи. Сейчас по порции замахнем, и ты потом на часок свали. Ну, дескать, в красный уголок – кино важное по телеку дают, хотел посмотреть. Я за час управлюсь – отвечаю.

– О чем речь! – вполголоса, но горячо потворствовал тот.

Вошли в вестибюль гостиницы, за стойкой администратора сидела толстая тетка, вязала. Равнодушно глянула поверх очков, буркнула Косте:

– Лейтенант твой звонил, завтра к вечеру появится. – Относительно посетительницы не заикнулась, очевидно, явление обычное.

– Лады.

Вот уж устроилось дело. Номер насытился темнотой, пыжился уголек сигареты – угадывались контуры лиц Кости и устроившейся на его плече девушки.

– Ты видный, на тебя многие девки глаз положили, – объясняла сложившиеся позы претендентка.

– А мне что следует положить? – квело вякнул Костя.

В это время раздался скромненький стук в дверь. Костя шумнул:

– Да-да! Толя, ты? Не заперто.

Крякнула дверь, в просвет застенчиво юркнула фигура.

– Я не помешаю, я тихонько, – шепотом оправдывался Анатолий.

– Да какая помеха, – отвечал Костя. Звучно зевнул, выпростал из-под головы девушки руку, повернулся на бок – спиной к ней.

Утро, пробуждение. Одевание, процедуры, прочее. Сказать есть, особенного стеснения девушка не проявляла: вполне хозяйски и привычно передвигалась по комнате и вне. Впрочем, сам Костя ее поощрял:

– Надюха, чайку сейчас самое то. Сообрази, милая.

– А где что? – изъявила готовность девушка.

– Все на подоконнике.

Пили чай. Толя, улыбчивый и все еще застенчивый, участвовал. Его учтивое внимание к Наде имело место. В конце чаепития Костя изложил:

– У тебя, Надь, какие планы? Я, ты знаешь, даже проводить не смогу – край в часть надо. Собственно, Толик проводит. – К нему: – Ты как?

– Без разговоров, – радостно сообщил тот.

– Прекрасно, только уж поразговаривай.

Надя без тени замешательства объявила:

– Вообще-то, я совершенно домой не тороплюсь.

– Так это просто замечательно, всё в ваших руках. Анатолий Иваныч, уж ты давай поджентельмень. А как ты хотел – приличия обязывают!

Толя не в состоянии скрыть удовольствие с улыбкой пожал плечами, доказывая полную готовность. Костя вскочил, поспешно накинул уличное, сопровождал: