Руслан Ходяков - Птица Чабос. В погоне за мечтой

– Но мы ничего пока еще не заказывали, – возразила Хомка.

– Это Мамука Вахтангович угощает, – пояснил стюардесса. – Всех пассажиров самолета. От лица, так сказать, авиакомпании и от себя лично.

Хомка посмотрела в просвет между кресел, туда, где сидел Мамука со своей свитой, и увидела его улыбающуюся физиономию между спинками. Над Мамукой суетилась одна из медсестер близняшек, наматывая на крохотный, но упругий бицепс Мамуки хрустящую ленту тонометра.

– Мне вино, – сказал Родион.

– Передайте Мамуке Вахтанговичу огромное спасибо, попросила Хомка стюардессу, принимая у нее с подноса один бокал шампанского для себя и один бокал красненького для Родиона. – Хорошо?

– Хорошо, – кивнула та. – Еще, что-нибудь желаете? Кофе? Шоколад? Сэндвичи? Может быть легкий завтрак?

– У вас соленые огурцы есть? – с чрезвычайно серьезным видом спросил Родик, делая глоток

– Есть.

– А маринованные?

– Есть.

– А квашеная капуста?

– Тоже.

– А моченые яблоки?

– Моченых нет… – Сашенька, недоумевая, посмотрела на Родика.

– Черт, – расстроено покачал головой Родик. – Я так и знал! Ну не бывает так, что бы было все! Сейчас же принесите жалобную книгу!

– А моченые это как? – спросила стюардесса. – Есть свежие, но если надо я намочу, – девушка растерянно захлопала густо накрашенными ресничками.

Хомка чуть не поперхнулась шампанским от смеха.

– Ничего, Сашенька, – успокоила она девушку. – Это молодой человек так шутит. Он у нас шутник, – Хомка локотком ткнула Родика в бок. – Ничего пока не надо. Спасибо.

– Ладно, – стюардесса покосилась на Родиона и отплыла с подносом к соседнему ряду кресел.

– И вы туда же, дядя Родик! – ехидно заметила Вероника.

– Куда, туда же? – спросил Родион.

– Как и любому другому мужчине, вам нужно передо мной порисоваться!

– Вот еще! – Родион пожал плечами. – Не имею привычки рисоваться! Как говорил мой друг…

– Костя Остенбакин, – с улыбкой продолжила за него Хомка.

– Вот именно, – кивнул Родион. Как говорил Мой друг Костя Остенбакин: «Ребята, главное, что бы было весело!» – Родик улыбнулся. – А рисоваться перед вами, Вероника, сейчас будет Мамука, – Оболенский кивнул в сторону ставки Багратиони в начале салона. – Вот, пожалуйста! Что я говорил!

В проходе уже стоял Мамука Великолепный с большим фужером красного вина наперевес.

– Минуточка внимания! – громко проговорил он и сразу же взял паузу, подняв вверх руку, словно давая возможность стихнуть аплодисментам, хотя ему никто аплодировать пока и не собирался. – Волею богов, – продолжил он. – Вы все оказались сегодня здесь на моем самолете, и я оказался вместе с вами, – Мамука опять сделал паузу.

– Надо понимать, – чуть слышно проговорил Родик. – Сейчас последует длинный грузинский тост, в котором, как всегда, будут фигурировать високие гори, красивие девушка, отважние джигиты, и гордие орли! Вах! – он спародировал коронный жест Мамуки.

– Только не надо пошлить, – так же чуть слышно посоветовала ему Хомка.

Мамука разогревал сам себя.

– Я думаю, что вы думаете, – Мамука очертил бокалом в воздухе полукруг. – Будто это просто всего лишь самолет, который принадлежит маленькому богатому грузину… Вах! Вы неправильно думаете! Это не просто самолет, который принадлежит маленькому богатому грузину! Это мой дом, в котором я принимаю самых дорогих своих гостей! – Багратиони покачал головой. – И это правда, вах!

