Сергей Казакевич - По следам барона

– Бонусы, как просил.

И волосы, и пимпочки нависают надо мной. Целует.

– Ой, колешь своей щетиной мой пушок.

Смеётся и делает глоток.

– Неправильно, – поправляю её, – надо говорить «колешь своей щетиной, запятая, мой Пушок». Пушок – с большой буквы. Поняла?

– Ещё бонусов хочется? – не перестаёт смеяться.

– Ну, я же котяра мартовский! Почему бы и не Пушок?

Провожу пальчиком между… пимпочек.

– Выключи свет, а? Так хорошо, когда ёлка – пальма, пол – песочек, кровать – лодка.

Она послушно выключает свет в комнате. Пока идёт обратно, успеваю выглянуть в окно. Как здорово, что вчера, буквально за три часа до Нового года, начали падать крупные хлопья снега! Всё-таки был Новый год! И какое волшебство сейчас на улице… Мокрые чёрные ветви заботливо укрыты белыми жирными полосами снега.

Я вздрагиваю. Она суёт руку под одеяло и задаёт ей траекторию от моей груди в сторону живота.

Выгибаюсь, как кот, от удовольствия, и вытягиваю хвост…

Серёжа открыл глаза. Эх, сейчас, наверное, придёт мама, начнёт собирать его в садик. «Не хочу в садик!»

Он отвернулся к стене, на которой висел ковёр. Пара молодых оленей стояла возле ручья, желая, видимо, утолить жажду. Олени настороженно всматривались в склон, поросший кустарником и небольшими деревцами.

Интересно, попьют они когда-нибудь, или так и будут пугливо озираться…

Серёжа вдруг перевернулся на другой бок, резко усевшись на краю кровати. Какой садик? Бабушка в отпуске! Он же целый месяц будет сидеть дома! Ур-ра!

Сонливость исчезла. Он быстро оделся и вышел из комнаты, намереваясь пройти через кухню к лестнице, ведущей на первый этаж. В огороде есть хорошее местечко, где можно быстро набрать червей. Серёжа только папе показал однажды это место, больше никому, никогда и ни за что! Кому надо, пусть сами ищут!

– Стой! – бабушка, возившаяся возле плиты, схватила его за руку. – Каша готова.

…Кошка проводила его до калитки, держа хвост трубой. Тёрлась о ноги, мягко урча. Потому что в руке у Серёжи была удочка, в этой же ладошке он держал ведёрко, на дне которого перекатывалась баночка с червями и землёй.

Пройдя вдоль поликлиники, он свернул направо, к речке.

– Жили у бабуси три весёлых гуся, – затянул он негромко, останавливаясь иногда, чтобы рассмотреть что-нибудь интересное на дороге. Только на дороге можно найти что-нибудь заслуживающее внимание. Больше нигде! Нет, ну, иногда глаза-то надо поднимать. А то пропустишь дупло, в которое надо заглянуть и, если ничего не увидишь в темноте, засунуть руку в надежде нащупать нужную вещицу.

– Один серый, другой белый… три весёлых гуся… Один серый… другой белый… три весёлых гуся…

Он хотел продолжить песню, но дорогу ему преградил какой-то дядя. Дядя сидел на корточках, рассматривая пацанёнка с оттопыренными ушами. Шорты с сандаликами дополняли картину. Сам дядя был одет в тёмные брюки и белую в полосочку рубашку.

– Три гуся? – спросил он.

Серёжа молчал, разглядывая незнакомца. Тот снова заговорил:

– Один серый – раз, другой белый – два… А третий?

После недолгого молчания Серёжа ответил:

– Вы нискакой. Мне мама не разрешает разговаривать с чужими дядями.

– Какой я? – удивился дядя. – Нискакой?

– Да. Мама так и говорит: иди, гуляй и нискакими дядями не разговаривай. Вы – нискакой!

Дядя громко рассмеялся, Серёжа тоже улыбнулся.

– Я – нискакой?

