Аделаида Агурина - Джокер

Ночевать на кухне – не самое удобное занятие. Но Алине просто обязательно нужно было уснуть – Джокер сказал, что встретится с нею сегодня в её сне. Он же предупредил её о зеркалах. А значит, он тот, кто может дать ей ответы – что делать с зеркалом. И с комнатой, в которой оно находится. И вообще – что делать. «Ага, – хмуро подумала Алина. – А ещё он ответит тебе „кто виноват?“». Подивившись, что в такой ситуации ей всё же приходит на ум шутить и даже вспоминается не самое популярное сейчас произведение русской классической литературы, Алина сделала себе кофе. Пить кофе на самом деле не самый лучший способ уснуть, но другого способа успокоиться Алина не знала. Бодрящий напиток и на этот раз не сплоховал и привёл её в чувство. Насколько вообще это было возможно в данной ситуации. Всё же не каждый день в обычном зеркале открывается портал в бездну – другого слова для того, что находится за зеркалом, Алина подобрать не могла. Немного успокоившись, девушка села и сосредоточилась. Она решила, не дожидаясь сна, который так, возможно, и не придёт, сама вызвать Джокера на разговор. Ведь, в конце концов, это он виноват в том, что с ней случилось. А значит, и отвечать должен он. До его появления в жизни Алины никто не пытался утащить её в… неважно – куда. И зеркала в порталы не превращались. И глаза не подсвечивали ультрафиолетом. Она точно не знала, что следует делать, но всё же сосредоточенно хмурила лоб, пытаясь сначала позвать Джокера, потом вызвать у себя его образ. С зовом ничего не получилось. С образом тоже. Вдобавок у Алины нешуточно разболелась голова. Всё ещё хмурая, она встала, выпила две таблетки цитрамона, запив остывшим кофе. Потом немного помедитировала над плитой… и приготовила себе вторую порцию кофе – ещё крепче предыдущей. Возвратившись с дымящейся чашкой за кухонный стол, Алина с ногами залезла на диванчик и, отхлебнув живительного напитка, задумалась. Повторять эксперимент с вызовом она не хотела. Спать – тоже. А на часах было уже три ночи. Алина даже не нашла в себе желания удивиться столь быстрому бегу времени. Поставив чашку, Алина продолжала раздумывать. Она закрыла глаза, пытаясь убрать остатки головной боли. Мысли текли немного замедленно. Не особенно желая того, Алина вспомнила дорогу, на которой она стояла вместе с Джокером. Воспоминания пришли сами по себе, но Алина не сочла нужным их прерывать. Воспоминания принесли вновь запах травы и холод ветра. Алина вспомнила, как ощущалась на теле шелковая ткань. Вспомнила, как прокричала в ночи какая-то птица. «Забавно, – подумала Алина, – а я не слышала её раньше… она была?» В любом случае, птица была сейчас. Когда она вновь стояла на дороге и смотрела в лицо Джокеру. Она даже не помнила, когда открыла глаза. Всё вокруг очень походило на обстоятельства их первой встречи. Только сейчас на Алине было платье из тёмно-синего бархата, с широкими рукавами и расшитым серебряной нитью поясом. Судя по ощущениям, волосы тоже были уложены в какую-то необычную причёску. «Наверное, со стороны я выгляжу как посетительница карнавала средневековья. Или участница ролёвки», – неожиданно подумала Алина и улыбнулась своей мысли. Почему-то здесь, на этой дороге, рядом с этим парнем, она моментально успокоилась. Прошли все страхи и огорчения. Она даже не была зла на Джокера. Просто… хотелось остаться тут ненадолго и насладиться тишиной и покоем. А ещё – им.

– Ты смогла прийти сама, – в голосе Джокера слышалась смесь из удивления и удовлетворения. В любом случае, это был никоим образом не вопрос. Просто утверждение факта. Алина кивнула. Хотя и не совсем понимала, что он имеет в виду.

– Молодец, – похвалил юноша. И тут же с соседнего дерева раздалось нахальное карканье. Джокер улыбнулся, поднял голову и сказал, обращаясь к своему черному собеседнику.

– Это неплохо. И не спорь.

Ворон снова каркнул. На этот раз, как показалось Алине, более издевательски.

– Так бывает, – пожал плечами Джокер, – главное, всё обошлось. И это важно.

Снова карканье.

– А вот это уже неважно, – уверенно сказал Джокер.

– Что важно и что неважно? – спросила Алина.

– Неважно то, что ты попала впросак. Важно то, что ты смогла выпутаться. Неважно то, что выпутал тебя я. Я играю с судьбой, и ты теперь тоже. А в этой игре удачливость гораздо важнее чем… чем всё остальное.

– Но ты же меня в это и втравил! – Алина почувствовала взрыв возмущения, который грозил вмиг разнести её состояние успокоенности.

– Это тоже неважно, – спокойно сказал Джокер.

– То есть помогать ты мне не собираешься.

– Я уже помог. И гораздо больше, чем я помогаю обычно.

Алина фыркнула.

– Да? Может, тогда объяснишь, что мне делать дальше?

– Жить.

– Просто так?

– Просто уже не получится. Твоя жизнь изменилась, хочешь ты или нет. И тебе придётся смириться с этим. Что-то учить, например… что-то, что раньше тебе никогда не пришло бы в голову учить. Та ситуация с зеркалом – просто ерунда. Не стоит и слов. И я был рядом. Но так будет не всегда.

– А если я не хочу? Мне что, нужно умереть? – выпалила Алина. Она внезапно почувствовала острый приступ жалости к себе. Это надо же. Жила, никого не трогала… а теперь неизвестно где и непонятно – что с ней дальше будет.

– Возможно, – снова пожал плечами Джокер. Он сказал это таким спокойным тоном, будто ничего серьезного в подобном исходе не видит. И потом таким же спокойным тоном прибавил: – Хотя, в этом мире есть вещи похуже смерти.

– Ага. И мне осталось только повеситься, – ехидно сказала Алина. Сейчас приступ жалости прошёл. Но начался приступ упрямства. Ах, ты так? Тогда я лучше умру, но настою на своём. Типичный детский сад, но Алина ничего не могла с этим поделать. И вместо того, чтобы успокаивать себя, накручивала себя всё больше и больше.

– Если ты хочешь. Точнее, если не хочешь жить по-новому. Да, тогда самоубийство, наверное, лучший выход. Правда, надо признаться, меня это немного разочарует, – Джокер был совершенно невозмутим.

– Ах, вот как? Может, ты этого и хочешь? – Алина даже не подумала о том, что, если бы Джокер захотел её убить, то сделал бы это с лёгкостью… да просто не пришёл бы ей на помощь. Но девушка не то, что не понимала этого. Она не хотела сейчас давать себе труд подумать об этом. Внезапно, неожиданно для неё самой, её охватило чувство, которое если бы Алина могла и попыталась квалифицировать, можно было бы назвать чувством весёлой, бездумной ярости. Именно так. Алина никогда не испытывала подобного. Чистая ярость. И какая свежая и отличная на вкус!

– Я никуда не уйду, пока ты мне не объяснишь, что случилось с моим зеркалом! И чему я там должна учиться!