Я вам так скажу, дорогие мои гости. Я простой грузин. Моя бедная мама родила меня в далеком высокогорном ауле, где берет свои истоки великолепная грузинская речка – Кура. Мой папа был простой зоотехник и растил колхозного барашка. Я не стал растить колхозного барашка. Я спустился с гор, как велел мне мой отец и стал торговать, эээ…– протянул Мамука и покрутил в воздухе свободной ладонью. – Эээ… Короче, стал торговать разные маленькие вещи и заработал много денег… Но! – воскликнул он, взмахнув рукой с бокалом так, что чуть не расплескал вино. – Я понял очень простой вещь.

Один, наверное, очень мудрый человек сказал: «Не имей сто рублей, а имей сто друзей!» Вах! Я с ним категорически не согласен! Знаете, что бы я сказал этому очень мудрому человеку? Я бы ему сказал: «Вах, биджё, дорогой! Зачем так говоришь? Не надо так говорить! Имей и то и другое, вах! Кто тебе мешает, слушай! Дай каждому другу по рублю – будешь иметь сто довольных друзей! Я правильно, говорю, да? – Мамука вопросительно посмотрел на внимающих ему пассажиров. – Если твои друзья будут довольны, значит, и ты будешь доволен! Я правильно говорю, да? За это я и хочу выпить этот бокал прекрасного грузинского вина! За то, что бы вы были довольны! Потому, что вы все с этого часа мои друзья, и я хочу, что бы вы были довольны! За друзей! – Багратиони залпом осушил бокал. – И знаете, что я скажу вам еще, друзья мои?

– Вот вы все здесь собравшиеся летите через целый океан в теплый город Рио-де-Жанейро. Вах! Не спорю! Это, наверное, очень красивый город! Но есть еще другой очень красивый и очень теплый город. Называется Тбилиси или Тбилисо по-грузински. У меня там есть очень красивый дом на улице великого грузинского поэта Шота Руставели. И я приглашаю вас всех в Тбилисо прямо… – он на секунду задумался, и тут лицо Мамуки озарила идея. – Вах! Прямо на этом самолете, слушай! Сейчас я скажу моему хорошему другу Сереже Дугину – командиру этого самолета и мы прямо отсюда полетим в Тбилисо, в гости к Мамуке Багратиони. Вах, как я хорошо придумал! Эээ… Сашенька, гога, ясная моя! – поманил он стюардессу, собирающую по салону пустые бокалы. – Позови, пожалуйста, Сережу! Скажи, Мамука Багратиони его видеть хочет!

Хомка с ненавистью посмотрела на Мамуку.

– Этого мне еще только не хватало! – проговорила она и завертелась в кресле, наблюдая за реакцией пассажиров.

– Новатор, твой Мамука, – усмехнулся Родик. – Скажу тебе по секрету, Вероника, был я в этом Тбилисо. Действительно неплохой городишко…

– Я его убью, – сказала Хомка.

– Кого?

– Мамуку! Или клиенты «Атлантиса» убьют меня! Выбросят к черту за борт с этого самолета!

– Прямо в открытый космос! – многообещающе добавил Родион и кивнул в сторону иллюминатора.

Пассажиры самолета действительно стали бросать на Веронику нервные взгляды. Сидевшая через проход та самая «Дама» неопределенного возраста, что, еще в аэропорту, пыталась оказывать Родику недвусмысленные знаки внимания, повернулась к Хомке и серьезно проговорила:

– Вероника Валерьевна, неужели вы позволите ему развернуть самолет и отправить нас вместо Бразилии в какой-то захолустный грузинский городишко?

– Успокойтесь, – Хомка соорудила на лице очаровательную улыбку в тридцать два зуба. – Во-первых, это не какой-то захолустный городишко, а столица Грузии. А во-вторых, естественно, мы туда не полетим! – уверенно отстегнув привязной ремень, Хомка поднялась с кресла. – Мамука Вахтангович! – крикнула она. – Я не сомневаюсь, что это прекрасная идея! Но давайте мы отложим ее воплощение до более удобного случая?