Михаил Заскалько - Когда придёт Зазирка

Я потянулась к его уху:

– Зеб, кто не пускает? Вот же деревня, метров триста осталось.

Зебрик судорожно всхлипнул, молча поднял лапу и, выпустив когти, ударил воздух перед собой. Лапа не опустилась, как следовало ожидать, а упёрлась, точно в стену. Перед нами была невидимая преграда! А ещё точнее: деревня находилась под незримым куполом. Теперь понятно, почему так метался Зебрик: он искал брешь.

– Что же теперь делать?

– Не ведаю…

– А те, кто послал тебя за мной, знают?

– Кабы ведали, уже дали б знать, – тяжко вздохнув, сказал Зебрик.

Я чувствовала, как во мне просыпается знакомое чувство: предвестие истерики. А потом меня осенило: что если попробовать разозлиться и пожелать, как тогда «вольве»? С трудом, но удалось подступавшую истерику преобразить в гнев и ненависть.

– Зараза, что б тебе лопнуть и развалиться на куски! – Глянув в ладонь, «швырнула» поверх неё слова, как если бы это были камни. Ладонь запылала, как ошпаренная, в грудь что-то ударило, меня отбросило на спину Зебрика. Если бы не веревка, наверняка, отлетела бы далеко на пашню. Похоже, брошенный мною «камень» отскочил от преграды и, рикошетом, влепил мне в грудь.

Я уже поднималась, с намерением повторить бросок, как услышала звук, похожий на треск лопнувшего стекла. Зебрик вскочил, мотнул лапой, и она беспрепятственно опустилась на пашню. С гиканьем Зебрик пробежался и взлетел.

– Получилось! – заорала я.

До деревни оставалось метров двести, когда я услышала за спиной странные звуки. Обернувшись, оцепенела: нас преследовала бесформенная масса.

– Зеб!

Вместо крика лишь шипение выдавилось сквозь онемевшие губы. А Зеб уже метнулся в сторону, но масса рассыпалась на мелкие кусочки, которые стремительно окружали нас. Спустя минуту, стало ясно, что «кусочки»– это летучие мыши. Кольцо сужалось.

«Сон в руку!» – мелькнуло у меня в мозгу. Только эти твари нападали без единого звука. Удары крыльями по голове, по лицу, следом, точно бритвой, когти полосовали открытые участки тела. Я ничего не видела, закрыв глаза руками. Тщетно Зебрик метался в крутых виражах: твари, буквально, облепили нас. Как и во сне, я ощущала кровь, что струилась по лицу, по рукам, по шее. И так же не было сил кричать – только боль и ужас. В голове сплошной гул. На мгновение гул, словно выключили, и я услышала откуда-то издалека, едва слышно:

– Варя… ладонь… погибнем…

И снова изнуряющий гул наполнил голову, казалось: вот-вот полопаются перепонки. По лицу стали бить чаще, точно знали, что нельзя мне позволить отнять руки.

Зебрик падал. Честно скажу: мысленно я уже приготовилась к смерти. Странно только, что ощущение было полного безразличия: ну, погибну, ну, съедят меня эти твари…

Зебрик упал на лапы, не удержался и завалился набок. Верёвка сместилась, и я съехала под лапу Зебрика. Возможно, он почувствовал это: тут же повернулся на спину и стал отбиваться всеми четырьмя лапами от наседавших упырей. Я отняла руки от лица, воспользовавшись передышкой. Вокруг нас кружил рой этих тварей, посекундно атакуя бедного Зеба, который отбивал атаки лапами и хватал зубами наиболее наглых. Даже сквозь гул в голове я слышала хруст мышиных костей.

– Сволочи! Чтоб вас… – начала я, глядя в ладонь, но закончить, не успела: вцепились в волосы, дёрнули – и вот я уже в воздухе с болтающейся верёвкой на поясе. Эти твари перегрызли её. Земля и отбивающийся Зеб стремительно удалялись. Меня несли в сторону леса.

