Zviad Anageli - Три рассказа

– Нарсим! – еще раз завопил Илуда. Он кричал так громко, как только мог – обессиленный, почти уничтоженный морально и физически человек… – А вдруг он уже… Нет, даже мысли такой не должно быть! Нарсим жив! Живой, только без сознания он. Господи, хоть на секунду увидеть бы его! Пусть он уже неживой, но я все равно не отпущу его. Вот так пусть и будет! – выкрикнул Илуда – и взгляд его остановился, лицо его теперь напоминало лицо человека, находящегося в агонии… Глаза его смотрели в небо, вернее, куда-то в бесконечность… Уже светало. Вместе тающей тьмой ночи таяли в Илуде последние крохи силы и энергии. Но взамен, с разгорающимся светом зари в нем затеплилась надежда, надежда на то, что вскоре пройдут здесь пастухи, и тогда…

– Братка! —вдруг послышался Илуде знакомый голос. Он пришел в себя как от удара, почти полностью вышел из той безнадежной бесконечности.

– Нарсим! Нарсим! Это ты был, Нарсим? – завопил Илуда и тут же почувствовал, как вздрогнула в его ладони веревка.

– Не двигайся, Нарсим, умоляю, не шевелись, веревка ускользает, пропадем, – быстро зашептал испуганный Илуда, так как почувствовал, как сильно вздрогнула веревка… И совсем мало осталось свободной веревки в его ладонях, всего несколько сантиметров последней надежды…

– Как ты там, Нарсим? – почти шепотом спросил Илуда, словно боялся, что веревка ускользнет от одного только звука его голоса.

– Руки-ноги побиты, голова проломлена, но мне все-таки хорошо, братишка. Веревка попала между глыбами камней, наверх ты меня не вытянешь, что-то другое надо придумать…

– Что-нибудь я придумаю, Нарсим, не бойся! Скоро уже пастухи здесь пройдут, и… Хотя бы один человек появился, веревку перекинем на другое место и вытащим тебя! Я ее крепко держу, будь спокоен!

– Знаю, брат, знаю… Только что забыли здесь в этот вечер пастухи, хочешь меня обнадежить, да, брат? – послышался бледный смешок Нарсима из-под скалы, снизу.

– Нарсим, уже второй день пошел, утро, сейчас светает.

– Ты уже второй день так меня удерживаешь, брат? – в голосе Нарсима слышались слезы.

– А кто же еще, ты же меня все-таки знаешь, это не должно тебя удивлять! – отвечал Илуда, чувствуя в то же время, что теряет последние силы. Руки его были все в крови, все тело болело, дрожало… «Ну, вот-вот потеряю сознание и все закончится,» – думал Илуда, окончательно обессиленный, и чувствовал, как безжалостно уползали последние сантиметры веревки в сторону пропасти. – «Боже, дай мне еще хоть немного сил, чтобы выдержать это,» – молился Илуда, вперив в небо свой взгляд, и в глазах его темнело.

– Второй день… – бормотал чуть слышно беспомощно висящий внизу Нарсим и понимал, что его жизнь сейчас не на веревке подвешена, а на волоске. В течение нескольких минут оба они безмолствовали, замерев. А веревка тихо-тихо сползала со скалы. А потом вдруг Нарсиму почему-то захотелось поговорить, и он сказал:

– Помнишь, брат, я в Баку дом продал?

– Да, помню, – отвечал ему в полузабытьи Илуда.

– Знаешь, сколько мне за него заплатили?

– Нет, не знаю.

– Двести пять тысяч долларов, братец, – услышав это, Илуда почувствовал, как в глазах у него посветлело и во всем его существе стали происходить какие-то необъяснимые перемены. Он чувствовал, как в нем просыпается какая-то энергия, прибавляются силы. Он с удивлением наблюдал за этими переменами в себе, не веря им, не понимая, что происходит. Может быть, бог услышал его молитву, – к такому заключению пришел он в конце концов. Веревка уже не ускользала из рук, сил прибавлялось, и вместе со всем этим возвращалась к нему надежда на помощь и спасение. А потом, ободренный этими изменениями, он спросил у друга немного обиженным тоном:

– Ты что, засомневался в моих братских чувствах и в моих силах? Разве время сейчас вспоминать о деньгах, а, Нарсим?

