Диляра Шкурко - Люблю сильнее жизни. Маленькие истории о большой любви

Ночью опять пошел снег. Стася выключила лампу и встала у окна. Снег ровный, чистый, как лист бумаги. В детстве и ранней юности Стася любила рисовать. Особенно был сладок первый миг, когда бумага еще не тронута. И можно покрыть ее вязью узора, гибкими линиями тел и цветочных стеблей. Она вспомнила один из своих давних рисунков, погребенный ныне где-то на антресолях со школьными табелями и старыми тетрадями. На белом картоне спала принцесса, а из ее груди выбирался искривленный ствол кустарника, дальше он разрастался, вился ветвями, листьями и укутывал собой все ее тело… Маринка тогда, увидев рисунок, охнула: «Здорово! Но чего это у тебя шиповник из нее растет?» Стася сморщилась: ох уж эта Марина со своей привычкой во всем искать правдоподобие! «Откуда я знаю? Так нарисовалось…» Тогда ей нравилась песенка про шиповник: «Белый шиповник – страсти виновник разум отнять готов… Для любви не названа цена, лишь только жизнь одна…» Стася слушала ее вновь и вновь.

Любовь только подступала, только начиналась и жизнь впереди виделась такой яркой и глубокой, что захватывало дух… Она рисовала прекрасных дев и гордые замки. А кто их не рисует на нуднейшей географии или алгебре? Но рисунки получались совсем не такие, как ей хотелось бы. Она видела в мыслях гибких, стройных красавиц в буре кружев, бегущих кентавров, крылатых воинов… А выходили убогие подобия. Так и осталось у нее внутри: невозможность передать, неумение выразить…

А жизнь происходила вокруг совсем не сказочная. Стася еще успела поступить в институт и бесплатно его окончить. Ей здорово повезло, что одной из дисциплин на отделении была информатика. В результате она сразу после института пошла работать не по специальности, которая никому не была нужна, а гувернанткой, что ли, для баб-бухгалтеров, которые при слове компьютер краснели и задыхались. Потом занималась внедрением новых программ на фирме и стала начальником отдела. Но компьютер остался для нее машиной, ящиком. У Стаси так и не возникло это одушевление пространства там, за монитором. А виртуальной реальностью для нее стали книги. Так и пошла жизнь: работа в отделе, незлые сплетни сотрудниц, обед из домашних баночек, разговоры о детях и неверных мужьях. А после работы тапочки и халат, книгу в руки – и на диван. Она читала и модные книги: Коэльо, Кундеру, Павича и Гари… Попробовала детективы, женские со слабым сюжетом и сильной героиней… Но истинной ее любовью стала фантастика. Не антиутопическая, с мирами стоящими на краю гибели из-за техногенных катастроф, не боевая, с чудовищными мордобоями и происками чудовищ, а фэнтези… Древние храмы и темные пещеры, волшебные деревья и невиданные страны… Песни менестрелей и темные колдуны… Хрустальные башни светлых городов… Вымышленный мир был для нее ярче, осмысленнее и приятнее, чем настоящий. Она не обдумывала эти произведения, забывала сюжет, закрыв книгу, но все равно вновь и вновь возвращалась к ним. Конечно, сильное смуглое тело и горячие мысли мучили ее ночами. Конечно, грезился мужчина – до задыхания, до слез. И неведомо кому в ночь, в темь она шептала: «Я люблю тебя! Люблю…» А наяву все оборачивалось чем-то невыносимо постыдным, холодным и скучным.

Ну почему когда-то она могла видеть мужчину иным зрением? И все его недостатки казались несущественными и несуществующими? И оттопыренные уши были милыми, и дурацкий говорок не слишком образованного человека не резал слух? Бабушка правильно говорит: нужно замуж выходить пока в горячке ничего не соображаешь, пока молодая. А теперь ты, Стаська, слишком хорошо в них, мужиках, разбираешься. А ведь варианты были. Время от времени подворачивался вполне приличный молодой человек, который мог бы быть хорошим мужем. Полгода назад возник такой: средний класс, как сейчас говорят. Стрижка, сотовый, бокал шампанского на ночь. Все о’кей. И даже в постели все вышло прилично: весело, как-то спортивно. Ногу вверх, руки вниз. Анекдоты друг другу порассказывали. И утром вел себя по-человечески. Такси вызвал, поцеловал… И было понятно, что можно вот так все оставить, встречаться, потом выйти замуж. Но на нее повеяло такой безысходной скукой… Ни чуда, ни тайны. Просто, стерильно… Никакого шиповника в бутонах и шипах. Стася все смотрела за окно на снег, который завтра растает. И думала о банальных вещах: о любви, которая также тает, о молодости, которая уходит, об одиночестве, которое навеки…

А на следующий день Маринка потащила ее и Алену на презентацию какого-то сока. Пили там не сок, а в основном вино и водку. Пела «мальчикóвая» группа. И к Стасе, как это часто случалось, привязался молодой человек с определенными намерениями. Алена смотрела на него так, словно находилась в картинной галерее: пристально и оценивающе. Марина острым локтем толкала Стасю в бок. А Стася сходила с ума от скуки. Наконец она не выдержала:

– Я, девочки, домой поеду!

– Ты чего, Самохина, сошла с ума? Только все начинается! Потом вместе на тачке поедем, – заорали подруги в один голос.

Но Стася решительно откланялась и, скинув с хвоста поклонника, поехала домой.

Трамвай раскачивался и гремел. Свет был слишком тусклым, чтобы читать, и Стася держала книгу на коленях. За окном была непроглядная осенняя ночь, и только ее собственное отражение виднелось в стеклах вагона. Длинные дорожки от растаявшего снега тянулись по стеклу, и Стасино лицо за ними казалось старинным портретом, таинственным и темным…

Сергей давно смотрел на девушку. Ее хмурое, бледное лицо было повернуто в сторону окна, но он отчетливо видел ее отражение. Отрешенный взгляд из-под густых бровей, красивый четкий рот, прядь темных волос, падающая вдоль щеки… Интересная девица. Но интереснее, что книга у нее на коленях явно фантастика, точнее фэнтези. Ему ли не знать эти яркие переплеты с зáмками и драконами. А вдруг?! Чем черт не шутит. Бывает же такое с другими. Может быть, и с ним произойдет… Сергей пересел к девушке. Она даже не повернулась, только чуть отодвинулась. Он глянул на книгу: Точно! «Дева и драконы». Его собственной персоны, Сергея Чередина, произведение. А эта девица – его персональный читатель. Он даже вздохнул вслух. Ему еще не приходилось видеть свою книгу вот так, в руках у постороннего человека. То есть друзья, конечно, читали и родные. Но тут было совсем другое. Немножко стыдно и ужасно приятно. Как будто тебя поцеловали на виду у толпы. Кстати, хороший повод заговорить с девушкой. «Ну, будь честным, – подумал он, – тебе не нужна эта девушка, тебе интересно, что она думает про твою книгу!»

– Девушка! Можно с вами поговорить?

Стася повернулась к соседу. Симпатичный парень с приятным французистым лицом смотрел не нагло.