Ирина Горюнова - Сварожий круг

Оксана поежилась – весенняя погода лишь обманчиво тепла, легкомысленно одетым барышням временами становится зябко и неуютно. Словно отозвавшись на ее беду, хозяева пригласили гостей в избу – чаевничать да кашу есть, настоящую, русскую, только что из печи, из большого чугунка, исходящего томительным сладким паром и тыквенным духом. Горница оказалась просторная, несколько больших крепко сколоченных столов помещалось, сбоку самовар огромный пыхтел, сияя начищенными боками, а от чайников шел ароматный травяной запах. На стенах висели искусно вырезанные из дерева ажурные жаворонки, нитяные ромбовидные обереги цвета радуги, сделанные из соломы домовые… Все было незамысловатое, простое, но до боли родное и милое…

Неожиданно к девушке подсел Иван, главный жрец Сварожи. Еще недавно он в волчьей шкуре возносил молитвы Триглаву: богам Сварогу, Перуну и Святовиту, и от всей его фигуры веяло такой мощной первобытной силой, что даже не верящие в языческих идолов гости почтительно молчали и склоняли головы, зачарованные голосом заклинателя. Теперь же, Иван казался простым сельским парнем: он смущенно улыбался, расспрашивал Оксану о ее впечатлениях, делился мыслями о грядущих посевных работах, рассказывал об их пасеке… Контраст оказался настолько силен, что девушка, не утерпела и спросила:

– Иван, а как так получается? У капища ты один, сильный, могучий, даже страшно становится, а тут совсем другой?

– Да я один и тот же, – добродушно произнес он, – просто у каждого человека есть разные грани его характера, можно сказать, разные грани творчества… Поэтому так и получается.

– А вам тут не скучно живется? – Оксана заинтересованно взглянула на жреца, монотонно размешивая сахар в кружке с травяным чаем.

– Нам скучать некогда, все в работе. То одно, то другое… А потом оглянись вокруг – благодать-то какая! Разве можно заскучать? – он кивнул в сторону окна, в проеме которого виднелось широкое поле и окаймляющий его, словно суровый страж, лес.

– А твоя жена тут не скучает?

– Жена… Жена от меня ушла, не выдержала такой жизни. Ей хотелось в городе жить, со всеми удобствами, а у нас тут джакузи нет, и много чего другого тоже нет. Все по-простому, по-деревенски.

– Извини… – Оксана от неловкости покраснела, не зная, куда деть глаза, и мысленно заругала себя за несдержанность.

– Ничего страшного. У каждого своя судьба, человек ее сам выбирает. Тебя же тоже наш покой притянул? Да ты, небось, и помыслить боишься: каково оно: тут остаться? – Он улыбнулся. Глаза его были безмятежны, доброжелательны и насмешливы одновременно. Их взгляд не только смутил девушку, но и вызвал целую бурю эмоций. Она хотела возразить, но неожиданно для себя самой призналась:

– Боюсь. Но очень хочется бросить все и сюда перебраться.

– Если охота, возьми летом отпуск да приезжай. Мы с сестрой одни в целом доме, приютим, заодно и посмотришь.

– Спасибо… С удовольствием… – Она растерялась. Внезапно ей стало спокойно, как никогда раньше, будто среди шума, гама, непрекращающейся борьбы за земные блага, она увидела тихий островок. Островок, где сбываются мечты, и грезы превращаются в реальность.

Иван оперся о стол и посмотрел Оксане в глаза:

– Ты не думай, просто приезжай. У городских всегда много комплексов в голове и на сердце: стесню, неудобно… Если бы было неудобно, я не стал бы приглашать – всегда говорю то, что есть. Запомни. Мне пора, надо делом заняться. Извини. Рад был познакомиться. – он кивнул и, не оглядываясь, вышел из избы, смущенный как своей откровенностью, так и желанием увидеть девушку снова.

Оксана еще долго сидела на лавке, не в силах подняться. В коленях ощущалась сладкая дрожь – чудилось, глаза необычного волхва заколдовали ее, а их золотистые искорки перепрыгнули прямо к ней в сердце. «Да ну, чушь. – успокаивала она себя. – Любовь с первого взгляда… Ха! Это его харизма тебя наповал сразила, деточка! На то и было рассчитано. Ты что, всерьез собралась упасть к нему в объятия? Ну, насмешила! Еще подружкам расскажи, уж то-то они обзавидуются! А потом остерегут по-свойски: продашь квартиру в Москве, приедешь в деревню жить, а потом и денежки тю-тю и саму поминай, как звали! Мало сект уже поймано что ли? Вон, Аум Сенрикё, а тут – то же самое, но на славянский лад. Вот и все дела». Тем не менее, дальнейшие празднества проходили словно тумане, в некоей молочно-белой дымке, из которой иногда девушку выцепляли ласковые карие глаза с золотистыми искорками, но тут же, словно опасаясь чего-то, отпускали обратно.

Оксана плохо помнила обратную дорогу через поля, да и автобусный маршрут в надвигающихся сумерках смазывался, словно размытая дождем картинка. В полудреме она не заметила, как очутилась дома, в постели, и ее сон был столь же необычным, как и весь прошедший сварожский день.

– Не разбивай головешки кочергой, – наставляла Настасью, младшую сестру Оксаны, мать, хлопоча и помогая обмывать невесту в мыльне [1] Мыльня – баня , методично охаживая дочь мокрым березовым веником по плечам, спине и ногам.

– Почему?

– Нехорошо перед свадьбой! Иначе муж жену бить будет!

– Не буду, мама! – испугалась Настасья.

– Воды на каменку плесни и шайку тащи, да побыстрее!

– Бегу, маменька!

– Не кричи, банник [2] Ба́нник – дух, живущий в бане, в поверьях восточных славян, пугающий людей и требующий жертв, которые ему оставляли в бане после мытья. Часто его представляют в виде крохотного, но очень сильного старичка с длинной и лохматой бородой, покрытой плесенью. Его воле предписывают обмороки и несчастные случаи в бане. Если кто-то обжёгся, ударился, поскользнулся, то считается, что это проказы банника. Любимое же развлечение банника – шпарить моющихся кипятком, раскалывать и «стрелять» камнями в печи-каменке, а также пугать парящихся стуком в стенку. Вредить по-крупному (обдирать кожу, запаривать до смерти) банник начинает только тогда, когда люди злостно нарушают запреты: моются в праздники, поздно ночью или после двух-трёх смен парящихся. разгневается! Да что ж ты так шайкой стучишь, косорукая! Настена! Обливай давай! Да не меня, глупая! Оксану! Пора уже выходить, невесту обряжать! Не забудь мыло и веник оставить. Краюшку с солью припасла?

– Припасла. Это чтобы баенник кипятком не шпарился и камнями не кидался? А зачем он это делает?

– Характер показывает, хозяином тут себя считает, подношений требует. Зато и хранит от нечисти, и при родах помогает. Ну, все, девчата. Пора нам! – мать поклонилась, глядя на каменку, и произнесла, – Хозяин с хозяюшкой, с малыми детушками гостите к нам в гости! – Мать и ее дочери вышли из бани и поспешили зайти в дом. Пора было принарядить невесту, ведь времени оставалось все меньше и меньше.