Сергей Буянов - Чужой астрал

– Егорушка будет жить при коммунизме!

– Он будет знать и помнить, за что боролись его прадеды и дедушки!

– Впереди счастливая эра!

Одной рукой мужчина прижимал к груди укутанного ребёнка, другой – обнимал молодую маму. За разговором супруги без труда преодолели снежные преграды, перепугавшие таксиста. В подъезде нового пятиэтажного дома они отряхнулись от снега, поднялись на второй этаж и не без удовольствия открыли двери собственной квартиры-полуторки, полученной Андреем по случаю рождения первенца.

Еще за порогом было слышно, как в комнате без умолку трещит телефон.

Поздравления посыпались на молодых родителей, как из рога изобилия. Желали всего-всего, что только бывает в жизни.

Марина отвечала на шестой звонок, а уже на пороге появились звонившие первыми. Не смотря на крепчающий мороз, быстро собрались гости. Они принесли подарки: детскую колясочку, санки с лёгкой алюминиевой спинкой – от разных организаций, где работали супруги, и кое-что от себя лично: ползунки, чепчик да вязаные пинётки.

Папа достал бутылку шампанского.

– Новорождённый боится резких звуков! – сказала Марина.

– Беззвучно! – сказал Андрей. Прижав пробку, он развинтил проволочку, снял фольгу и, наклонив бутылку набок, осторожно крутанул пробку. Гости замерли: женщины зажмурили глаза, мужчины не отрывали взглядов от горлышка бутылки, приготовившись подставить бокалы под шквал пены.

Но раздался сдавленный звук, похожий на поцелуй, выпустив лёгкий дымок из широкого горлышка.

– Вышел джин! – сказал Андрей и наполнил бокалы.

– Пусть все желания малыша… – сказал бригадир Андрея и вопросительно посмотрел на Ларину.

– Егора, – сказала она. – Егора Андреевича!

– Егора Андреевича, – торжественно повторил бригадир. – Всегда исполняются!

– Очень хорошо сказано, очень! – выкрикнул толстощёкий работяга из бригады Андрея.

Его поддержали все. Потом была водка и танцы. Виновник торжества преспокойно спал и ни разу не подал голоса из-за ширмы. Разговоры, как это бывает, перешли к политике. Мужчины обсуждали возможные последствия Карибского кризиса. Одни заявляли, что всякий мир лучше войны, другие требовали от правительства революционных решений.

– Всё уже закончилось! – встряла в разговор жена бригадира, мощная женщина-железнодорожница. – Войны не будет! Мы скоро обгоним Америку!

– Вот тогда-то им не поздоровится! – согласились мужчины. Марина зашла за ширму. Громко разговаривающие притихли.

– Пора домой, – прошептал бригадир.

Гости выпили на посошок и на цыпочках вышли из квартиры. Обувались на лестничной площадке. Андрей проводил их, ещё раз поблагодарил и попрощался.

Потом он долго сидел у кроватки спящего Егора и смотрел. Это его сын! Надежда и радость! Егору жить при коммунизме, а не работать как проклятому! Как же быстро идёт время, какие успехи делает страна! Ещё вчера раздавали хлеб по карточкам, а сегодня получаем отдельные квартиры! Если так дальше пойдёт, то и Андрею удастся зацепить кусочек жизни при коммунизме. А внук его сможет путешествовать по всему миру. Миру, где не останется врагов и преступников!

– Извини меня, Тимур, я всё знала, всё понимала, но не получилось!

– Всё уже позади! – сказал мужчина, обняв худенькую жену и посмотрев на неё счастливыми глазами.

– И всё-таки, мне думалось, что не буду себя так вести! На поверку оказалось: знать – одно, а пережить самой – совсем другое.

– Ни к чему оправдываться, дорогая! Выше нос, Елена Георгиевна! У нас теперь есть сын, наш сын! Не беда, что нам не по двадцать лет! Зато родители Георгия будут зрелыми людьми! – без умолку говорил мужчина, сидя на переднем сиденье «чайки». Он поминутно оглядывался к измученной родами супруге и розовощёкому младенцу. Изо всех сил он старался отвлечь супругу от непонятного раскаивания. Он сам принимал роды, сам готовил супругу к этому испытанию, и её страх не был сильным. За свою практику Тимур Виленович наблюдал не одну сотню родов, и только в двух случаях роженицы не чувствовали боли схваток и не кричали.

Подъехав к Кутузовскому, машина затормозила, ткнувшись носом. Ребёнок заплакал. Мерное укачивание прекратилось, что вызвало недовольство новорождённого. Но путь был перекрыт. Водитель, личный шофёр друга семьи, развёл руками.

По проспекту промчались милицейские машины с включенными мигалками, на крыше каждой был установлен рупор, в который постоянно кричали, заставляя остановиться и освободить дорогу правительственному кортежу.

Ребёнок закричал сильнее. Елена Георгиевна приложила все силы и старания, но мальчик не умолкал.

Правительственные машины совсем не спешили. Кремлёвские водители вели их нарочито размеренно, словно печатая шаг. Будто не автомобили, а колонна живых людей шла по широкой дороге, с достоинством оглядывая обочины.

Ребёнок взвизгнул пронзительнее. Тимур Виленович развернулся и облокотился на спинку сиденья, собираясь помочь супруге.

Шофёр вздрогнул от резкого крика ребёнка и случайно нажал на сигнал. Вспотев от ужаса, он оторвал ладонь с руля и опустил руки на колени.

– Членовозы хреновы, – вполголоса выругался он.

Ребёнок вдруг замолчал, и тихие слова ударили водителю по ушам. Тимур Виленович развернулся и сел. Шофёру показалось, что пассажир взглянул на него с укоризной. Сдаст! Как пить дать, сдаст! Он заёрзал на сиденье. Сколько дадут? Четвертак или поменьше?

Путь освободился, но оцепеневший водитель не трогался с места. Автомобили, стоящие позади, засигналили.

– Поехали, Виталий Петрович! – сказал пассажир, в его взгляде не было никакого осуждения. Наоборот, немолодой папаша светился счастьем. Может, не сдаст?

Водитель резко отпустил сцепление. Машина дёрнулась и чуть не заглохла. Ребёнок снова заплакал, пассажиры участливо молчали. Шофёра первого класса бросило в жар. Такого с ним ещё не случалось. Это не к добру. Сдаст Тимур Виленович, не сам – так супруга его!

Сзади засигналили протяжнее. Шофёр внутренне подобрался и взял себя в руки. Оставшийся путь он хмуро поглядывал на пассажира. А тот не замечал ничего вокруг, разговаривал с супругой так, будто ничего не случилось! Это не из той машины, где он сидел, просигналили колонне правительства!

Но Тимур Виленович всё замечал и не упустил ничего. Когда, машина наконец выехала из Москвы, и прикорнула супруга, он сказал водителю:

– Виктор Петрович, не переживайте! Если спросят: «Почему подал сигнал?» – ответите, что приветствовали кортеж! Это я попросил посигналить в честь рождения сына!

– Да?! – приподнялся водитель, не веря собственному счастью и избавлению.

– Именно так, Виктор Петрович, – ответил Тимур Виленович, прикрыв веки. Ехать оставалось чуть меньше часа.