Александр Барсуков - Страна сказок 392-395

“Но я не китаец!” – сказал Солдат.

“Не путай меня! Лучше насладись загадкой: маленькая, сморщенная, есть в каждой женщине! Изюминка, балда!”

Короче, так перевербовать Солдата Чеки и не удалось, что не удивительно, так как Чеки не шпион, а Борец с Якудзами. Сказке конец. Вполне эпическая, триллер. К.

19 октября 2014 года. Сказка про Херлока Шолмса. Вот лежит он в комнате в замке Бакервилей, смотрит в потолок и думает: “Ну чего я здесь лежу? А! Я, кажется, расследую что-то. Что же? Кражу лифчиков у миссис Беримор? Нет, это я уже расследовал. Воровкой оказалась Собака Бакервилей-извращенка-трансвеститка. Тогда что?”

Херлок встал и подошёл к зеркалу. Моргал-моргал, вопрос в глазах остаётся. “Может, массовое отравление овсянкой? Что, мол, все обитатели померли от неё? Нет, это слишком чудовищно. Хотя, почему так уж чудовищно? Овсянка на вкус как коровья лепёшка. Может, это она и есть!”

“Бэримор!” – крикнул он. – “Овсянки!”

“Овсянка кончилась, мосье Шолмс! Остался этот, кумыс!” – ответил дворецкий.

“Так! Заведём Дело на кумыс! Что у нас на букву “К” в картотеке? “Чмошники”, “Мозгоправы”, “Дибилы”… Почему у меня все буквы перепутаны? Надо навести порядок!” – подумал Херлок и позвал доктора Катсона.

Пришёл Катсон с помадой на щеке и воротнике и в неразберихе в одежде. Явно, что он провёл незабываемую романтическую ночь. С кем? “С Собакой-трансвеститкой? Нет. С миссис Бэримор? Тоже, похоже, нет. Тогда с самим собой!”

“Вы извращенец, Катсон!” – сказал Шолмс.

“Но как вы догадались, Шолмс?” – спросил потрясённый Катсон.

“Нет, явно не с самим собой. Сам себя бы он не смог поцеловать в засос туда! Это как однажды я раскрыл безнадёжное Дело о самоубийстве, когда труп нанёс себе 17 ударов в спину!” – подумал Херлок и сказал:

“Во! Видали! Обыкновенный чайник! Но на нём есть тепловые точки! Если приложить руку, то обожжётесь! И эти тепловые точки говорят мне, что чайник недавно кипятили!”

“Гениально!” – сказал Катсон. – “А этот ненормальный опять тут!”

“Какой ненормальный?” – резонно спросил Херлок.

“Ну тот, из Турции, где он в дерьмо-то весь день и нырял! С тех пор не в себе!” – сказал Катсон.

“Запускайте!”

Вошёл Ненормальный. Он сел и сказал:

“И мы сажаем Вас в тюрьму!”

“Простите, а вы, собственно, кто?” – спросил Херлок.

“Я кто? Я – инспектор Лейстред, который всех сажает в тюрьму! Ведь гениально! Родная мать не отличит, где они, а где Вы!” – сказал Ненормальный.

“Видно, вам здорово досталось в Турции!” – сказал Херлок. – “Дело о ночном горшке Македонского мы закрыли в прошлом году!”

“Правда?” – расстроился Лейстред. – “А я-то думал: самый гениальный в Мире Лейстред в полном расцвете сил, может ещё осчастливить какой-нибудь ночной горшок Македонского! А теперь всё пропало и не имеет смысла!”

“Ну почему не имеет? Можете расследовать Дело об овсянке! Или о кумысе! Кто-то переодически пожирает овсянку, и она имеет обыкновение кончаться! Этот кто-то пострашнее Собаки-трансвеститки, а Дело это покрупнее Уолтергейста! Идите, Лейстред, идите! А мне надо поиграть на скрипе! На скрипке!” – сказал Херлок.

Инспектор ушёл.

