Эдуард Захрабеков - Осколки

– Не скажу, – хитро улыбаясь, отвечал он.

– Такая ужасная тайна? – Брит снова посмотрела ему в глаза.

– Ты влюбился? – она лукаво прищурилась.

Кёрли ненавидел, когда она так смотрела на него: он был готов сразу признаться в убийстве папы Римского, в том, что спал с королевой английской Елизаветой Второй, или в тайном сговоре с КГБ – короче говоря, был готов признаться в чем угодно на полном серьезе, когда она так смотрела на него. Потому что отрицать свою причастность и смеяться ей в лицо бессмысленно – она не поверит ему, а он только так и мог реагировать на этот ее взгляд. Он сразу начинал глупо улыбаться. Он не знал, что ей ответить на этот вопрос. Он как будто проглотил язык.

– Все, можешь не отвечать, я поняла! – отвечала Брит, многозначительно приподняв брови.

И снова Кёрли не знал, что же значит это ее «я поняла». Вот что она поняла? Что он влюблен? Что он влюблен в кого-то? Что он влюблен в нее? Мысли крутились в голове Кёрли, и он совершенно не знал, что делать. С одной стороны, он чувствовал в себе достаточно смелости, чтобы взять и выпалить все, что он думает о ней, прямо сейчас. С другой стороны, момент был не очень подходящий, потому что он был не уверен в ее чувствах, а он хотел быть уверен. Потому что боялся поставить её в неловкое положение и на полном серьезе опасался показаться дураком. Ведь «дурачиной» она его называла не со зла, так как-то повелось, и было это совершенно не обидно. Он посмотрел на нее и уверенно произнес:

– Конечно! – По крайней мере, думал Кёрли, ему не нужно уточнять, кто это.

– Все с тобой ясно! – отвечала Брит, поправляя розовые солнечные очки.

– Помогает видеть жизнь в правильном свете? – спросил Кёрли.

– О, да! Особенно круто в пасмурную погоду! – отвечала Брит.

– От солнца и от глупых вопросов про розовые очки, к сожалению, они не спасают.

– А еще ты похожа на внучку Джона Леннона, – сказал Кёрли специально, чтобы ее еще больше позлить какой-нибудь избитой фразой. Брит очень не любила предсказуемые сравнения. Она шутливо стукнула его по плечу. Этого он и добивался, довольная улыбка расплылась по его лицу.

– Ты еще и радуешься? – она привстала на локтях, глядя ему в лицо. Кёрли продолжал улыбаться. – Ух, был бы это не ты, я бы тебя поколотила! Ты ведь знаешь, как я бешусь!

– Ты сразу такая хорошенькая, когда злишься! – добавил он еще больше предсказуемости.

– Кёрли, ты знаешь… – лицо Брит раскраснелось.

– Ну поколоти меня, поколоти, пожалуйста! – шутливо взмолился Кёрли. Он и вправду хотел этого, чтобы она колотила его, а потом потеряла равновесие и упала на него, и чтобы они целовались в траве, или чтобы он ее, прямо как в кино, крепко обнял, пытаясь сдержать напор кулаков, а потом поцеловал, чтобы она не ругалась.

– Ни за что! Слышишь, ни за что не сделаю то, о чем ты меня так просишь! – отвечала она, мотая головой. Кёрли подумал, какое же искушение попросить ее ни в коем случае его не целовать. Но, конечно, он понимал, что это выдаст его с потрохами и что… это не сработает. Он хмыкнул и стал смотреть на небо, плывущие мимо облака успокаивали его: они плыли себе и плыли, медленно и плавно меняя свои очертания, сливаясь друг с другом или разделяясь на несколько частей, стебли травы чуть щекотали лицо, когда дул ветер. Лето было в самом разгаре, приближался его день рождения. Кёрли понимал, чего хочет больше всего на свете, и старался думать об этом как можно чаще и как можно незаметнее.

Инес торопливо встала с кровати.

– Ну что ты, совсем как мужик, сразу вскочила? – спросил Серджио.

– Не терпится! – бросила она. Серджио смутился. Он не понимал, чем мог огорчить ее.

– Я тебя обидел чем-то? – спросил он вкрадчиво. Инес подернула плечами.

– Нет, с чего ты взял? Просто я хочу курить! – отвечала она, роясь в сумочке.

– Полежи со мной немного! – попросил ее Серджио, ему совершенно не хотелось, чтобы она уходила.

– В этом номере можно курить? – спросила она, приподняв бровь.

– Нет, но у меня есть электронная сигарета. Полежишь со мной зато! – отвечал Серджио.

