Павел Рыков - Биоценоз

В дверь позвонили. Сергей Константинович щёлкнул задвижкой. На площадке стоял высоченный и худющий телеоператор с камерой на плече. А рядом некое юное создание женского пола с дёргающимся лицом. Юное создание затараторило:

– Телеканал «Омега» Варвара Лисицкая. Вы расскажете нам про убийство? Только, пожалуйста, никому, кроме нас. – И она сунула ему под нос микрофон размером и цветом шибавший на свёклу средних размеров с нарисованной на свёкле буквой греческого алфавита.

Сергей Константинович на момент потерял дар речи. Он был профессором, доктором наук, его работы знали в Польше, Англии, ему писали коллеги из Швеции. Его цитировали. Он являлся автором полутора десятков книг по биоценозам водоёмов лесостепной зоны европейской части России. Но никогда до этого ни в какую телевизионную голову не приходило навести на него объектив. А тут – нате вам! У него пытались взять интервью, и по какому поводу!

– Я не стану говорить.

– Вы боитесь мести убийцы? – настырничала Варвара.

– Мне нечего сказать по этому поводу.

– Ну, вы же поймите, мы по телевизору вас покажем!

– Спасибо, не надо.

– Жаль-жаль! – Варвара повернулась к оператору. – Ты снимал Стасик?

– Нет. Ты же не сказала… – басом, неожиданно густым для такого тщедушного тела, начал оправдываться явно оплошавший Стасик.

– Эх… – сказала Варвара. – И лицо её передёрнулось.– Ну, ничего. Не хотите – не надо. Я тогда стенд-ап перед дверью сделаю. Так даже круче будет.

Сергей Константинович закрыл дверь, и стал посматривать в дверной глазок. Варвара оборотилась спиной к двери и забормотала в свою «свёклу», уставившись при этом в объектив камеры:

– За этой бронированной дверью скрывается от возможного визита киллера главный и единственный свидетель двойного убийства, случившегося сегодня утром в чекистском доме.

Сергей Константинович закрыл вторую дверь, и что дальше говорило создание с дёргающимся лицом, стало не слышно

– Кто это был? – слабым голосом спросила Ксюша.

– Телевидение.

– Господи! – только и успела сказать жена, когда в дверь снова позвонили.

Теперь Сергей Константинович, прежде чем отпирать, заглянул в глазок. На площадке было уже два телеоператора, репортёры с микрофонами наизготовку, и какой-то немолодой человек с лицом, выдающим явное пристрастие к горячительным напиткам, выставивший руку с диктофоном. Открывать дверь на этот раз Сергей Константинович не стал. Корреспонденты понастырничали, позвонили еще раза три, и спустились вниз. Опять забеспокоилась жена, и опять он доложил ей, что они стали объектом внимания прессы. Так сказать, прославились.

В дверь опять позвонили. Жена крикнула с каким-то надрывом в голосе, чтобы не открывал, но Сергей Константинович, посмотрев предварительно в глазок, уже отворил дверь. На пороге стоял Гаркуша-младший. Он был совершенно копией отца. Такого же роста, с такими же чертами лица. Но если у старшего, несмотря на возраст и многолетнее сидение на ответственных постах, сохранялись явственные следы пребывания на солёном морском ветру, то у младшего всё было так, да не совсем. Он, словно нежная и дорогая буженина, был покрыт тонким слоем белого жирка. Гаркуша-младший являл собой тип бизнесмена из новых, но законопослушных, хотя кто мог поручиться, что это действительно так. Председательствовал в каких-то околовластных предпринимательских общественных структурах, выступал по телевизору и если чем-то был схож с отцом, так это фамильной повелительностью интонаций. Но сейчас он стоял перед Сергеем Константиновичем, и жирноватенькие щеки его тряслись от рыданий и слёзы безостановочно растекались по щекам.

