Михаил Заскалько - Когда придёт Зазирка

Всё оборвалось внезапно, точно я спала и видела кошмарный сон, а меня разбудили. Прежде, после кошмарных снов, я долго чувствовала себя скверно, а сейчас, напротив, великолепное самочувствие. В бане ничего не изменилось, всё осталось на местах. Баба Нюра внимательно рассматривала мою ладонь. Вся кисть была красная, словно кипятком ошпаренная или сгоревшая на солнце, кошачий след сверкал снежной белизной и, чудился, живым: как бы и не след вовсе, а пушистая настоящая кошачья лапка. Поверхность её пульсировала, буквально притягивала взгляд.

Баба Нюра… плакала.

– Что? Плохо… да?

Смотрела на меня широко открытыми восторженными глазами, слёзы обильно заливали её щёки, разглаживали морщины, осветляли бурые пигментные пятна – баба Нюра молодела! Бережно, – по – моему, слишком бережно, – опустила мою руку и… низко поклонилась:

– Приветствие Тебе, Ладанея Светозарная!

– Что… это значит?

С трудом, конечно, верилось, но, по словам бабы Нюры, во мне пробудилась Душа, Сущность – как хотите, назовите, – самой Ладанеи. С ходу я не запомнила всех имён, зацепилось следующее: Ладанея была получеловек-полубогиня; отец её один из верховных Сварожичей, мать-ворожея Светозара, в то время весьма влиятельная и могущественная. Ей покровительствовала сама Берегиня, Великая Богиня, породившая всё сущее. Когда случились раздоры между Тёмными и Светлыми, Светозара, естественно, активно защищала вторых. В одном из поединков Светозара почти одержала верх над Кощеем, но тому на помощь пришла Марена: она похитила малолетнюю Ладанею и грозилась убить. Кощей избежал смерти. Спустя некоторое время, оправившись, они с Мареной решили раз и навсегда покончить с ярой защитницей Светлых. Прямого поединка они бы не выдержали, по – этому надумали прибегнуть к коварству: вновь похитить Ладанею и тут же умертвить, что, буквально, подкосит её мать. Светозара понимала: враги не оставят попыток ударить в её уязвимое место, и, не теряя времени зря, передала часть своих Сил дочурке, а также обереги и защитные заклятья. Девочке в ту пору едва семь лет исполнилось, но по разумению Ладанея далеко опережала свой возраст.

В Последней Битве они были рядом, мать и дочь, плечом к плечу. Светозара погибла, а Ладушка, израненная, попала в руки Марены. Тщетно пытались уговорами, посулами и угрозами привлечь девчушку на свою сторону: осталась непреклонной. Обереги Светозары спасли Ладушку от верной смерти, но не спасли от чёрной волшбы – раны и потрясения ослабили. Обратила Марена непокорную девчонку в дикую кошку и забросила в топкие болота. Марена ликовала: с Ладанееи покончено, не будет второй Светозары! Ошиблась супружница Кощея: не ведала, что Богами Ладанея была предназначена сыну кузнеца белокурому Любомудру, и что от их соединения приобретут оба Дар бессмертия, а Силы Ладанеюшки утроятся. Прознав о том, Любомудр загорелся освободить от чёрных чар наречённую. Чтобы вернуть Ладанее человеческий облик, надобно выкупать кошку – Ладанею в крови самой Марены. И отважился Любомудр пробиться к Марене, да постигла его неудача: был схвачен верными слугами. Марена пребывала в благодушном расположении и спросила смелого юношу, как он хотел бы закончить свою жизнь. Любомудр пожелал обратить его в дикого кота и отправить в болота, где сгинула его наречённая.

Вскоре, сказывали, в тех местах появилось невиданное кошачье племя. И предводительствовала им белоснежная кошка. Ещё говорили, что ночами та кошка оборачивалась в девицу светозарную, лицом схожая и на Ладанею и на мать её Светозару. И всегда рядом писаный красавец Любомудр. По им лишь ведомым тропам выходили из гиблых топей, встречались с людьми, узнавали, что в миру делается, кому помощь оказать, кого за творимое зло примерно наказать.

Последний раз, говорят, видели Ладанею Светозарную в день, когда по зову Морока все зачарованные отправились в Тридевятое. Ладанея всё племя кошачье за собой повела. Говорят, чуяла подвох, хотела упредить беду, стать защитницей Перунице. Чем закончился тот поход, известно. Ладанея, суженный её Любомудр и всё кошачье племя остались там, в Тридевятом. Все ли сгинули, уцелел ли кто, – о том нет вестей. Зато доподлинно известно: раз в 99 лет проявляется Ладанея в здешней девице, наделяет силой чародейной, дабы та девица прошла через Проход в Тридевятое и помогла Избранной восстановить Лад и Правь…

В заключение, баба Нюра сказала, что за время, пока она служит Задвижкой, это второй случай, когда Ладанея проявляется именно в Избранной, а не в иной девице. По-всему, это благостный знак: сама Светозарная примет участие в походе. И обережёт, и подмогнёт, коль нужда в том будет.

– Детонька… это великая радость для меня! Скольких отправляла, ни один не возвернулся… Какая боль… Теперь верю: вернёшься! Обязательно вернётесь! И Зерно отыщете… Ладушка подсобит! Давай, золотце, мойся. Времени у нас с тобой осталось с гулькин нос. Как помоешься, ополоснись сперва с этого тазика, опосля с этого. А в последнем постой ножками, сосчитай до ста – и вылазь. Водицу плесни под полок.

Я особо размываться не собиралась, по – этому управилась быстро. Всё сделала, как просила баба Нюра. Плеснула последнюю воду под полок и…

– Поаккуратней можно? Ядрёно копыто головой в корыто! – раздался писклявый голосок и на мокрую лавку вылез крохотный старичок, облачённый в нечто пёстрое, лоскутное. Он был мокрый, как говорится, с головы до пят.

Я на мгновенье потеряла дар речи, лишь, машинально, прикрылась тазиком.

– Слышал, слышал, молодица. Больно хлипкая ты, худосочная… Ладанеюшка посправнее была, округлая. Сдобная, кровь с молоком. Как счас помню: глазоньки ясные, глянет, как медком мазнёт, засмеётся, что твои бубенцы…

– Вы что… видели её? – Я медленно приходила в себя. – Сколько же вам лет?

– Кто ж их, молодка, считал лета… Нюрка против меня пелёношный младенец, а, поди, уж четвёртый век завершает. Ладанеюшку, знамо дело, видывал. Жаловала шибко наш народец. Последний разок лицезрел в аккурат, когда уходили в Тридевятое. Наши все подались следом, а я вот остался… Молодой ещё был, глупый: лез во все щели, любопытством гонимый. Не углядел, как ноженьку занозил. Тут наши собираются в поход, а у меня ногу раздуло по самое коленце… Ты, молодка, гляжу, никуда не торопишься? Что ж слухаешь, ушки развесив? Я ведь могу трендеть бесперебойно, мне спешка без надобности. Ладно, не кукся, ступай тряпчёнки свои вздевать, а я тем временем к себе сбегаю: есть у меня тебе подарочки. – Дедулька прокатился по мокрой лавке до стены и мышкой скользнул под полок.

Я прошла в предбанник и, ещё не успела толком одеться, как услышала:

– Варуня, я ужо обернулся!