Посмеявшись, дядя стёр тыльной стороной руки слезинку с краешка глаза и заметил:

– Вообще-то я хороший. Мне просто интересно, какой там у тебя третий гусь.

– Да, я вижу, Вы – хороший.

Серёжа зашагал в сторону реки, рассуждая. Дяде пришлось встать и идти рядом.

– Один серый. – Серёжа посмотрел на дядю. Тот кивнул.

– Другой – белый.

Дядя опять кивнул и спросил:

– А про третьего что скажешь?

Серёжа вздохнул, удивляясь такой непонятливости.

– Три весёлых гуся, понимаете? Понимаете?

– А! – дядя покрутил перед собой ладонью, повертел головой, что-то прикидывая. – Получается, третий тоже был весёлый?

– Да!!

Серёжа едва оглянулся, заставляя незнакомца поспешать за собой.

– Ну, хорошо, – дядя не отставал. – Ты загадки любишь?

– Люблю.

– Вот слушай. А и Б сидели на трубе. А упала, Б пропала. Что осталось на трубе?

Серёжа молчал, недовольно поглядывая на дядю. Тот решил повторить:

– А и Б сидели…

– Да что Вы заладили сто раз, – Серёжа не хотел обижать незнакомого дядю, но решил передразнить его, – А и Бэ, А и Бэ…

– Ты же сказал, любишь загадки.

– Загадки – люблю. – Серёжа почесал нос. – Разгадывать не люблю.

Он покосился на дядю.

– Там осталась «И», – добавил.

– Вот!

Дядя замахал руками, ему понравился ответ мальчишки.

– Эта буква «И» – такая же лживая, как твой третий гусь.

– Мой гусь честный! – выдал сразу же Серёжа. – А Ваша буква… Ваша буква…

Он не нашёлся, что сказать. Поэтому честно ответствовал:

– Я пошёл. Мне сегодня ещё рыбу ловить.

Мужчина понял, что пора откланиваться.

Противоположный берег утопал в кустах. На этой стороне железобетонные плиты круто уходили прямо в воду. Но настоящему рыбаку это не помеха.

…Пять плотвичек да пара ёршиков. Вот и весь улов. А удовольствия сколько. А-а?..

Мама, пришедшая после работы, заставила Серёжу переодеться в другие шортики и рубашку. Что им, взрослым, нужно? Только бы командовать!

Серёжа с бабушкой и с мамой должен был идти в магазин на той стороне, за рекой. Ему туда нравилось ходить. Магазин был классный! Баржа, тихо покачивающаяся на воде. К барже ведут мостки. Они немного ходят под ногами, гуляют, поскрипывают, от этого и жутковато становится, и озорно.

– Серёжик, – услышал он мамин голос, – вот гольфики, давай быстрей.

Бе-е… Какой дурак придумал гольфы?

Мама шла чуть впереди, разговаривая с бабушкой. Серёжину руку она крепко держала в своей. Иногда оглядывалась.

Серёжа любовался в эти моменты мамой, её улыбкой, движениями плеч. Копна светлых волос. Он знал, что там какой-то шиньон, иногда он видел эти волосы отдельно от мамы.

И всё равно. Она такая красивая!

Перешли мост. Спустились к барже. С замиранием сердца прошёлся он по сходням, останавливаясь, когда они шевелились.

Несколько отделов на первом этаже, несколько – на втором. Внизу интереснее. Особенно в отделе с конфетами и пряниками.

– Мам, я тут постою.

– Хорошо, – её голос был строгим. – Мы с бабушкой пойдём наверх. Жди тут. И никуда. Понял?

– Да понял я!

Серёжа отвернулся к витрине, рассматривая фантики на конфетах и просто кусочки колотого шоколада неправильной формы россыпью.

«Сейчас будут выбирать себе рубашечки да юбки, а я тут стой… Фантики красивые. Придут, попрошу купить вот эти. И зефир. Не, не купит… Диатез! Диатез!»