– А почему ты так подумал, брат? – удивился Нарсим. – Я совсем о другом хотел тебе сказать.

– А тебе что, и вправду столько заплатили там, в Баку? – как-то невольно захотел уточнить Илуда.

– Клянусь тебе, с чего бы я стал тебя обманывать? – У Илуды сил прибавилось в десять раз больше, и переполнявшая его энергия заставляла все крепче сжимать руки на уже остановившейся веревке. Он был уверен, что с такой-то энергией он сможет держать друга хоть неделю. Хотя и сам он был поражен, не мог понять, что с ним происходит. А Нарсим продолжал:

– Но, все-таки, брат, кто знает, чем для меня закончится все это… Короче, я решил сказать тебе, где я прячу те деньги. Я один знаю это место, а с этого дня и ты будешь знать его… Я для детей хотел их сохранить, вот вырастут, и…

Илуда замер и весь обратился в слух. И Нарсим почувствовал эту его каменную неподвижность. Он так надежно и крепко висел, что… У него появилось такое ощущение, будто он не на веревке качается, а приварен намертво к стальной оси, он, сам удивившись этому ощущению, продолжал:

– Они лежат в дупле нашего дерева, завернутые в огнеупорную ткань и в черный целлофан сверху, – как только Илуда услыхал это, руки его вдруг ослабли. Это почувствовал и Нарсим. А Илуда опять не мог погять, что с ним происходит.

– Нарсим, руки у меня разжимаются, сил нет больше, – выдохнул Илуда, – сам не могу понять, что со мной творится…

– Ты же знаешь, о каком «нашем дереве» я говорю, – обреченно продолжал Нарсим, чувствуя, что вот-вот упадет, сорвется. Хотя Илуда вдруг опять почувствовал неожиданный прилив сил, нова ухватился за веревку покрепче и даже остановил ее. Он опять удивился, у него было такое ощущение, будто кто-то другой, откуда-то вселившийся в него, контролирует и эту энергию и его сознание.

– Что ты подразумеваешь под «нашим деревом», Нарсим, я ничего не понимаю? – закричал он и вдруг так сильно дернул на себя веревку, что бедный Нарсим стукнулся о камни, нависшие над его головой, где застряла веревка.

– Чувствую, что сил у тебя прибавилось, – снова затеплилась надежда в Нарсиме…

– Что ты подразумеваешь под «нашим деревом»? – опять крикнул Илуда, теряя терпение.

– Это орех, наше ореховое дерево, на котором уже не бывает плодов, – был ответ, и… Получив эту информацию, Илуда вновь обессилел. Конец веревки, словно только что пойманная трепещущая рыбка выскользнул из рук и…

– Нарсим!! – завопил горестно Илуда, быстрым ужом подползая к краю скалы.

– Я не Нарсим. – послышалось снизу Илуде.

***

Там, где-то очень далеко внизу, он увидел бездыханное тело Нарсима. Он лежал на спине и, наверное, как всегда, улыбался. Илуда прижал к лицу окровавленные ладони и заплакал.

К полудню Илуда управился со всеми делами. И деньги Нарсима вынул из дупла, перепрятав их в другое надежное место. Пока он делал все это, не думал ни о чем. Его, уставшего и измученного, удивляло лишь то, откуда у него взялись силы и энергия для выполнения всего этого. Хотя причина этого была теперь у него в руках. Деньги! Вот самое несравненное средство для выявления накопившегося мусора в душе человека; мусора, который внезапно превращается в биологическое топливо и оборачивается сильнейшей злой энергией.