Владимир Невский - И никто не понимал в июле

Единственное, что Олега раздражало, и то лишь поначалу, – это громкие забавы молодых. Хотя главное веселье проистекало на морском берегу, в двух с половиной километрах от лагеря, молодёжной энергии хватало и на всё остальное время, то есть на раскопки, еду и сон. Когда верещала Алька, ПАФ ёжился, ища иногда взглядом поддержки у Анны Георгиевны. Но та была ещё более либеральной к детским шалостям, чем оба начальника. С первого же вечера старушка со всей развесёлой компанией отправлялась на берег и, поскольку купание под луной её не привлекало, просто садилась на песок возле прибоя и курила дешёвые, но, видно, дорогие её сердцу сигареты феодосийской табачной фабрики.

Что ни говори, компания подобралась неконфликтная и работоспособная. Студенты смотрели начальнику в рот – и не за деньги, в чём Олег был уверен – а из натурального детского интереса. Работать рядом с «зарубежным» ученым, у которого более двадцати статей на трёх языках – это ли не везение? И не столь важно, что он, строго говоря, не археолог, а историк, периодически уходящий то в археологию, то в философию. Олег сам не ожидал открыть в себе способности уникального рассказчика. Правда, с таким-то экспедиционным и университетским опытом как не быть искусным, особенно в интерпретации мировой истории! Уже и ПАФ стал добросовестно внимать Олегу, изредка вторгаясь вопросами или ремарками. Безусловный центр притяжения коллектива – выдающийся историк и археолог Неверов О Дэ! И это только начало.

Перед выездом на работу Олег выяснил, наконец, правила «игры». Можно было подумать, что надзирающий менеджер из банка старался всеми силами оттянуть этот момент. В конце концов, помощник директора банка попросил Олега расписаться на двух одностраничных экземплярах договора. Обязательства исполнителя сводились к четырём пунктам. Во-первых, после окончания каждого полевого сезона Олег должен представить список участников экспедиции с персональной тарификацией; во-вторых, расписать все расходы без предоставления каких-либо документов и даже без подписей сотрудников. Если часть работ финансировалась государственной организацией, – а вышло именно так, – то Олегу надо было лишь указать эту сумму или как-то разграничить участников по источникам финансирования. И опять же, никаких дополнительных подписей иных официальных лиц не требовалось. Согласно третьему пункту, ему следовало заснять общие планы раскопов и все найденные артефакты с краткими пояснениями – названиями и датами находок. А вот каталог артефактов должен быть подписан двумя научными сотрудниками экспедиции. Наконец, четвёртым пунктом стояло требование отразить все достижения сезона и составить краткий план работ на следующий год с обоснованием выбора или сохранения объекта.

Если экспедиция добудет столько же артефактов, что и двенадцать лет назад, то составление подобного отчета – дело одного дня. Олег не сразу понял, что этот договор и есть, собственно, «всё». Требования оказались скромными. А помощник директора банка и вовсе выглядел в тот момент, как зажравшийся меценат, делающий вынужденную подачку бедному просителю.

Главный вывод «первого акта» – так Олег окрестил промежуток времени между визитом «юриста» и «банкира» и получением экспедиционных денег – формулировался просто: это не обман, но и не чья-то бескорыстная помощь. Почему «не обман» – уже понятно. Деньги получены и пущены в дело. А вот почему «не помощь»? – Можно сказать, таков вердикт интуиции, которая долгое время оставалась молчаливой. Не в день получения денег, а лишь когда состоялась организационная поездка в Киев и Симферополь, Олег ощутил присутствие чьего-то интереса, как незнакомого человека в собственной квартире.

Предчувствие его не подводило. Более того, оно дважды уберегало его от ошибок в самых ответственных жизненных коллизиях и один раз от смерти. На эту тему Олег, естественно, говорить не любил, но именно последнее событие получило большую известность в археологическом сообществе. Двадцать лет назад – а дело было под Таманью – он нюхом учуял гибельное место и вывел двух студентов и, заодно, себя из-под мощного берегового обвала. Именно с этих пор Олег начал придирчиво анализировать импульсы своего подсознания.

И вот, почти уже сидя «на чемоданах» в ожидании отъезда в Крым, он попытался пропустить события минувших месяцев сначала через сито логики, а затем через отстранённую от любого логического анализа медитацию.

Получалось одно и то же. Олег бы поверил в свою удачу и щедрость какого-то умного и порядочного бизнесмена, но только не такого, со старательно скрываемым лицом. Где в реальном мире, в каком романе, наконец, герой получил наследство от человека, пожелавшего остаться неизвестным? Нет, спокойной работы не будет. А будет какое-то уникальное – и обязательно неархеологическое – открытие.

Словом, чувство некоторой нервозности сопровождало Олега до прибытия в Симферополь, то есть до третьего июля. Поезд пришёл рано утром. Анна Георгиевна, уже обкуренная феодосийским табаком, встретила его на неизменной «Волге» семьдесят восьмого года выпуска, и буквально на реактивной скорости домчала до небольшой деревеньки неподалёку от Керчи. Всю дорогу она рассказывала о том, как хорошо живётся ей на пенсии, и договорилась до того, что начальник заснул. Бабуся, впрочем, не обиделась.

К работе приступили на следующий день.

Жара приходила и уходила по расписанию, но она не казалась изнурительной. К двенадцати часам работу прекращали. В палатках, как ни манипулируй их стенками, во второй половине дня ни спать, ни думать, ни играть не хотелось. Когда солнце приближалось к верхней точке своего дневного пути, вся компания, кроме дежурного, ехала на берег. Там натягивали огромный тент и зажигали примус для чая. Впоследствии, правда, стали собирать всякие деревянные предметы, выброшенные морем, и кипятить воду на костре – не из-за экономии бензина, а просто потому, что так интереснее. К пяти часам возвращались на раскоп и работали до семи. На ужин, который начинался строго в семь, денег не жалели. Тушёнку почти не использовали, а за мясом ездили в соседнее село. Анна Георгиевна загодя нашла двух приличных хозяев, которые согласились делиться курами и бараниной по умеренной цене. Там же брали воду и вино. Там заряжали аккумуляторы мобильников и ноутбуков. В вечернем пиршестве был только один минус – необходимость долгой утряски и переваривания мясных блюд. Но душа рвалась снова к морю. И после половины восьмого народ постепенно покидал лагерь, но уже пешком. Об автотранспорте никто не заикался, так как после двухкилометрового перехода рецидивы обильного ужина исчезали у всех, даже у ПАФа.