Виктор Грецкий - Zona O-XА. Книга 1. Чёрная дыра

– Во, как, – протянул ВГ. Он всегда, после завершения первой фазы операции, оказывался первым помощником САМа, но никогда не отважился его спросить: почему именно он выступает в их экипаже вторым номером?

– А почему я с тобой, а не Язык?

– Ну, его-то ещё можно в Жопке спрятать, а представь себе, как бы ты там смотрелся, – усмехнулся САМ.

– Твоё место всегда только в Голове, а значит, во мне. Ты мне нужен, и мы с тобой – это основная часть нашего общего тела. Вот выкарабкаемся если, то сможем пред Кэт предстать и в таком, половинчатом виде. Для неё не потеря важна. Главное дело.

– Да-да, главное дело, – как-то засуетившись, поддакнул ВГ, поняв, что ему и в этой операции вновь отведена роль второй скрипки, а это очень даже неплохо.

– Ну, что обсудим, как дальше будем? – обратился он к САМу.

САМ многозначительно посмотрел на него. Делиться с ВГ своими планами ему явно пока не хотелось.

– Меньше знает, лучше спит, – подумал он.

– Значь так, сейчас идём на обед к окуньку. Да, смотри только, что б это был один и тот же окунь, а не то мы тебя потом днём с собаками не найдём.

– Что? Какие собаки? – не понял ВГ.

– Да есть тут твари такие, враги наши, – зло прорычал САМ, мать их за ногу. В последний момент САМ решил подстраховаться (на всякий случай) и не рассказывать ВГ пока ничего про собак, их последний форпост. Не раскрывать до поры до времени все козыри, мало ли что, форс-мажоров в его скитаниях по Вселенной было уже предостаточно. Хотя, он знал ВГ уже много тысяч лет, и у него не было оснований не доверять ему. Но, как говорится: бережёного – бог бережёт.

– Да ты, я смотрю, хорошо информацией уже успел подзарядиться, чешешь экспромтом, я аж не въезжаю, – обиженно засопел Внутренний голос.

– А тебе и не надо, отдыхай. Хотя погоди отдыхать! Вон он плывёт, начинаем пританцовывать, чтоб обратил внимание.

По направлению к ним на хорошем ходу двигался окунёк совсем небольших размеров, но, по всему было видно, шустренький. Тихарёк (так звали окунька) очень спешил, потому как у него сегодня было первое свидание с возлюбленной, которую он заприметил ещё на прошлой неделе и уже решил, что зимовать в этом году обязательно будет только с ней. А по весне! Тихарёк даже представить себе не мог, какое счастье ожидает его по весне. Он ещё несколько увеличил скорость, потому что одним из условий его существования был принцип – никуда и никогда не опаздывать. Дал слово держи.

– Долг превыше всего, – крутилась мысль в его окунёвых мозгах.

– Кончится, наконец-то, для меня эта окунёва жизнь, – стряхнул он навязчивую мысль и тут же заметил, как впереди на стебельке лилии пританцовывает довольно упитанный червяк.

– Ишь, как развыкабенивался, – усмехнулся Тихарёк, моментально заглатывая червяка налету.

– Больше не будет борзеть. Отборзелся членистоногий, – подумал он.

Но не успела эта весёлая мысль покинуть его рыбью голову, как он увидел второго червя, пожалуй, даже ещё покрупнее первого.

– Два то уже многовато будет, – мелькнула мысль, но животный, а вернее рыбий, инстинкт жизни сделал своё дело и он, нехотя, заглотил и второго.

Движения окуня сразу стали плавными и неспешными. Внутри все потеплело. Спешить уже никуда не хотелось. Естественно, бдительность его притупилась.

– Вот мы и на месте, – удовлетворенно крякнул САМ в очередной раз, встречаясь с ВГ. – Как сам?

– Ничего, ничего – зализывая рваный бок, ответил ВГ. – Живой пока.

– Немного сегодня не повезло малому, – подумал САМ, – вторая дырка за день. Ну, да, недолго осталось. Сейчас пол часика ещё и мы растворимся в этом окунёчке полностью, а что дальше будет одной маме известно. Не бросит, вытащит, – последнее, что он успел подумать.

В этот момент огромных размеров Щучища метнулась в сторону окуня, который и глазом не успел моргнуть, как она была уже рядом.

Включив все свои мощи, окунёк попытался оторваться от неё на виражах. Дважды он уходил резко вниз и тут же выскакивал на полметра из воды, сразу меняя направление движения, но не тут то было. Щука была так же молниеносна, как и Тихарёк. Эх, ему бы ближе к солнцу и пошустрее, пошустрее! А он почему – то все время пытался после очередного прыжка вверх проникнуть поближе ко дну и зарыться в плотный песок.

Щука пришла, на сто процентов, с ям, и такая тактика Тихарька ей была только на пользу. На дне она была как у себя дома, а вот на поверхности, да ещё против солнца Тень (а именно так звали щуку) чувствовала себя совсем неуверенно.

Она вообще не любила это Солнце, считала его лишним предметом в этом мире и не испытывала к нему никаких чувств вообще, а уж, тем паче, положительных. Зимой и ночью, когда Солнца не было, она чувствовала себя куда как хорошо и гораздо комфортнее, чем сейчас при нём.

– Тяжёл сегодня почему-то, – подумалось Тихарьку, и тут же он вспомнил, что пять минут назад съел двух здоровых червяков, которые и заставляли его сейчас делать всё в два раза медленнее.

– А вот был бы вегетарианцем, остался бы жив, – сказал кто-то изнутри Тихарьку.

– Кто ты? – спросил изумлённый Тихарёк, уже понимая, что от Щуки ему не уйти.

– Кто, кто… дед Пехто! – раздалось опять где-то у него внутри, – зачем червячка заморил? Вот сейчас и придётся отвечать, – последнее, что услышал прожорливый окунь, перед тем щучья пасть проглотила его, практически, даже не задев своими остро заточенными зубищами.

Гиров очнулся мгновенно. Сознание подсказывало ему, что он на рыбалке. Однако, оглядевшись по сторонам, он сразу всё вспомнил. Никакой рыбалки не было. Он лежал на больничной койке, почему-то привязанный к кровати. Руки от этого жутко ныли.

Саня попытался развязаться, но не тут то было. Просить, чтобы тебя развязали, было бесполезно. Раз связали, значит, за буйного приняли.

Руки болели нестерпимо, и он стал потихоньку раскручиваться. Это требовало времени и терпения. На ум опять почему-то пришла рыбалка, в том незабываемом для него семьдесят третьем году, когда он в тринадцать лет пошёл на таёжное озеро вместе с дядей и чудом остался жив, отделавшись, как говаривал дядька, лёгким испугом.

– Ехал грека через реку, видит грека в реке рак, – стал бубнить про себя Гиров, пытаясь не затянуться до конца и понимая, что тогда его дело труба.

В этот момент в комнату вошел какой-то долговязый, носатый парень с козлиной бородкой и, сев на соседнюю кровать, и ни слова не говоря, стал внимательно наблюдать за ним.

Это был Вовочка Пуговкин, отца которого тоже звали Владимиром, отчего в палатах все его называли просто – ВВП.

– Помочь, Второй? – немного понаблюдав, как Гиров выпутывается, дружелюбно спросил ВВП.

– Почему Второй? – не понял Гиров.