Алла Чернец - Гоадарай: приключения Ангелины

Они начали приземляться. Ангелина не заметила, как пролетело время. Воздушные признания приземлялись вместе с ней, не желая растворяться в бездонном просторе.

Уже на выходе из самолета Егор спросил Ангелину, сможет ли он встретиться с ней вечером. Ангелина, поколебавшись, согласилась. Она подозревала, что подруга, которая настойчиво приглашала ее погостить несколько дней, на самом деле позвала ее на смотрины. Она была счастливо замужем за турком и отчаянно скучала без общения с русскими подругами, – Ангелина подходила ей идеально, поэтому уже не раз и не два, как бы невзначай Аля присылала ей фото усатых упитанных красавцев в самом расцвете сил, как на подбор не женатых и страстно желавших обременить себя браком со славянкой.

Оставив Егору номер телефона, Ангелина чмокнула его в щеку. Аля, которая встречала ее в аэропорту и видела картину прощания, обняла Ангелину, но тут же со вздохом осуждения сказала:

– Со своим самоваром…

– Аля, ну разве он похож на самовар?

Отсмеявшись, Аля спросила:

– Это серьезно?

– Нет, не думаю, – ответила Ангелина. – Ты все неправильно поняла. Мы только что познакомились. Хоть он мне и понравился, думаю, что нас будут связывать только дружеские чувства.

– Почему? – Искренне изумилась Аля.

– Это слишком долгая история.

– Только познакомились, и уже долгая история? Что-то здесь не так. И потом, я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной.

О, Аля готова была сесть на своего любимого конька: свободное время, которым она в избытке располагала в результате благополучного брака, позволило Але перечитать кучу литературы психологического и философского толка. О, теперь она жаждала распространить полученные знания, но вот беда, – в Турции это было сделать довольно сложно, так как турецкие барышни не желали утруждать себя экзистенциальными беседами.

– Аля, ну почему? Что предосудительного в общении мужчины и женщины, которые разделяют те же интересы?

Аля набрала в легкие побольше воздуха, но тут на выезде из парковки их чуть не подрезали, и Аля использовала весь запас кислорода на водителя, с которым ее, очевидно, никакие общие интересы не связывали…

Ангелина из своего визита запомнила именно вечера, потому что Егор проводил их в ее обществе, и все они проходили по одинаковому сценарию: он приглашал ее в ресторан на берегу Босфора, где они, наслаждаясь красотой заката, вели неспешную беседу. Вернее, Егор продолжал свой рассказ, а Ангелина изредка прерывала его замечанием или вопросом.

В первый вечер Егор, вглядевшись в линию горизонта, неожиданно сказал:

– Здесь бы мне даже в голову не пришла мысль о расставании с жизнью. Прости, что говорю банальности, но посмотри вокруг – жизнь прекрасна. И здесь, чтобы разорвать порочный круг, мне не пришлось бы платить такую высокую цену…

– Порочный круг? А ты не думал о том, что тебя втолкнули в этот порочный круг?

– Что ты имеешь в виду?

– Вернись к своему роману с Лидией. С того времени, как она произнесла что-то на своем языке, ваши отношения безнадежно изменились.

– Это правда, – сказал Егор. – Сейчас мне трудно понять, как я мог увидеть выход в самоубийстве. После того, как я узнал, что она потеряна для меня навсегда, ее лицо преследовало меня. Я вдруг осознал, что жизнь кончена, в ней больше нет смысла. На сердце словно был камень, – знаешь, когда говорят «света белого не вижу». Вот и со мной было так же. Если бы мне кто-то что-то подобное рассказал, я бы лишь отмахнулся и списал все на слабость воли, ну, или, чтобы уважить собеседника, на пресловутую русскую тоску. Но это действительно происходило со мной. Ничего не приносило мне радости. Меня окутал плотный серый туман. Ни входа, ни выхода. И какой-то голос шептал, повторяя монотонно, как в бесконечный осенний дождь: «Надо исчезнуть. Надо уйти».

– Слишком много совпадений… – С сомнением в голосе произнесла Ангелина. – Иногда чужая воля оказывается сильнее нашей собственной.

– Нет, Ангелина, я не склонен обвинять других в собственных ошибках. Именно на этом я всегда строил собственный успех. Если даже Лидия и решила сознательно причинить мне вред, то это стало возможным только потому, что я был благодатной почвой для любого зла, – любое семя, посеянное в то время, дало бы быстрые всходы, – я жил, не отдавая себе отчета в последствиях своих поступков. То, что я принял решение уйти, может, и было продиктовано чужой волей, но я сделал все, чтобы позволить этой невидимой воле завладеть собой без остатка. Ты знаешь, Ангелина, этот момент моей жизни был самым страшным, но и самым важным, потому что я узнал…

Егор запнулся, а Ангелина вся подалась вперед, боясь пропустить хоть слово. Она почувствовала, что Егор готов поделиться тем, что, возможно, скрывал даже от себя.

– Я узнал, что жизнь не заканчивается смертью. Тело может превратиться в подобие тряпичной куклы, но ты не теряешь с ним жизнь. Когда я был без сознания, я видел себя на берегу огненного озера. В нем клубился дым, а пламя, разрывавшее дымовую завесу, становилось то сильнее, то слабее. Из озера были слышны стоны, – так стонут люди, которые испытывают непрекращающуюся боль. Я был у самого края. Я никогда не забуду, как меня охватила такая невообразимая тоска, что я бы предпочел превратиться в ничто, раствориться в воздухе без остатка, лишь бы не оказаться внизу. На секунду меня пронзила мысль: «Я хочу дня, чтобы солнце только-только покинуло зенит, и было еще далеко до заката». И эти слова, как волшебство, словно подхватили меня, и я очнулся, и увидел мрачное лицо доктора, но это не имело значения. С тех пор даже звук этих слов «день», «закат» для меня, как глоток свежей воды.

– А дальше? Что же произошло потом?

– О, потом начался настоящий ад. А как могло быть по-другому, Ангелина? Если ты оказался посреди темного леса, ты как-то туда попал. Во-первых, мне довольно сухо и презрительно сообщили, что я уволен. Мне дали понять, что я стал источником большого разочарования для руководства компании, и что мне не стоит рассчитывать даже на рекомендательные письма, – путь в профессию, которая дала мне статус успешного человека, был мне теперь заказан, во всяком случае, в России. Я принял эту новость равнодушно, до конца не осознавая, что я потерял не только работу, но и репутацию. Я думал только о том, что мне довелось пережить. Сознание потихоньку прояснялось, и теперь я ясно видел, что важно, а что подождет.

– Но выжить в Москве?

– Ангелина, кто понял жизнь, тот не спешит.

Ангелина улыбнулась.

– Да, и мудро, и удобно.

– А как сложилась судьба Лидии?