– Вы… вы… видели? Да? При вас? Расскажите…

Менее всего Сергею Константиновичу хотелось возвращаться к событиям сегодняшнего утра, но он впустил Гаркушу-младшего в квартиру и, сидя на кухне, начал рассказывать историю убийства незнакомца и Гаркуши-старшего.

Неожиданно в дверях кухни появилась жена. Она была одета и даже подкрашена, но в меру.

– Сергей! Я больше не могу этого слышать. Я должна уйти. Вы извините, – сказала она, обращаясь к Гаркуше-младшему, – я должна пойти, прогуляться.

– Да, да, да, – только и успел сказать тот и хотел ещё что-то добавить, но жена уже вышла из квартиры.

Следом засобирался и Гаркуша– младший, не перестававший плакать. И, плача, ушёл.

Меж тем, со времени убийства прошло три с половиной часа! Неужели столько?! Хотя казалось – только что; Только что он был почти счастлив. Только что ладони припахивали рыбцом и таксист, вёзший его из аэропорта, непроизвольно вынюхивал аромат рыбы и косился через зеркало заднего вида на увесистую сумку. Сергей Константинович только что предвкушал, как откроет бутылку холоднейшего пива – зря, что ли выбирал постудёнее в самой глубине холодильного шкафа – и они выпьют пивца и начнут скусывать с кожицы нежнейшую рыбью плоть.

Однако, не станем судить человека за то, что он имеет глуповатую привычку рассчитывать и надеяться. Кстати, чаще всего без особых на то оснований. Кто-кто, а Сергей-то Константинович хорошо знал, как устроен круговорот жизни, где понятие «жить» неотделимо от понятия «употребить в качестве пищи». Какие-нибудь инфузории, кажется, только для того и существуют, чтобы иметь удовольствие быть поглощёнными, и в свою очередь доставить несомненное удовлетворение тому, кто их пожирает. А следом некто поглощает поглощателей. В этом мире взаимодействий и взаимозависимостей, являющихся предметом его научных изысканий, права на надежду не полагается никому, кроме человека. Да и его право, скажем так, относительно. Мириады существ, весь этот космос живого, видимый, но по большей части не видимый невооружённым глазом, только затем и существует, чтобы некий человек по имени Сергей Константинович, стоящий на вершине пищевой цепи, мог надеяться, что нелепая история с убийством на его глазах двух человек, сама по себе прекратится, исчезнет из сознания. Просто исчезнет, и всё тут!

И тут зазвонил телефон. Номер не определился. Сергей Константинович снял трубку и алёкнул. В трубке кто-то молчал. Пришлось, поалёкав, трубку положить. Опять кто-то позвонил и промолчал. Зазвонил телефон и в третий раз. Взяв трубку, Сергей Константинович уже в сердцах рявкнул: «Ну, говорите!»

– Это Тамаз бэспокоит. Прафесар! Ти развэ вернулься?. Жена пачему телефон не берёт?

Звонил директор (или как его там?) фирмы, в которой трудилась Ксения. Внешне, смешной такой грузинчик. Маленького росточка, на астрономически высоких каблуках лакированных туфель. Лысина в полголовы, словно суконкой отполирована, а тело волосатое, будто чапыжником заросло. Во всей своей неотразимости он предстал, когда зазвал Сергея Константиновича в сауну. Собственно, сауны, как таковой, не было. Какая тут парилка, когда в роскошном предбаннике с камином, где жарились шашлыки, накрыт был стол. И столешница у стола только малость не прогибалась от выпивки и яств, с грузинским, так сказать, акцентом. Тяжёлое было застолье, а ничего не поделаешь. Накануне Сергей Константинович подписал договор с фирмой Тамаза на сдачу в аренду помещения в Лаборатории. Договор оказался выгодным. И весьма кстати. Деньги не лишние. Они позволяли решить проблему ремонта отопительной системы и организовать полноценный летний выезд в поле комплексной экспедиции, так как Тамаз заплатил аренду сразу за полгода вперёд. Поэтому сотрудникам лаборатории пришлось потесниться, а Сергею Константиновичу принимать изъявления кавказской благодарности.