Андрей Халов - Вероника

Гладышев всё следовал за ней, и теперь все её мысли были заняты тем, как отвязаться от этого опротивевшего ей эскорта. Он поотстал, и потому Веронике пришлось ждать его в воротах глухого забора кладбища. Она остановила его жестом руки.

– Мы сегодня же съезжаем из гостиницы: мне нужны деньги, – бросила ему, глядя в сторону, Вероника. – К тому же, я не собираюсь тебя содержать, как это делал Жора. Так что, Гладышев, в гостиницу можешь даже не возвращаться…. Впрочем, нет, заберёшь свои пожитки и сваливай. Ты меня больше не интересуешь, как, впрочем, и не интересовал никогда. Надеюсь, с завтрашнего дня наши пути никогда больше не пересекутся, мой маленький идиотик. Честно говоря, я ожидала от тебя всего, только не такой свиньи, которую ты мне подложил: лишить сразу и мужа, и средств к существованию. Кому я теперь нужна? Я сейчас не плачу лишь потому, что выплакала все слёзы в эти последние ночи! Свинья! Ты сделал меня сиротой и оставил моего ребёнка без отца.

Она говорила быстро, без запинки, с такой уверенностью, будто давно уже отрепетировала и эту речь, и эту сцену.

– Какого ребёнка? – удивился Гладышев. – У тебя будет ребёнок?!

Он обрадовался и от того стал ей ещё омерзительней.

– Да, к сожалению, – ответила она, мысля, как бы поскорее закончить с ним. – Но, слава Богу, что не от тебя!

Вероника развернулась и пошла быстрым шагом прочь по узкому тротуару вдоль красного забора. Её каблучки цокали металлом по асфальту. Каким-то шестым чувством она ощущала, что он в растерянности и смятении остался стоять на месте, провожая её взглядом. Ей показалось, что она отделалась от него навсегда, и потому вздохнула с несказанным облегчением.

На шоссе она по старой привычке подняла руку, чтобы поймать такси, но тут же опустила её, вспомнив, что теперь деньги надо считать и экономить, а потому направилась в сторону автобусной остановки.

Гладышев плёлся где-то сзади.

Через час, взяв в фойе гостиницы ключи, она вошла в номер, который они занимали с Гладышевым. В голове уже вертелись мысли: что, куда положить, что взять с собой, а что выбросить на помойку.

Вошёл Гладышев. Он молча собрал свои пожитки и через некоторое время, невнятно буркнув под нос: «До свиданья!» – исчез за дверью номера.

– Вали! Вали! – на ходу, даже не обернувшись, бросила ему на прощанье Вероника, деловито и быстро прошагиваясь по номеру и подбирая то тут, то там разбросанные вещи.

Когда дверь за Гладышевым закрылась, она подошла, заперла её на ключ, чтобы он вдруг не вздумал вернуться.

Теперь она плюхнулась на постель и позволила себе расслабиться, раздумывая, как добираться домой.

Несколько минут, может быть, даже полчаса она лежала, просто и бездумно глядя в потолок, изредка прислушиваясь к глухим шагам в коридоре за дверью. Её всё-таки беспокоило, что Гладышев может вернуться и начать ныть, что у него нет денег….

«Кстати, надо подбить бабки!» – вдруг решила Вероника и потянулась за сумочкой.

Присутствовавшие на похоронах друзья, знакомые и родственники Бегемота, – правда, не все, – были добры к ней, и теперь у неё в руках было три десятка сотенных долларовых купюр.

Вероника стала прикидывать, сколько ей придётся поменять прямо сейчас внизу, в пункте обмена валюты в фойе гостиницы, – на дорогу и на расходы на первое время дома. Остальные деньги она убрала подальше, спрятав их в небольшой потайной карманчик сумочки.

«Видимо, всё-таки придётся взять такси, – решила она, окинув взглядом свои вещи: два больших чемодана и сумку. – В автобусе или метро я с этим сама не доеду!»

Вероника набрала по телефону номер администраторши:

– Будьте добры, на шесть часов вечера закажите мне такси на Киевский вокзал, – попросила она дежурную.

– А вы что, съезжаете? – поинтересовалась та.

– Да, – беззаботно ответила Вероника. – Мне ещё билеты надо на поезд заказать и деньги поменять, доллары.

– Я сейчас к вам поднимусь, – раздалось в ответ в трубке.

Вероника пожала плечами и стала переносить чемоданы в прихожую номера. До поезда оставалось ещё два часа.

Управившись со всеми делами, она подошла к окну и стала смотреть вниз, на улицу.

Вокруг была глубокая осень, кое-где лежал уже небольшими островками мокрый, таящий снег. Около станции метро суетилась огромная толпа народа. Дальше в тумане угадывались контуры центрального входа на ВДНХ….

Дверь попытались открыть, но она была заперта изнутри. Тогда раздался настойчивый, требовательный и властный стук, будто бы Вероника забаррикадировалась в номере и никого не пускает. Стук был такой наглый и неприятный, что это полоснуло Веронику по нервам.

– Иду, иду! – закричала она через весь номер, стараясь успокоить кого-то за дверью. – Да кто там такой нервный?!..

За дверью стояла администраторша, которой Вероника только что звонила по телефону. Её лицо было каким-то напряжённым. Она внимательно и пристально всматривалась в глаза Вероники, будто та что-то у неё украла. За спиной администраторши маячил портье.

– Можно войти? – поинтересовалась администраторша.

– Конечно, – Вероника пропустила служащих гостиницы внутрь.

Администраторша зашла в прихожую номера, окинула взглядом собранные и готовые к выносу чемоданы. Портье, следовавший за ней, мялся в нерешительности. Женщина прошла в комнату и остановилась посередине, видимо, ожидая, когда зайдёт Вероника.

Девушка плюхнулась на кровать перед ней, развалившись и подперев голову локтем.

Администраторша долго смотрела на неё всё так же пристально, потом сказала:

– У вас долг за номер, вы должны рассчитаться!..

Веронику точно холодным душем окатили. Она поднялась и села ровно. Где-то в глубине её души неприятно засвербело нехорошее предчувствие. От наглости администраторши у неё пропал даже на какое-то время дар речи, но внутри всё отчётливее росло возмущение, которое вот-вот должно было выплеснуться наружу справедливым возмущением, скандалом и записью в жалобную книгу: она-то уж точно знала, что ничего не должна.

Вероника решила, что спуску этой наглой даме не даст.

– Вообще-то, за номер, включая обеды из гостиничного ресторана, оплачено было сразу, при поселении, до конца года, насколько я знаю! – медленно, со сдерживаемым гневом произнесла она, рассчитывая увидеть в следующую минуту гримасу извинения за недоразумение и доставленное беспокойство на лице служащей гостиницы.

Но лицо той вопреки ожиданиям наивной провинциалки и не думало меняться. Ни один мускул не дрогнул на её щеках. И оно было по-прежнему суровым и даже злым.

– Повторяю! У вас долг за номер! Вы, прежде чем съехать, должны оплатить ещё вот столько! – она протянула Веронике расчётный лист.