Вета Ножкина - Потерянное имя

– Вернитесь на своё место!

– Ооуу, – проговорил сквозь пакет в зубах Микаэл, потом попытался осторожно положить его на трясущуюся полку рядом, но пакет упал, а освобождение рук шатнуло и самого Микаэла, ударив об одну стенку, потом о другую.

– С вами всё в порядке? – верещала за дверью стюардесса.

– Я не могу! Я не одет… – почти прокричал Микаэл.

Минуты через три турбулентность закончилась. Микаэл достал предложенную футболку. Она оказалась красного цвета. Микаэл ещё раз покрутил в голове инструкцию «одеваться скромно, не привлекая к себе внимания», вздохнул, надел её и вернулся в своё кресло.

Оставшуюся часть дороги Микаэл попробовал провести в полудрёме – «не привлекать внимания… не привлекать внимания…». Соседка рядом, ёрзала кресле, то закрывая, то открывая шторку иллюминатора, громко вздыхала, поглядывая в сторону Микаэла и пыталась завести разговор:

– Вы простите меня. Так неловко! Так неловко!

– Ничего, ничего… – сказал Микаэл и прикрыл глаза, давая понять, что ему хочется спать.

– А, может быть, вы пересядете к окну? – слегка притрагиваясь к плечу Микаэла, тихо проговорила соседка.

– О, нет-нет… – Микаэл открыл глаза, и даже слегка испугался неожиданному предложению.

Он нахмурил брови. Снова закрыл глаза. И уже, было, сосредоточился на сне, как вдруг в голове его пронеслась мысль: «А что, если она таким образом попросила его пропустить её, например, в туалет, а он не догадался…».

Микаэл сглотнул воздух. Открыл глаза, потянулся. И, как бы невзначай, предложил соседке:

– Давайте меняться! Вы не против?

– Да… я конечно… – начала лепетать соседка, уже приподнимаясь из кресла.

Микаэл галантно вышел в проход кресел, предполагая, что соседка выйдет вслед за ним. Но она просто переползла в кресло Микаэла, давая понять, чтобы он протиснулся на своё сиденье через неё. Ситуация была более чем невнятна.

«Перешагнуть? Но это неприлично! Попросить её встать? Это крайне неприлично…»

– Проходите-проходите… – указала соседка, и, видя смущение на лице Микаэла, привстала, высвободив узкий проход.

Микаэл, протискиваясь, почувствовал дыхание соседки и лёгкий её вздох, перетянутый жеманной улыбкой:

– А-ах… ничего-ничего, проходите…

«А она – ничего…» – подумал Микаэл, разглядывая и даже ощущая уже совсем близко поднимающуюся вместе с дыханием грудь соседки, которая на мгновение замерла.

Как собака, швыркая носом, дама обнюхала соседа и, на выдохе, вытянула из себя:

– Вам так идёт красный цвет…

– Хм… – только и произнёс Микаэл, сконфузился и как можно быстрее плюхнулся на теперь уже своё новое место.

«Вот, всегда так, – думал он, – Надо бы быстро сообразить, что сказать в ответ, чтобы она увидела, какой он умный, но почему-то это никогда не получается…». Микаэл с чувством обречённости вздохнул, а соседка в это время отвернулась, разглядывая сидящих напротив пассажиров.

Ничего более не оставалось, как уткнуться в иллюминатор. Облачность уже успела слегка рассеяться, оголяя то там, то сям серо-синее поле океана.

Микаэл, разглядывая рисунок водной глади, опрокинулся в воспоминания, и даже защемило от желания, как в детстве, вернуться домой.

Мама иногда называла его «Мишенька». Отчиму это не нравилось, и он дразнил пасынка, ставя ударение на второй слог – «Мише/нька, Мише/нька…». Микаэл убегал в сад и плакал, сидя под своим любимым деревом вишни. Там его и находила мама. Успокаивала и обязательно что-нибудь рассказывала из картинок прошлой жизни. И охотно, в сотый раз по просьбе Микаэла – об отце его, который был из русских иммигрантов, и который после рождения Микаэла куда-то исчез. Мать была уверена – он вернулся на родину, потому как много ностальгически рассказывал о ней. Вестей никаких об отце не было. Но мать не держала на него зла, помня своих родителей, которые сами приехали в Америку из России в семидесятых, и, вживаясь в новое общество, много сладких историй рассказывали ей об СССР. К тому же, вскоре мама вышла замуж за своего начальника по службе, коренного американца, который не мог иметь детей, потому сам предложил усыновить Микаэла. Микаэл очень легко поступил в институт. Его всегда привлекали естественные науки. Мать рассказывала, что и его родной отец занимался разведением необычных сортов растений, и видимо, Микаэл унаследовал что-то от отца, с удовольствием занимаясь экспериментами. А после института он легко поступил в магистратуру, оптом в аспирантуру. И когда ему предложили завербоваться в американскую разведку и работать на благо нации, Микаэл воспринял это как само собой разумеющееся – работать на интересы родины.

– Сэр… – Микаэл открыл глаза и улыбнулся.

Наклонясь через соседку, стюардесса ему протянула чистую отутюженную лимонную рубашку:

– Простите, очень прошу, за неудобства… Вы можете оставить у себя футболку… И если можете, ещё раз простите…

– О, да… то есть, нет. Спасибо, – бормотал Микаэл и прятал глаза, принимая рубашку из рук стюардессы.

– Хм, – хмыкнула соседка, провожая взглядом удаляющуюся стюардессу, – А я бы пожаловалась куда надо… Какое у неё имя на бэйдже? Кажется, Алевтина… Надо бы записать. Если её и не уволят, так может, мне компенсацию какую дадут…, – помолчала и добавила, – За доставленные неудобства.

– О, что вы, нет! – возразил Микаэл и снова вспомнил инструкцию «не спорить, не привлекать к себе внимания», и отвернулся к иллюминатору, так и не выпустив до самой посадки из рук лимонную рубашку, упакованную в прозрачный пакет.

Аэропорт Владивостока встретил Микаэла вполне дружелюбно, приветствуя прибывших на английском, русском и японском языках. Микаэл прошёл вместе со всеми пассажирами к паспортному контролю.

Соседка по самолёту уже прошла контроль и приветливо махала рукой кому-то там, вдалеке, за стеклянной перегородкой.

«Встречают, – подумал Микаэл, – я меня кто теперь встретит…».

– Следующий! – раздалось над ухом.

Микаэл вздрогнул и увидел вперившийся в него серьёзный и безэмоциональный взгляд таможенника.

Положил паспорт на стойку.

– Отойдите на метр! – проговорил голос в радиопередатчике.

Отошёл.

– Не улыбайтесь! – проговорил тот же голос, прицельно вглядываясь поочерёдно то в паспорт, то в лицо Микаэла.

– Цель прибытия?

– Что? – переспросил Микаэл и улыбнулся, потом вспомнил, что улыбаться нельзя и губы задёргались.

– Цель при-бы-ти-я? – проговорил тот же голос, отделяя слоги.

– Мм… наука, – произнёс Микаэл, зачем-то закивал головой и снова улыбнулся.

– Проходите! Следующий!..

Выдачу багажа пришлось подождать. У транзитников, таких как Микаэл, летевших из Америки с пересадкой в японском аэропорту Нарита, груз должен был прибыть другим рейсом.