Я была в полушоковом состоянии, безвольно болталась на весу. Однако краем глаза отметила: меня сопровождает плотное кольцо мышей. Значит, они бросили Зеба, добились цели и возвращаются с победой к тому, кто их послал. Внезапно меня, будто с силой встряхнули за плечи: «Дура! чего ждёшь: руки-то у тебя свободные?!»

– Гады! Сволочи! Чтоб у вас глаза повылазили! Чтоб вас в клочья разорвало!

Ожгло руку внутренним огнём, затем хлопок – и я, забрызганная чем-то гадким, кверхтормашками полетела вниз. Мелькнуло в голове: «Всё! Варька, счас от тебя будет оладушка…»

Но не суждено было Варьке разбиться в оладушку: у самой земли, в прыжке, поймал меня Зебрик. Всхлипывая, как ребёнок, уставший плакать, он энергично принялся вылизывать меня, как кошка-мать новорождённого котёнка.

– Всё! хватит! Прекрати!

– Я думал… думал… потерял тебя…

– И потеряешь, если не доставишь, куда надо.

– Рванули!

И вот я снова на загривке Зебрика. Иссечённые и избитые лицо, руки, голова саднили. Расслабленность повлекла за собой усталость: веки отяжелели, меня клонило в сон. Цепко держась за шерсть Зеба, поминутно трясла головой, стряхивая сонливость.

До деревни оставалось совсем ничего, метров сто, когда Зебрик, вдруг, странно дёрнулся и стал падать. Мою сонливость как ветром сдуло.

– Что? Опять не пускают?

Зебрик не ответил: ударился о землю грудью, перевернулся – меня камнем швырнуло вперёд. Упала удачно: в яму, на дне которой был клок перезимовавшей прелой соломы. Яма, конечно, сказано громко – для прежней Варьки ростом в полтора метра, это просто выемка размером с обычную суповую тарелку, для Дюймовочки – яма. Выбраться из неё оказалось нелёгким делом: края ямы рыхлые, всё время осыпались, увлекая меня на дно. Вспомнился кадр из фильма о животных: букашка попала в песчаную ямку и тщетно пытается выбраться, но песок осыпается, букашка снова и снова оказывается на дне. А потом дно оживает: появляется страшная голова – и букашке каюк. Сейчас я была как та букашка: все мои попытки оканчивались неудачей. Я уже ревела в голос, звала Зеба, но, увы…

Комок земли, величиной с кулак обычной Варьки, оторвался и сбил меня с ног. Я вновь оказалась на дне, да ещё комок, зараза, придавил ноги. Изматывая последние силы, истерично колошматила его кулаками, но только поднимала пыль и утомляла руки. Обессилев, упала, сотрясаясь от плача. Небо, до этого затянутое белёсой пеленой, светлело: пелена лопалась, и прорехи расползались. Словно кто-то там наверху гневно раздирал полог, скрывавший от него нечто важное. Вскоре от пелены не осталось и следа, глазам предстало чистое звёздное полотно. И месяц, заглядывавший в яму, где уже тихо – сил не осталось – скулила Варька – Дюймовочка. Месяц иронично усмехался, выпячивая острый подбородок. От чего мне стало ещё горше…

Сверху послышался шум, как если бы по земле тащили бревно. Края моей ямы стали осыпаться, заваливая меня землёй. Задёргалась, как безумная, дико закричала. На яму наползала огромная тень. Меня охватил невиданный ужас. «Всё, сейчас засыпят, точно картофелину при посадке… «– трепыхнулось на задворках сознания. Тень закрыла небо, в яме образовался мрак. Земля продолжала осыпаться, по пояс я уже была капитально упакована. И вдруг на меня опустилось нечто – почудилось, бревно, – и окончательно вдавило в грунт. На поверхности осталась лишь рука. Задыхаясь, заколотила этой рукой по «бревну». «ШЕРСТЬ?! ЭТО ЖЕ ЛАПА ЗЕБРИКАМ!» Стала хватать за шерсть, дёргать её. Лапа приподнялась – рука моя нащупала прижатый коготь. Вцепилась намертво, резко качнула – лапа потянулась вверх, выдёргивая меня из земли, как морковину.