Эдуард Захрабеков - Осколки

«Итак, – начал свое рассуждение Серджио, – очевидно, что проблема была не в русской сегодня днем, и не в Вики. Более того, теперь ясно, что проблема не в моей усталости. Потому что, каким только я ни приходил к ней: и после бессонных, полных волнений ночей, после длительных трансатлантических перелетов, провальных переговоров, успешных сделок, ссор, даже после похорон – никогда не было никаких проблем. Вики всегда знала, что со мной сделать. Всегда могла найти нужное настроение. Но не сегодня. Потому что сегодня что-то произошло? Но ничего не происходило. Возможно, я что-то понял сегодня, но сам пока не осознал, что».

Серджио открыл дверь и закрыл глаза, наслаждаясь свежим воздухом, поступавшим в салон. Он старался ни о чем не думать, но вдруг очень явственно представил, как его глаза зажимают чьи-то прохладные ладони и нежный, без единой нотки холода и отстраненности, голос Инес спрашивает его: «Ты устал?». Серджио едва заметно кивнул головой. Он вспомнил запах ее легких цветочных духов. Вспомнил ощущение от случайного прикосновения к ослепительно белой блузе. Попытался представить, как обнимает ее за юную, тонкую талию, как она прижимается к нему, робко и чувственно. Как смотрит ему в глаза из-под своих очков в грубой черной оправе. Как он снимает их с нее, откладывая на стол. Еще одно смелое движение: щелкает заколка, волосы Инес густым каштановым водопадом падают на плечи, вновь окружая его этим потрясающим запахом цветочных духов. Ощущения были настолько явственными, что на миг Серджио и вовсе забыл, где находится. Мыслями он был с Инес, вдыхал запах ее волос и тела, касался ее нежной кожи, целовал ее лицо. Телефонный звонок буквально вырвал его из этих более чем приятных мыслей. Серджио тяжело вздохнул и долго слушал мелодию вызова, не находя в себе силы взять трубку.

– Да, да, дорогая. Я думал позвонить тебе, но совершенно забыл: тяжелый день и эти пробки, сама знаешь, как тяжело на дорогах. Я скоро буду.

Серджио повесил трубку и нервно закурил. Ругательства вертелись на языке, но он выдыхал только дым. Сигарета шипела на самом конце, Серджио ждал, когда пепел вырастет и станет длиннее, чтобы стряхнуть его. «Еще не пора, еще подожду, – думал он, ненасытно затягиваясь. – Может быть, моя жизнь и была бы прекрасна, если бы не было в ней баб. Вообще! Хотя нет, все-таки это то удовольствие, от которого очень сложно отказаться. Несмотря на цену, которую приходится платить. За все приходится платить».

Было около трех часов дня, когда Мэринелла – Рина, как ее называли для краткости подруги, запыхавшись, вбежала в кафе. Кругом было полно народу, она с трудом отыскала глазами знакомое лицо подруги и принялась протискиваться через узкие проходы между уличными столиками, стараясь никого не задеть. Весной всегда так: стоит солнцу хорошенько прогреть воздух – все сразу высыпают на улицу, как будто уже лето, расстегивают пальто и куртки, закатывают рукава пиджаков, вальяжно разваливаются на террасах всевозможных кафе и ресторанов, подставляя лица под набирающие мощь солнечные лучи.

– Едва успела! Привет! – она поцеловала подругу в щеку и бросила на соседний стул пару бумажных пакетов. – Только что забрала Тину из школы и отвезла ее на танцы, а утром была встреча с сумасшедшими клиентами, попросили оценить одно бездарное полотно, купленное за двести тысяч, представляешь? Целый день верчусь, как белка в колесе, а ведь он только начался. Как ты?

– Привет! Я все гадала, успеешь ты или нет. Не виделись тысячу лет, а чтобы поболтать – всего лишь какой-то жалкий перерыв между судебными заседаниями. Мне через два часа уже бежать, а столько всего надо рассказать, – взволнованно говорила Лиза. – Боже, это изумрудное платье тебе невероятно к лицу!

– Спасибо, милая! А у тебя новые серьги? – спросила Рина, разглядывая причудливых птичек, зажавших в клювах каплевидные жемчужины.

– Да, мне стало грустно, и я их купила, – отвечала Лиза.

– Что-то случилось? – уловила настрой подруги Рина.

– Ну, так, может быть, ничего страшного, конечно. Мне надо с тобой поговорить, тогда и станет ясно. Ты знаешь, психоаналитики всегда дистанцируются – какой бы ни была проблема, решение все равно всегда за мной и ответственность за это решение буду нести только я. Но иногда хочется просто человеческого понимания, участия. Я столько всего успела передумать за последнее время, но даже не представляю, что верно, а что нет.

– Лиззи, интриганка, что там у тебя случилось, в чем я могу быть тебе полезна? Ты же знаешь, в моей жизни уже давно ничего особенного не случается, жизнь давно стала упорядоченной и одновременно обыденной.

– Слушай, мы ведь можем быть откровенны друг с другом? – взволнованно спросила Лиза. Голос ее едва заметно дрогнул.

– Да, конечно, – кивнула головой Рина, – все останется между нами.

– У меня есть некоторые подозрения по поводу моего мужа. Скажи, ты когда-нибудь своего в чем-нибудь подозревала? – Лиза смотрела прямо в глаза подруге и нервно теребила в руках бумажную салфетку. Рина чуть смутилась, неловко улыбнулась и отвела глаза.

– Знаешь, пусть это и прозвучит странно, ведь мы такая хорошая семья, и он меня так любит, а уж как я его… – Рина улыбнулась, посмотрев чуть вверх. – Но да, было пару раз. Подозревала. Знаешь, так бывает, когда наступает какой-нибудь кризис, когда на работе проблемы, или когда что-то волнует, или когда просто сильно увлечены делом: мужчины всегда чуть отстраняются, иногда и вовсе забывают как-то проявлять свои чувства. Нам, женщинам, надо воспринимать это как нечто неотвратимое. И да, когда он подолгу бывал холоден ко мне, начинали закрадываться подозрения. Но ты знаешь что? В итоге все они оказывались совершенно беспочвенными. Может быть, вам с мужем надо просто поговорить? Расставить точки над «i», заполнить недосказанность?

– Ты имеешь в виду, дать ему возможность оправдаться? – спросила Лиза, подняв бровь.

– У тебя есть прямые улики? – насторожилась Рина.

– Прямых улик нет, – покачала головой Лиза.

– Тогда самое разумное – применить к нему презумпцию невиновности. Так это у вас называется, кажется?

– Да. Пока вина субъекта не доказана, он считается невиновным.

– Вот видишь, чуть не от зубов отскакивает! По отношению к убийцам и ворам ты это применяешь охотно, а по отношению к собственному мужу – нет.

– Ох, Рина, это же совершенно другое. Убийцы и воры лично мне ничего плохого не сделали, иначе я была бы на месте их жертв, а не их адвокатом. А вот мой муж, если я не буду осторожна, может поверить во вседозволенность и тем самым сделает мне очень плохо. Чувствуешь разницу? Понимаешь, о чем я? – сказала Лиза, грустно улыбаясь.