Евдокия Смолина - Сулико

Надо отдать должное хозяину – он не стал утомлять ночных гостей долгими разговорами. Непродолжительное чаепитие с фруктами, и хозяин сам отвел каждого гостя в его спальню. Илье пожал сердечно руку, доверительно произнес:

– У меня нет сыновей, одна дочь. А так мечтал о сыне… – Потом словно опомнился: – В дочери все мое счастье. Я ее обожаю. Но сына нет…

Илье показалось, он словно оправдывался, что как-то сразу проникся к Илье, стал относиться к нему не просто как к новому русскому другу, а по-особенному тепло и нежно. Илья не мог этого не почувствовать. «Кто же виноват, что ты одной дочкой ограничился. Как-то не по-кавказски…» – подумал Илья. Он еще не знал, что старший сын Николая Вахтанговича умер на больничной койке в госпитале. В августе 2004 года его ранило в Цхинвали. Умер от совсем не опасного, как заверяли врачи, ранения в плечо из-за халатности медперсонала, допустившего заражение крови. Ему было всего двадцать три. И сейчас Илья чем-то напомнил ему сына.

На слова хозяина Илья мысленно пожал плечами и пошел спать. У него уже не было сил анализировать новые события, знакомства и видения.

А утром ночное видение материализовалось, и в просторную, залитую светом столовую к завтраку явилась Нино. Стало словно еще светлее. Молодые люди сидели за столом напротив друг друга, время от времени вскидывали друг на друга глаза, и больше ничего не видели и никого не слышали. «Что же теперь делать? Я не смогу без тебя», – говорили глаза Нино. «Мы что-нибудь придумаем, я с тобой, – отвечал Илья широко распахнутыми глазами первооткрывателя. – Как я жил без тебя раньше?».

– Нино, покажи Илье сад и нашу гордость – Казбека и Джулию. – Слова отца с трудом дошли до сознания девушки.

– Пошли, я покажу тебе то, что люблю больше всего на свете. Кроме папы, конечно, – позвала Илью девушка. – Ну и мамы… – Нино запнулась.

Розы в саду были прекрасны. Породистые кони великолепны. Но сердце Ильи замирало от восторга не от встречи с прекрасными творениями флоры и фауны. Он не мог оторвать глаз от своей спутницы, не мог наслушаться ее голоса.

– Как же замечательно, что вы научили дочь русскому языку. Сегодня русский в Грузии непопулярен, – заметил Илья хозяину, когда они вернулись в дом.

– Нино начала говорить по-русски в шесть лет, – ответил Николай. – Еще совсем недавно между нашими странами все было прекрасно. А когда-то, тоже в общем-то недавно, все мы жили в одной великой стране…Но и сейчас среди обычных людей, думающих людей, ничего не изменилось. Русских с грузинами нельзя рассорить. Политику определяет не народ. И воюют государства, не народ. Непростительно, что погибают в этих войнах не те, кто их затеял, а обычные люди… И мне иногда бывает стыдно за свою страну, за наших правителей. Как и вам иногда, наверное, за своих.

Все в конце концов заканчивается, и пора было уезжать из Боржоми. Но Иосиф Константинович неожиданно предложил:

– А если с ответным визитом к нам, в Тбилиси, прямо сейчас? Слабо, а? У тебя же есть надежные помощники, на кого можно оставить твое курортное хозяйство? Вспомним молодость, девочки увидятся, они все у меня сейчас в гостях. Да и Илье поинтереснее будет, мои-то все замужние, а с Нино они погуляют по городу, пообщаются. Не бойся, не обидит, он достойный мальчик!

Николай задумался, но ненадолго:

– Ладно, дочку отпускаю! Поедешь, Нино? А сам не могу, извини: у меня завтра важная встреча с мэром, отменить нельзя. Да и строители подъедут, хочу вольер для лошадей расширить, Джулия беременна, жеребенок будет. И к Тамаре в больницу нужно съездить, неделю уже не был. Недели две-три – и, обещаю, приеду.

