Наталья Гарбер - Тайные истории Пушкинских гор

И что еще веселей – до Саймона не было понятия «национальный бренд», он сам его придумал и создал целую дисциплину, и пока профессора и прочие ученые защищали по ней диссертации, делал нам прекрасную, как Моцартовская симфония, Землю. Строил, шутил, вовлекал, – и все мы, земляне, обнаружив себя на планете Саймона Анхольта, становились гораздо счастливей. Я же вижу лица слушателей на этих видеозаписях, тут и психологических корочек не надо – они, смеясь, расстаются со своим печальным прошлым и прямо тут, на экране, обретают свое прекрасное будущее. Браво, Саймон!

Всю свою книжку я тогда наполнила его цитатами и идеями, и устроила внутри нее сплошной и блаженный джем-сейшен с великим гением, который – знаю – мне этого никогда не запретит. Свой труд про инвестиционный бренд России я посвятила Саймону вкупе с автором обожаемой мною идеи биосферы Вернадским и великим инвестором Уорреном Баффетом, вызывающим у меня неуловимые и волшебные ассоциации со сказочным Емелей. Книжка писалась долго зимой, потом отлеживалась весной, и только летом я наконец поняла, как ее аннотировать. Издательства мне сказали так: никому книжка про национальный бренд не интересна, нет у нее целевой аудитории. А ведь первый тираж, которым мы рискуем, – 3000 экземпляров. Если даже в самой нашей стране нет трех тысяч людей, которым интересно прочесть, как прибыльно и ответственно вести здесь бизнес, опираясь на богоданный бренд территории, то какой бренд может быть у России внутри или вовне? Да никакого. Так и есть: по рейтингу Саймона Анхольта, которым он лет восемь уже меряет отношение людей всего мира к разным странам, мы болтаемся где-то в третьем десятке.

Зато теперь, когда меня это или что другое сердит или расстраивает, я думаю – а что бы сделал Саймон? – и всегда становится легче, вот не вру, и решение находится какое-то… гениально прекрасное. Ибо когда обращаешься к Богу в компании гения, то и на тебя ложится его светлый отблеск. Мне это так нравится, что я ему теперь все книжки свои пишу – вроде как разговариваю (он любит слово «speaking»), заодно и не обременяя.

В книжку «Как писать в XXI веке?», написанную в Пушкинских горах прошлым летом, его цитаты из интервью так славно встали, будто для них место было специально оставлено – и в начало экспертного списка, и на четвертую обложку. И посвящена она оказалась ему сама собой: когда я его книжки дочитала, это было ясно как день – что я просто хорошо сыграла свою мелодию на его планете, и поэтому мне его показали. Вот, смотри, это он тут все организует, в его мировом хоре ты поешь.

Ах, как славно, сказала я и написала: «Саймону Анхольту, с благодарностью за неожиданную гармонию его и моей картины мира». Чтоб не примазываться: картина у него своя, гениальная, и в гениальности своей с моею она резонирует чудесно и обертоны дает такие, что над Пушкиногорскими озерами до сих пор плывут – заслушаешься. Может, и со всеми остальными она тоже чудесно резонирует, но я свой резонанс слышу и поэтому написала посвящение, и была страшно счастлива со своей маленькой флейтой в мировом Саймоновом хоре.

Вот у меня, например, сложился сборник стихов: в этом году 30 лет, как я их пишу, посему я наконец собрала все в один комплект и решила издать маленьким тиражом, с картинками моей подруги Аллы, арт-директора российской ветки крутого международного рекламного агентства, и просто очень хорошего художника и прелестного человека. Картинки были сделаны несколько лет назад к двум частичным сборникам стихов, но встали как литые в полное собрание. Верстка книги ушла в печать позавчера, когда я плавала с уткой в пруду, а Алке я об этом написала сегодня. Она страшно обрадовалась, затребовала книжку и теперь сидит, читает, наверное. Поглядим, что скажет.

Книжка, конечно, посвящена Саймону. Потому что теперь все у меня пишется Саймону, так мне оказалось лучше всего жить. Раньше пишешь и думаешь, когда перерыв, – и кому это все посвятить, с кем сыграть упоительный джем-сейшен, поделиться и воспарить? А теперь – джемуем с Саймоном Анхольтом и всеземным хором. Удобно, славно, легко и ежедневно – в Twitter’е. С эффектом бабочки.

С этими приятными мыслями я ныряю на грунтовую дорогу, ведущую от Михайловского шоссе к озеру. Близко от колес шныряет вбок серый котяра. Обычно здесь коты не бродят, далеко от жилья – ну, видимо, это ученый кот, сорвавшийся с пушкинской цепи. Дальше на крутой виляющей дорожке я обнаруживаю еще один подарок – кто-то скосил крапиву, обычно она тут в рост вышиной. И – спасибо кому-то – без привычных бодрящих шлепков я вылетаю на озеро.

Озеро Кучане сегодня ровное как стекло, кое-где из него изредка выпрыгивают бойкие пушкинские рыбки – и сразу назад. Слева серый контур знаменитой Михайловской мельницы вписался в дружный сосновый бор на горе, прямо – низкая полоска полей и перелесков перетекает в разросшийся парк имения Петровского, что справа от меня. До парка из-за деревьев взгляд цепляется за блестящую серебряную крышу старого домика и выныривающий из деревьев торец дачи нового русского, построенной несмотря на все запреты и прения по поводу права богатеев вписываться в великий пейзаж. Наверху все это обнимает голубое небо без единого облачка.

Мне крыша с торцом ни погоды, ни пейзажа не портят, и я валюсь на песок греться.

Подмышка моя вроде уже не болит, утихомиренная солнечными мыслями о Моцарте национальных брендов. Крупный слепень вопреки званию кровососа тихо садится на мой черный нагретый солнцем велосипедный тапок – и медитирует, надолго застыв там. Большая коричневая бабочка с акварельными разводами и «глазами» на крыльях заинтересованно изучает внутренности моего рюкзака, откуда сладко пахнет привлекательным для нее бананом. Чайка летит в небе, думая о своем, чаячьем.

День на озере в Пушкинских горах обещает быть дивным.

Как, впрочем, и всякий день на планете Саймона Анхольта.

Поток возможностей Вселенной постоянен и ничем не ограничен, и все происходящие события являются упражнением для роста души, даже если кажутся случайными, пишет ченнелер Соня Чокет в книжке «Душа, ее уроки и цель», с которой я второй день валяюсь на пляже у озера. Я верю, что Соня права, а еще вспоминаю, как Де Ниро в одном из боевиков, что я смотрела днями, говорил напарнику-киллеру, когда «цель» все не шла и тот ныл, что скучает от безделья: «Мы не бездельничаем, мы ждем».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.