Игорь Поляков - Пространства

Наташка весело улыбается в объектив, а я смеюсь, обнимаю ее, а там, на заднем фоне, Леша-музыкант играет блюз на саксе. Смешно и нежно: мы счастливы, пьяны, мы – герои. Этот мир, наконец-то, наш.

– Какие у нее красивые глаза, Андрео, – синьор Франческо с улыбкой смотрит на это самое фото, я молча соглашаюсь с ним. – Что я говорю? Да она просто красавица! А ты, bambino, еще совсем юный, и глаза такие веселые, не то что нынче, – пожалуй, он прав, я опять соглашаюсь и делаю глоток остывающего напитка.

– Жаль, что во Флоренции нет троллейбусов, синьор Франческо.

– Почему, сынок?

– Это очень красиво, padre [10] Padre ( итал .) – отец. . Особенно, когда едешь ночью: троллейбус пуст, город тоже, а за окном идет дождь…

Почти полночь. Старенький троллейбус, шумно кряхтя и завывая, мчится от остановки к остановке. Он пуст. На улице декабрь, мокро. Началась привычная для наших мест зимняя оттепель: после первых морозов шел дождь. Капли ползут вниз по стеклу, закрывая собой неприглядные и промозглые виды пустынного зимнего города. Я всегда любил ездить по нему ночью в троллейбусе, но обычно мне приходилось возвращаться домой. Сейчас я ехал из дома.

Полчаса назад позвонила Наталья и сказала, что забыла передать маме испеченный ею торт и какие-то салаты. Завтра – мой день рождения, у нас дома собиралась вся моя родня и друзья. Но к чему такая спешка? Почему нельзя все отвезти завтра? Кто же поймет этих женщин! Я набросил на себя плащ и с большой не охотой вылез в дождливую полночь. До общежития ехать четыре остановки, я сидел у самого окна и наслаждался мозаикой капель, которые сонно ползли по толстому стеклу и преломляли в себе яркие огни рекламы. Но это была лишь прелюдия к настоящей симфонии. На второй остановке в троллейбус зашли два лохматых парня в кожаных куртках. Один играл на дудочке, а другой на гитаре. Это был очень знакомый и симпатичный джаз. На третьей остановке – две «цветастые» девушки-хиппи, которые в такт первым музыкантам отбивали бубнами звучный ритм. Ситуация становилась такой же сюрреалистичной, как и цветные картины за каплями дождя. Я улыбнулся. Мне даже подумалось, что это сон, очень милый сон в честь дня рождения. Мы подъехали к общежитию, я встал и направился к дверям, ночные музыканты следовали за мной. Это просто какое-то сумасшествие! Двери открылись – и музыка, которая следовала за мной по пятам, вдруг слилась в единый оркестр из саксофона, трубы и барабанов. Толпа народа стояла на остановке с транспарантом. Заиграл марш, и все вокруг запели: «К нам приехал, к нам приехал Андрей Михалыч дорогой!» Потом овации, потом опять веселый джаз, вспышки, потом… Потом лицо. Радостное, сияющее, смеющееся! Она выскочила из толпы, крепко обняла меня и, ко всеобщему восторгу, одарила меня зажигающим все вокруг поцелуем. Я успел взглянуть на часы – была полночь, был мой день рождения. Мне не нужно было вычислять, чья это идея, – это была ее душа.

Старик слушал меня завороженно, а когда я закончил, сказал с улыбкой:

– Да, пожалуй, стоит съездить в Рим к внучке и покататься на троллейбусе. Но к чему ты это мне рассказал, Андрео?

– К этой фотографии.

– К этой фотографии? – недоуменно переспросил он.

– Да. Через полгода после этой истории я снова ехал в пустом троллейбусе по ночному городу. Только ехал уже в обратном направлении…

У меня были совершенно ясные и глобальные планы. Многие из наших ребят уже на последнем курсе имели денежную работу: кто-то открывал киоски – считать-то нас научили. Кто-то шел работать в первые банки, а некоторые писали программы для крупных иностранных компаний. Я тоже подрабатывал в одной фирме, получая по тем временам весьма неплохие деньги. На факультете меня ценили, а моя дипломная работа должна была стать одним из важнейших событий нынешнего выпуска программистов. Мне даже предлагали остаться на кафедре, поступить в аспирантуру и через пару лет защитить диссертацию. Частенько я вел практические занятия у первокурсников: мне это нравилось, я любил поболтать с ребятами, тем более они прекрасно знали меня по студенческому театру, по нашим аншлаговым спектаклям. В общем, я дышал студенческой жизнью, и почему бы не продолжить ее и после окончания университета? Да вот только мои мысли и душа жаждали большого бизнеса, неминуемого. В те времена все это было ново для нашей страны. Казалось, стоит только сделать первый шаг – и мир сам падет к моим ногам или, по крайней мере, завертится вокруг.

За год у меня появились свои наработки, новые связи и идеи. Оставалось только получить из рук декана диплом и… слава Билла Гейтса останется в далеком прошлом. Ну и, конечно же, свадьба с самой красивой, веселой и умной девушкой на свете!

Я все четко и ясно выстроил в своей ближайшей жизни: защита диплома, выпускной, открытие фирмы, красивая свадьба в лучшем ресторане города, множество нужных и приятных гостей. Она в самом дорогом и красивом платье, я в роскошном костюме! Мы подъезжаем к ЗАГСу на единственном в городе лимузине. Корзины роз, аплодисменты гостей. Лешины музыканты. Брачная ночь в новом отеле для иностранцев. Свадебное путешествие в Прибалтику или Польшу. А потом – мой ежедневный и успешный бизнес. Она, конечно же, занимается нашим домом, и каждый вечер встречает меня романтическим ужином. Потом мы катаемся на моей машине по ночному городу и целуемся на набережной в парке. По выходным у нас собираются друзья, мы устраиваем веселые посиделки до самого утра. На праздники летаем в Париж, Лондон… и так далее, и так далее. Весь мир у наших ног.

Дело оставалось за малым. После выпускного вечера вся наша компания собралась на набережную встречать рассвет, и там, при всех, я задумал сделать своей королеве предложение. Бабушка накануне выпускного подарила мне старинные обручальные кольца, семейная история: в них в начале двадцатого века венчались ее родители. Девичье кольцо очень красивое: тонкое, словно переплетенное золотыми нитями, увенчанное маленьким голубым сапфиром, похожим на осколочек самого неба – как раз под цвет ее глаз! Мое сердце замирало от ожидания этого часа. Я продумывал и придумывал тысячи фраз. Она была достойна самой лучшей, самой красивой. Конечно, я встану на колено, по-рыцарски, как в нашей давней игре. Потом будет ее улыбка, сияющий небом взгляд, счастливое «Да!», объятие, горячий поцелуй и аплодисменты всех присутствующих. Нет, мир более чем прекрасен!

И вот выпускной. Ребята, которые были тогда в троллейбусе на дне рождения, играли свой джаз и на нашем вечере. Главным был Леша, известный в городе саксофонист. Я и Наташа уже несколько минут танцевали под медленный блюз. Я был немножко пьян то ли от коньяка, то ли от ее духов, то ли от нее самой. Вдруг кто-то окликнул нас. Это был уже не очень трезвый Геннадий с фотоаппаратом. Наташка обернулась и засмеялась. Я тоже улыбался, глядя на нее, она была совершенно счастлива. Вспышка заставила меня очнуться, и я крикнул Алексею: