Сергей Цветов - Эмигрант с Земли

Вовчик немного, чтобы как-то убить время, пока Аэлита училась, подрабатывал агентом, только торговым. Но сейчас он больше просто общался, смотрел на людей и на город, чтобы запомнить. И все вокруг и всё кругом казалось ему в эти дни милым, красивым, безобидным. С Аэлитой они встречались раз, два в неделю, вплоть до середины июля. Гуляли по городу, ходили по музеям, в театры. Без жалости тратили последние деньги (у ВВ они быстро закончились, правда, но у Аэлиты их оказалось прилично). Однажды провели всю ночь – белую питерскую ночь – на улицах своего любимого города.

Инопланетная гостья рассказывала Вовчику историю этих улочек, площадей и дворцов, дворов и проспектов. Как много и сколько подробностей она знала! Какая у нее феноменальная (натренированная?) память и эрудиция! И как богата и красочна ее речь! Володя заслушивался. И влюблялся, влюблялся, влюблялся…

Двадцатого июля Аэлита Толстая должна была покинуть Землю. Срок ее командировки заканчивался. Володю Вовчика она брала с собой, на свою далекую планету, в свой, намного более совершенный мир. И, самое интересное, власти ее мира не возражали против этого. Они уважали права человека, выбор человека и самого человека.

Аэлита прочитала его сочинения, в целом нашла занятными, но чуточку, может быть, сыроватыми, не доведенными еще до мастерского уровня. Но задатки чувствуются. Еще некоторое время – и пойдет первая плавка нового металла. Воссияет новое имя талантливого художника слова.

Правда, уже не на Земле. А на планете, где творчество является практически основным занятием человека.

И тем не менее Вова отправил по некоторым редакциям и даже издательствам свои рукописи. Если что-то пройдет, будет маме отрада и поддержка.

– Ну вот и все, Володя. Пора отправляться. Не раздумал? Не страшно?

– Да нет, ты что?! Как можно?! Эх, не подозревает никто!..

Аэлита, за что мне такое счастье?

– Судьба. Или как есть выражение: «Пути Господни неисповедимы.» Видно уж доля тебе такая невероятная выпала… – Аэлита шутила. – Ты лучше найди ответ, как в твою шальную голову пришла такая очаровательная мысль – искать призрачных космических пришельцев. И еще дай объяснение: как нам с тобой так немыслимо удалось столкнуться среди миллиардов случайных встреч.

– Да-а-а…

– Да брось! Радуйся, не задумывайся. Так случилось. Что только не бывает во вселенной. Не такие чудеса происходят.

– Да радуюсь я. Но не верю… не верится… подсознательно… Только вот расходов и хлопот с конспирацией…

– Ну что ж делать. Работа у нас достаточно нелегкая, но интересная.

Со стороны они походили на брата с сестрой – оба крепенькие, у обоих сияющие глаза, но с грустинкой. Оба жизнерадостные, энергичные, стремительные. Взволнованные. Счастливые отъезжающие.

Аэлите, после почти шести лет активной студенческой жизни, после шести самых, пожалуй, лучших лет – с семнадцати до двадцати трех – жизни, наполненной знакомствами, друзьями, весельем, времени, в котором поместилось так много нового, неожиданного и любопытного, времени, когда каждая минута приносила новую информацию или была окрашена какой-то эмоцией, давала ожидаемое или предвещала неизвестность, – ой как не хотелось расставаться со всем этим! Земля пропитала ее сердце, душу, мозг. Она обрела здесь вторую родину, тем более что изначальная родина всего народа Марса здесь, и никуда от этого не деться, генетическая память сохраняет некую привязанность.

