Максим Дуленцов - Заветными тропами

Работу Луиджи потерял давно и скитался по Италии, ища себе собутыльников и пропивая то случайный заработок, то добычу от экспроприации проклятых государственников. Анархизм, как его новая религия, был удобен в этом смысле. Где-то с год назад в Неаполе он познакомился с синьором Эррико, который отрекомендовался, как старый друг и ученик Бакунина, и вовлек его в анархизм. Синьор Эррико тайно присутствовал в Италии и вскоре уехал, но перед этим привел Луиджи к синьору Амилкаре, который часто проводил в период своего лечения от ран время с Луиджи в рассказах о светлом будущем Европы без монархов и гнета государства.

Луиджи, конечно, больше нравилась политика анархистов, чем строгая дисциплина коморры, в направлении которой он тоже посматривал в надежде получить хорошее место и деньги. Но коморра ослабевала. Большая часть уезжала в эмиграцию в Штаты, а в Штаты Луиджи ехать не хотел.

Синьора Амилкаре, его постоянного собеседника и кормильца, арестовали в начале лета. И Луиджи, лишившись крова и денег, пошел странствовать по стране.

Дошел до Флоренции, и средства закончились. Сейчас, сидя в забегаловке, думал он то о том, у кого бы экспроприировать неправомерно нажитые лиры, то о всемирном благоденствии в лоне анархизма, то о бессмысленности своего существования на земле.

Вторая бутылка закончилась, и Луиджи знаком попросил еще. Хозяин недовольно поставил очередное дешевое «Кьянти» на стол перед ним. В баре сидели еще пара пьяных и немолодая уже проститутка. Она все пыталась повеситься на шею элегантно одетому человеку средних лет, который подливал ей игристого.

Человек этот украдкой посматривал на Луиджи и, дождавшись, когда его спутница переключила внимание на другого пьянчужку за соседним столом, быстро поднялся и незаметным тренированным движением подсел к нему за столик.

Луиджи, увлеченный новой порцией вина и думами о своем вечном, даже не заметил нового компаньона.

– Привет, дружище, – доброжелательно улыбнувшись, произнес незнакомец. Луиджи поднял глаза.

– Кто вы, синьор?

– Я друг, Луиджи.

– Но я вас не знаю, синьор. А друзей я помню, тем более, что их у меня совсем мало.

– Ну ты же помнишь синьора Эррико из Аргентины?

– Да, конечно.

– Я его друг, а значит и твой. Я вижу, ты испытываешь некоторые затруднения финансового плана?

Луиджи проследил за взглядом незнакомца и пошире раскинул шелковый шарф. Под шарфом у него была только старая замызганная жилетка.

– Бывает, – резко бросил он, – это временно. Я отдыхаю.

– Послушай, возьми пока немного денег на первое время, – незнакомец достал из кармана сюртука сверток и положил на стол перед собой, – считай, что это помощь от братьев по делу, – заговорщицки прошептал он.

Луиджи удивленно потянулся к свертку. Незнакомец положил на него руку.

– Ты верен нашему делу, Луиджи?

– Конечно, синьор…, как ваше имя?

– Зови меня синьор Антонио…

– Конечно, синьор Антонио, я верю в победу идеалов анархизма! – чересчур горячо воскликнул Луиджи, тихонько выдирая из-под пальцев незнакомца заветный пакет.

– Отлично. Это только начало. Ты нужен нам для великих дел. И скоро мы победим, и вновь Италия будет свободна от короля и притесняющих нас государственников. Итак, ты готов для важного дела?

– Да, синьор Антонио.

– Я знаю, ты хочешь прожить жизнь не зря? Ты хочешь остаться в сердцах благодарных людей? Ты хочешь, чтобы тебя несли на руках, как национального и мирового героя?

– Да, да…, – Луиджи залпом выпил стакан «Кьянти» – «Это судьба, господь услышал меня!» – подумал он в тумане опьянения.

– Луиджи, тогда слушай и запоминай. Ты должен уехать из Италии и устроиться в Швейцарии. Пойдешь работать плотником в Женеве к синьору Плеханову. Он русский, я уже предупредил его письмом. Там же будешь получать деньги. Наша главная цель – обезвредить узурпаторов. В Женеве они частые гости. Сам ничего не предпринимай, мы найдем тебя и вместе сделаем главное дело.

– Я и сам могу… надо убить – убью. Надо калечить – покалечу. Я сам! Я буду великим, как Герострат, и спляшу тарантеллу на обломках храма принуждения и государства!

– Тише, тише, Луиджи… Вот билет на поезд до Женевы. Завтра утром. Иди, Луиджи, иди… я заплачу за ужин.

Луиджи шаткой походкой направился к выходу, подошел к парапету. Внизу черной полосой текла Арно, отражая в себе тусклые огни Золотого моста.

«А может, в воду – и дело с концом, – подумал Луиджи, – нет, не нужно, глупо, бессмысленно. В Женеву!» – и придерживаясь за парапет, он пошагал в темноту набережной.

Незнакомец, кинув несколько монет на стол, тоже вышел и недолго смотрел вслед уходящему силуэту.

– Надо контролировать этого полоумного, а то не ровен час что-нибудь не то натворит, – пробормотал он, – Requiem aetemam dona eis, Domine… Вечный покой даруй им, Гocподи…

Пермь, год 1939 от Рождества Христова

Петр Васильич разбудил Егора, и они вместе пошли к малым проходным по улице Лбова. Была половина шестого утра, рабочие стекались малыми ручейками с улиц Висима и Запруда, с Вышки и Гарцов и вливались в громадную реку, текущую к заводу. Небольшой ручеек ночной смены горячих цехов двигался в обратном направлении, но уступал дорогу всесметающему потоку пролетариев, объединенных одной целью – делать пушки.

В сумках у Егора и Петра Васильича лежали завернутые в газету ломти хлеба, лук и по яйцу, что вчера снесла курочка в сарайке.

– Егор, ты уж вечером-то подсоби с забором, – ворчал Петр Васильич, и Егор, уткнувшись взглядом в брусчатку улицы, кивнул.

После турникета проходных они разошлись: Егор в свой модельный, а Петр Васильич в депо.

Кочегар, паренек лет двадцати, Андрейка, уже возился у колесных пар, стуча по буксам и паровым цилиндрам. Сменщик оставил теплый котел, и пар то и дело пробивался через неплотности набивок.

– Ну что, Андрейка, угля подбросил?

– В поряде, Васильич, полчаса – и мы на ходу. – Андрей утер вспотевшее лицо рукавом спецухи, черные полосы от угольной пыли, как боевая раскраска, расчертили его улыбку.

– Мастер приходил?

– Нет еще, нарядов не давал пока. У директора совещание, как кончится – придет.

– Ну, давай проверим тогда, – Петр Васильич взобрался по ступенькам, посмотрел на манометры, проверил уровень воды и масла, приоткрыл заслонку топки. Пыхнуло жаром. Вроде все в порядке. Паровозик у него был маленький, маневровый, на трех осях. На нем было легко крутиться по кривым заводским путям, брал он немного вагонов, но, иной раз мог и составчик вытянуть на Пермь первую. Там уже железнодорожники собирали его вагоны в большой состав.

– Ну, Андрейка, давай помолимся, да и с Богом выведем из депо машинку … Жарко, что тут пыхтеть нам.