– Я не терплю компромиссов, – сказала она, накинула на голые плечи свой длинный жакет и вышла на балкон. Серджио вздохнул и тоже встал, чтобы к ней присоединиться. – Надеюсь, ты не хочешь, как всегда, побыть одна? – спросил ее Серджио.

– Нет, все нормально, кури, – отвечала она.

Серджио ничего не мог с собой поделать. С того времени, как они впервые оказались наедине, с той ночи в Лондоне, прошло чуть больше трех месяцев, а Инес очень изменилась. Хотя, возможно, он просто лучше ее узнал. На работе она была все той же, сдержанной, скромной, покладистой и исполнительной, иногда даже робкой, но уже не с ним. Часто она вила из него веревки, и он это прекрасно понимал. Она добилась, чтобы он предоставил ей больше полномочий, теперь она была не просто ассистентом руководителя, но и получила свои собственные проекты, пусть и несложные. Она позволяла себе быть очень смелой и амбициозной, и это нравилось ему, но одновременно – пугало. В отношениях она была то нежной и понимающей, то колкой и даже равнодушной. Она никогда не звонила ему, не писала первой, на все его письма, точнее, почти записки (такими короткими, но эмоциональными они были) отвечала холодно. И только во время их встреч Серджио мог понять, что же она на самом деле чувствует, скучала ли она, нужен ли он ей как человек, как мужчина, как любимый или только как средство достижения целей. Хотя возможно, именно во время встречи он и заблуждался больше всего в том, что же он значит для нее. Легко обманываться, когда тебя страстно целует обнаженная женщина, в которую ты влюблен как мальчишка. Легко и приятно, поэтому неприятные мысли Серджио старался от себя отгонять. Его даже заводила эта ее холодная манера. Он устал от того, как себя ведет его жена. Он хмыкнул, осознав, что сейчас по поведению больше похож на Мэринеллу, чем на себя самого. А вот Инес как раз ведет себя так, как он раньше. Ему нравилось, как она резко говорит ему что-то. Раньше ему не нравилось чувствовать себя в ее власти, потому что он становился робким и не знал, как себя вести. Теперь он был готов расцеловать ее всю, но за что? За то, что она так холодно посмотрела на него, но все же разрешила покурить с ней на балконе? Или за то, что перед этим холодно подернула плечами?

Она сидела, курила и не смотрела на него. Серджио, наоборот, любовался ею. У нее смазался макияж, и от этого ее карие глаза казались ему еще выразительнее и красивее. Она сидела на стуле, положив ногу на ногу. На ней был надет только ее жакет. Наступил ранний вечер, и город еще не успел остыть от дневной жары. Она курила, сигарета иногда подрагивала между ее тонких пальцев, на одном из которых поблескивало кольцо с крупным черным камнем. Она однажды попросила купить его ей, засмотревшись на витрину, пока они гуляли по городу. Серджио любил исполнять маленькие женские капризы, которые иногда стоили как большие мужские. Серджио понимал, что любит ее сильнее, чем она его, если она вообще к нему испытывает хоть что-то. Впервые в жизни это его не волновало. Впервые в жизни он чувствовал зависимость от женщины, слабость перед нею. И ему одновременно нравилось и не нравилось это ощущение. Но больше нравилось. Точнее, он уже иначе не мог. Когда он думал об этом, ему казалось, что Инес – его персональный наркотик, без мыслей о котором он не может жить и дышать. Стоило ему хлопнуть дверью, уходя от нее, как он уже начинал скучать. Вся жизнь начинала проходить по касательной, он вел себя как робот, как существо, лишенное эмоций, по старым схемам, которые были прописаны в нем годами. Он делал все по привычке, и если раньше ему было от этого уютно, то теперь ему просто было никак. Потому что жил он только в те моменты, когда Инес была рядом. Серджио понимал, что это неправильно, плохо, в первую очередь, для него самого. Моральная сторона вопроса его в принципе не задевала, поскольку Мэринелле он изменял давно и успел настолько сильно к этому привыкнуть, что супружеская измена не казалась ему чем-то из ряда вон выходящим. Если не принимать во внимание тот факт, что каждый раз, когда он пытался поспорить с собой и представить, что Мэринелла тоже изменяет ему, его передергивало, и он тут же говорил себе: «Мэринелла – это другое». Что именно «другое» – он формулировать не хотел. Одним словом, связь с Инес не вызывала у него угрызений совести, и он не навешивал на нее ярлык «порочная связь». «Разве обожание может быть порочным?» – думал Серджио.