Но прежде чем отпустить гостей, хозяин показал им свою замечательную коллекцию оружия. Грузины просто обожают оружие – оно почитается этим народом как культ. На небольшой стене, обшитой темно-зеленым бархатом, висели палаши, шашки, кинжалы, сабли – обтянутые кожей и голоствольные. Николай показал, где старинные экземпляры – ну прямо музейные экспонаты, – а где новодел. Но даже современные клинки и кинжалы были очень высокого качества. Большинство старинных экземпляров досталось Николаю от отца, который получил их от деда, а тот от прадеда и т. д.

По дороге в Тбилиси Илья долго находился под впечатлением двух дней пребывания в гостеприимном доме. В Тбилиси прибыли на закате солнца. Дочери обрадовались приезду родителей, быстро собрали на стол в честь приезда гостей.

И началась эта незабываемая неделя, каждый день которой Илья помнил даже спустя много лет.

Они с Нино уходили из дома сразу после завтрака, бродили по городу, ходили в ботанический сад, поднимались на фуникулере на гору к крепости Нарикала, заходили в кафе, пили кофе, лакомились мороженым… И говорили, говорили, говорили…Ему было интересно все: ее детство, семья, где училась, друзья, интересы. Нино сначала была сдержанна, но потом она доверилась открытому, доброжелательному и общительному русскому парню, ей захотелось поделиться с ним своими мыслями, планами, рассказать о своих близких. От Нино Илья узнал многое про ее отца, мать, про так рано ушедшего из жизни брата.

В первую очередь Илье было интересно узнать про родителей Нино: почему отец один, где мама? Нино рассказала ему обо всем как близкому человеку.

Николай Вахтангович женился на Тамаре, матери Нино, когда ему было уже тридцать, а будущей жене – двадцать. Николай был доволен своим браком, хотя сильно ревновал свою молодую красивую жену. Родился сын, родители были счастливы. В такой семье мальчик тоже рос счастливым. Все было прекрасно, жили весело, интересно, любили друг друга. Через три года появилась на свет долгожданная дочка, Нино. И тут, как снег на голову, у Ирмы возникли серьезные женские проблемы со здоровьем. Муж нашел хорошую клинику, талантливого врача, не жалел никаких денег – лишь бы жена была здорова и родила ему еще одного сына. Два ребенка – это не семья, богатство отца в его сыновьях – так испокон веков считалось в Грузии. Прошло еще три долгих года, когда леченье наконец принесло свои плоды. Тамара стала выздоравливать. Врачи сказали, что ей нужно месяца на два лечь в больницу, провести последние обследования, после чего можно ехать домой и в больницу уже не возвращаться. И главное, врачи сказали, что угрозы бесплодия нет. У Николая отлегло от сердца, к нему вернулись надежды, оптимизм, задор, молодость. Он отвез жену в больницу и стал готовиться к ее возвращению: затеял небольшой ремонт, обновил мебель в их спальне, купил новых комнатных цветов, навел порядок на участке. Он был счастлив: жизнь продолжается!

Однажды, приехав навестить супругу во внеурочное время – в больнице был тихий час, – он не стал ждать положенного времени посещения, уговорил дежурную медсестру, тихими шагами прошел по коридору, неслышно отворил дверь в палату и, затаив дыхание, чтобы не разбудить жену, тихо вошел. Около кровати, прислонившись к стене, стояла Тамара, а талантливый доктор, подпирая женщину к стене, впился в нее поцелуем, свободной рукой неистово облапывая ее грудь, плечи, талию. Она повторяла: «Не надо, не надо, что ты делаешь», но не отталкивала его. Николай на пару секунд остолбенел, потерял дар речи. Осознав происходящее, он рассвирепел, молча схватил доктора обеими руками за плечи и что было сил отшвырнул его к двери. Тот даже не успел понять, что произошло, от сильного удара и от неожиданности потерял сознание и осел на пол.