“Наконец-то!” – сказал Херлок. – “Такая вонь! Его носки так воняют! Видно, бедняга провалился в болота!”

“Да, Херлок, а как же Дело о Танцующих Человечках?” – спросил Катсон.

“Никакого Дела нет! Они танцуют, им хорошо, они, можно сказать, зажигают, тусят! Потом все пететрахаются, и Дело закрыто!” – сказал Херлок.

“Но говорят, поговаривают, что танцуют они неправильные танцы! Твист! Когда одной ногой они давят одну сигарету, а потом обе сигареты они давят вместе! Это не наши танцы!” – сказал Катсон.

“Нет, это наши танцы. Вот если бы “Хала-навила-хала!”, то это не совсем наши танцы, но тоже хорошие. Все танцы хороши! Когда Человечки танцуют, они не могут воровать или разбойничать. Пусть себе тешатся. Я уж вообще молчу о том, когда они занимаются любовью с другими Человечками.”

“Но, Херлок, когда они танцевали, как вы это называете, любовью занимались, то горизонт закуклился, и у всего населения пропали золотые коронки, штаны, валенки, автомашина “москвич” последней модели!” – сказал Катсон.

“Ну это легко объяснить! Человечки-то вылезли из автоклава, они – исполины потребления! После Любви все предметы возвращены на место?”

“Кроме “москвича”! Его нигде не нашли!” – сказал Катсон.

“Эх, Катсон! Нет в вас романтики! Это же езда, погоня, скорость! Вероятно, один из Человечков в пьяном состоянии (потому что все зачатия у них в пьяном состоянии, так как в трезвом у них не стоит совсем) уселся в машину и врубил газ! И вот неукротимый, как дикий зверь, неудержимый “москвич” понёсся по болотам! Вполне очевидно, чем это могло кончится! “Москвич” провалился в полынью, а Человечек потоп! Но я уверен, что при жизни он собирал собачье дерьмо, и его нисколечки не жалко. Они, Человечки, все такие. Все его собирают по-маленьку. Итак, новое Дело закрыто!”

“Да нет, не совсем! “Москвич”-то нашли! Он оказался припаркован у домика Собаки Бакервилей!” – сказал Катсон.

“Ну конечно! Человечек подумал спьяну: “Возьму девочек!” И поехал к Собаке, единственной девочке на этих болотах. Но она была в сортире.

“Кто там?” – спросила она.

“Это я! Ипполит!” – заорал Человечек.

“Ой! Я в душе! Я голая!” – сказала Собака.

И тут мы подходим к действительно важному Делу о профессоре Мориати, который переодически каждое лето отключает горячую воду на болотах! И вот вода отключается! И голая Собака подает в объятия Ипполита!

“Вы кто?!” – в ужасе спрашивает Собака.

“Это вы кто?” – спрашивает Ипполит, который намеревался поиметь смазливую девочку из варьете Сэра Генри. Там были смазливые экземпляры. Но по случаю лета все девочки с Сэром Генри уехали отдыхать в Африку.

“Я – есмь Собака! Примат из отряда молокососущих! То есть, теплокровная тварь из подотряда млекопитающихся! А вот ты кто?” – снова спросила Собака.

“Я – алкоголик из отряда Человечков! Я трахаю всё, что движется! А что не движется – разгоняю! Но твоя рожа даже мне не понравилась! Фу! Женщина с усами!” – сказал Ипполит.

Но у Собаки уже возникли другие мысли:

“А как ты относишься к щеночкам?”

“Люблю!” И этим он заронил в душу Собаки много надежд, так как та мечтала о щеночках.

“Ну тогда я пойду надену что-то более соблазнительное!” – сказала Собака и пошла надевать уже известный нам лифчик миссис Бэримор. Ипполит лихорадочно соображал, как ему отсюда смотаться, так как он помнил притчу, чем похож человек на горной высоте и мужик, которому делает минет старуха! Главное – не смотреть вниз! Тут же вообще намечалось нечто ужасное! Зоофилия!” (Это всё рассказал Херлок. А потом появился лично.)