Аэлите было грустно оставлять этот такой несовершенный, но этим и очаровательный мир. Мир, представляющий из себя постоянное приключение длиною в жизнь. Где надо идти вперед, в неизведанное, всматриваться, познавать, предугадывать, но в любую секунду ждать сюрпризов, когда хороших, когда и нет. Но надо идти – и победам и удачам не будет конца. И при этом каждый шаг – маленькое происшествие, событие… Грустно. Всегда грустно расставаться. Так же грустно ей было шесть лет назад, покидая родную планету, прелестный Марс. Но тогда было еще и страшно немного, и жутко интересно, и чувствовалась ответственность… А как трудно было адаптироваться. Меньшая продолжительность суток и сила тяжести – пустяки по сравнению со всем остальным различием двух планет. Все те сеансы гипнотренинга, все визотренажеры, все методики все равно не могли заменить реальность, притом такую, которая меняется каждую секунду, и то, что ты знал вчера, сегодня уже интерпретируется по-другому… Вспоминалось, как невероятно она влилась в бурную реку с названием «Земля-Россия-Санкт-Петербург-университет-1996-й год». Но она выплыла и продержалась на плаву, и изучила свою реку. Но ее всегда не покидало ощущение, что окружающие видят в ней что-то особенное.

Нет, что она среди других видов простых рыб была словно золотой рыбкой – не страшно, всякие бывают: и кильки, и пираньи, и сомы, и щуки; но это было похоже на то, что среди пресноводных рыб она одна «разгуливала» морская, или среди обычных – глубоководная. Теперь ей остается с облегчением вздохнуть – можно расслабиться, испытание позади. Она возвращается домой. Где все просто и ясно. Где спокойно и легко. Где свободно и просторно. Где чисто и красиво. Где не будет этого напряжения, постоянного обдумывания, планирования на каждом шагу.

Где нет больших проблем: что надеть и что поесть; что купить сегодня, а что через месяц, или вообще обойтись; как сделать так, чтобы этот глупый парень перестал на тебя пялиться и грубить; как не обращать внимания на насмешки девчонок за пристрастие читать, «глотать» книги…

Нет, все-таки хоть и не скучный, довольно любопытный в своей хаотичности мир, но очень уж тяжело в нем. Невозможно беспрерывно преодолевать горы. Камень за камнем, скала за скалой, перевал за перевалом, вершина за вершиной… и то обвал, то ураган, то обрыв, то лавина, то холод, то колючки… Все. Домой. Сесть в кресло, пригласить друзей и рассказывать о своих приключениях. И пить при этом что тебе хочется, и есть что пожелаешь. И создать себе все удобства: тепло, свежий воздух, вид, запах и звуки леса, чувство радостного ожидания… И еще раз Аэлита подумала о Володе: не зря он так радуется и волнуется, он еще даже не представляет как следует, насколько разительны отличия двух миров. Он просто обалдеет, онемеет. Там он поймет, что такое истинное счастье и наслаждение жизнью.

В Володе в это же время почти одновременно присутствовали два чувства: восторг от предстоящего и дикая тоска, и боль от разрыва с прошлым. Его, по всем статьям – нереальная, мечта сбывается. Он улетает на другую планету, в иную, высокоразвитую цивилизацию. Если раньше, когда он только начал искать представительницу другой планеты, он представлял себе иной мир очень смутно – ну ясно, что все отличное от привычных вещей, масса интересного и даже удивительного, но он не мог «увидеть» деталей, не мог представить реальный, такой, какой он есть для них, и даже какой бы хотелось ему, мир, то сейчас, когда Аэлита открыла ему, пусть пока на словах, свою планету, рассказала об устройстве общества, о быте, когда Володя обдумывал вопросы, планета, на которую он летел, почти обрела плоть. Она уже вырисовывалась не как утопический мираж, а уже, примерно, как другая страна или как мир из его сочинений. Реальные (но фантастические!) вещи, но немного другие условия. И этот мир, полный загадок, полный чудес, полный тайн, многие из которых человечеству его времени еще только предстоит раскрывать, там уже изучены и служат людям. И Володе страшно хотелось их побыстрей увидеть, узнать, открыть для себя. Ему сейчас казалось, что Аэлита – добрая фея – рассказала ему удивительную сказку, и через некоторое время она взмахнет волшебной палочкой – и сказка оживет. И мальчик Вова попадет в Фантастическую страну. И сможет полетать на ковре-самолете, откусить кусочек пряничного замка или поздороваться с трудолюбивым кладоискателем гномом. Его чувства были переполнены ожиданием чуда. Он замирал от волнения, он не верил себе, он все время ловил себя на мысли, что боится проснуться в одинокой постели. И снова идти на работу. И вечером приходить в пустую квартиру. И сочинять фантастические истории. (А не сам ли он выдумал все это?) И только мечтать об удивительных местах и счастливых временах…