Сергей Цветов - Эмигрант с Земли

И тогда Аэлита, приказав роботу Кеше принести всем по бокалу пахучего кисло-сладкого цумижного сока, начала свои воспоминания о пребывании на Родине Володи – на Земле, в России, в Петербурге. А сам землянин лишь изредка, слегка ещё робея в присутствии двух новых аборигенок, вносил коррективы, уточнял, пояснял, высказывал свою точку зрения по какому-нибудь вопросу. И между делом удивлялся, как все-таки масштабно и как необыкновенно ясно, точно и образно Аэлита видела тот (уже «тот») мир, в котором она провела всего лишь шесть лет. Ее видение взаимосвязей было, пожалуй, куда как более обширно, чем у истинного жителя Земли, коренного, постигающего его устройство с молоком матери. «А может так и должно быть у непредвзятого наблюдателя? У того, кто не воспитан видеть вещь изначально чьими-то глазами и словами. У того, кто сам, уже взрослым, постигает суть вещей. Да и у того, кого готовили к этому основательно.»

Аглая и Марианна часто задавали вопросы, просили уточнений, разъяснений некоторых явлений и функций предметов. Вспоминали какие-то факты, почерпнутые из истории (причем иногда смешно и странно ошибались – результат знакомства с историей посредством художественных фильмов), и просили развернуть их. По их вопросам и высказываниям Володя понял, что изучению Земли на Марсе отведено не последнее место. Что культура Земли здесь широко известна.

Разговор о милой сердцу Володи (теперь уже милой, и теперь вдалеке) Земле продолжался и продолжался, никто никуда не торопился.

Аэлита пригласила всех в столовую, потому как пришла пора обедать.

Две марсианки (только за столом Вова рассмотрел их лица внимательно: симпатичные, искусно подкрашенные, обе с синими глазами) выбрали себе какие-то экзотические блюда, названия которых Вова сразу не запомнил. Вид, оформление ему, конечно, понравились. Он так понял, что нямстор все выдавал красиво, по-ресторанному, по-открыточному. Аэлита заказала окрошку, картофельное пюре с котлетой, эклер и чай – чисто земные кушанья.

– Что-то у меня за всеми этими разговорами уже ностальгия разыгралась, – объяснила она свой выбор в ответ на слегка удивленную и ироничную улыбку Володи.

– А мне тогда, напротив, подскажите самый ваш традиционный набор. Самое ваше любимое, – обратился он к трем девушкам-принцессам.

И в итоге недолгого обсуждения получил: первое – сим-бо-ком-намом – изысканное полужидкое пюре из овоща ком с планеты На с кусочками обжаренного в крисовом масле маринованного ящера бо; второе – запеченные в тесте из суронковой муки грибы мулики с трунс-прямковым соусом – блюдо с планеты Часик; третье – шоколадно-ореховый пирог со сложной прослойкой (земной усовершенствованный рецепт) и коктейль «Фантазия вкуса» из многих фруктов и ягод с разных планет.

И это было «что-то»! (Когда Володя был не в силах точно описать превосходную степень своих чувств, он обращался к емкому понятию: «что-то», в котором «звучало» все: жесты, мимика, интонации, тембр и прочее.) Такого удовольствия от еды, такого праздника вкуса он еще никогда не испытывал. Даже тогда, когда после двух голодных дней он попал на день рождения с шикарным столом. Тогда он ощущал радость от процесса поглощения пищи, одновременно пытаясь прочувствовать прелесть каждого компонента, входящего в салат, в горячее блюдо или бутерброд. Но теперь ему не нужно было вызывать в себе обострение вкусовых рецепторов, они и так получали достаточно положительных импульсов.

Нямстор – это фантастика, величайшее достижение Марса, его достояние, самая лучшая техника, самый полезный агрегат, самое… Вовик не мог подобрать даже соответствующих эпитетов, чтобы выразить вновь свое восхищение «кормилице» Марса. Даже не окажись больше ничего интересного на планете, нямстора вполне хватило бы для счастливой жизни.

Аэлита с пониманием и радостью смотрела на восторг своего гостя. А подружки, не знавшие, что такое скудная и невкусная еда, которую нужно готовить на слабой электрической плитке из стандартного небогатого набора не самых лучших продуктов, недоуменно, с интересом поглядывали на парня. Им он, примерно, представлялся пещерным дикарем, попавшим в фешенебельный ресторан.

Подумав об этом, Володя сначала немного смутился, но тут же решил отнестись к данному вопросу с юмором и вновь отдался во власть наслаждению, не сильно пытаясь скрыть его. Пусть, в конце концов, марсианки немного задумаются о достоинствах того, чем они привычно пользуются.

А разговор о Земле, после некоторого отступления, продолжился.

Еще три с лишним часа сидели болтливые и смешливые Аэлитины школьные подруги, бередя сердце воспоминаниями о далекой отныне Родине, об ушедшем детстве и юности. Тут, кстати, Вова больше узнал о доземной биографии Аэлиты. Но все же наступило общее утомление. Аэлита и Володя устали говорить и внутренне переживать прошлое, а марсианки устали слушать, переваривать информацию, что-то пытаясь домысливать, что-то оживлять в своем воображении, устали удивляться, поражаться и даже жалеть «бедных людей», своих «несчастных предков». Они засобирались по домам.

– Ну вы приходите на днях, куда-нибудь слетаем, повеселимся, – сказала на прощание Аэлита.

– Да, девушки, заходите, расскажете нам о других цивилизациях. Мне это, вы не представляете, как интересно. Для нас там сейчас вопрос об инопланетянах… («настоящих» – подумал, но не сказал) – один из актуальнейших, и все на стадии гипотез и домыслов. Так что… заходите, – пригласил и Вовчик.

– Обязательно. Ламопии-пуу-крам, спасибо за беседу, очень интересно было. Мы рады, что ты вернулась. – Девушки помахали руками на прощание и, грациозно пройдя по синей дорожке метров десять, втиснулись в полупрозрачный удлиненный пузырь, низко висящий над газоном, который через несколько секунд взмыл в небо.

Володя с Аэлитой стояли на крыльце веранды дома. Осознав данный факт, Вова спешно прошел вперед по дорожке и повернулся лицом к дому, чтобы окинуть его взглядом.

Это был особняк величиной с хороший купеческий одноэтажный дом. Только стиль совсем иной. Такое ощущение, что каждую комнату прилепляли к предыдущей, не сильно стремясь к какому-то соответствию. Как будто строили разные хозяева и как бог на душу положит. Высота комнат не была одинаковой, цвет и отделка стен – тоже, окна разной формы, размера и располагались в произвольном порядке. Не было у дома ни одного острого угла и совершенно ровной, прямой стены. Общим в доме являлся только темно-коричневый фундамент. И еще верх всех комнат (никакого намека на крышу) был одного – черного – цвета. Дом использовал солнечную энергию, это Аэлита как-то упоминала.

Вокруг дома, за исключением синей дорожки, идущей к дому под углом и обрывающейся через десять метров от крыльца, расстилался словно бы никогда не нарушаемый человеком луг. Через 30—40 метров от дома вкруговую стоял лес. И нигде ни дороги, ни утоптанной тропинки.