Наталия Губина - Как я стал альпинистом

– Ну что, может, попоем? – заглянул к нам Игорь Петрович.

Мы, конечно, радостно закивали. А Вовка даже спрыгнул с верхней полки прямо мне на ногу.

Я бы его отругал, но Игорь Петрович уже сел рядом и начал дергать струны, что-то все время подкручивая.

– Настраивает, – шепнул мне Данька.

А то я сам не знаю! Почему-то Данька всегда думает, что он самый умный. Характер у него такой.

Настройка гитары явно затягивалась, я начал позевывать и уснул бы, если бы не эти дребезжащие противные звуки. А Игорю Петровичу его игра, кажется, очень даже нравилась. По крайней мере, улыбался он вполне довольно. Я так улыбаюсь, когда мама торт с работы приносит.

Первым не выдержал Егор.

– Дайте сюда, – сказал он и завладел инструментом.

Пару раз ударив по струнам, он что-то крутанул и отдал гитару обратно Игорю Петровичу.

– Надо же, хорошо, – удивился тот, поочередно дернув все струны.

Потом немного повозился, устраиваясь поудобнее, и запел:

Я даже рот открыл от удивления. Пел Игорь Петрович просто волшебно, каким-то даже не своим голосом. Низким и тягучим, как сметана в деревне. Песня, к сожалению, закончилась быстро, и мы стали хором требовать продолжения. Уговаривать долго его не пришлось, и скоро мы покачивались в ритм нового мотива. А вместе с нами покачивались и другие пассажиры. А один проходящий мимо дядя даже упал на притихшего Валерку под слова: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались!»

Дядя закряхтел и закашлялся, встать у него никак не получалось. Хорошо, что Святик был рядом, поднял его, отряхнул. «Укачало, наверное», – подумал я.

Тем временем гитарой снова завладел Егор и тоже исполнил пару песен. Одну я даже знал, но подпевать постеснялся.

На горизонте опять возник шатающийся дядя. Проходя мимо, он глянул на нас неодобрительно, но на ногах удержался. Видимо, голос Егора был не таким сногсшибательным.

– А нам с вами нужно еще придумать, как мы будем называться! – сказал Игорь Петрович, забрав гитару у Егора и бережно пристроив её на полку.

Мы задумались. Первой нашлась Ольга:

– Бравые альпинисты!

Святик засмеялся:

– Альпинисты, ага, горы только на картинках видели.

– Да, альпинисты – это рано, но «бравые» мне нравится, – примирительно сказал Игорь Петрович.

– Бравые малолетки, – хохотнул Егор.

Я даже обиделся. Сам он малолетка, тоже мне большой, подумаешь!

– Ты не забывай, что ты тоже будешь так называться, – одернул его Святик.

– Робинзоны! – предложил я, вспомнив героя книжки, которую читал перед отъездом.

– А что? Мне нравится! – одобрил Игорь Петрович. – Вам как?

Все согласно закивали, а Святик даже стукнул меня по плечу, мол, молодец!

– Не нравится мне это, – пробурчал Егор, – как корабль назовешь…

Но его никто не слушал. Вот так мы и стали именоваться Робинзонами. Оставалось придумать гимн-кричалку. Это оказалось куда сложнее. В голову всем лезли разные глупости, типа «Робинзоны, вперед!». А куда «вперед»? Непонятно.

Или вот Светка предложила «Робинзоны сильные, умные, красивые». Нет, ладно сильные, умные тоже куда ни шло. Но красивые? К чему это? Девчонка! Что она еще придумать-то могла?

Падающий дядя опять шатаясь брел по проходу, выглядел он очень грустным.

– Куда ни пойдешь, везде дети! – выдал он, протискиваясь через нас.

«Заблудился, наверное», – подумал я.

Под споры о гимне дорога пролетела незаметно, я даже расстроился немного. Очень уж здорово было качаться в поезде, следить за провисшими проводами за окном и слушать песни.

Мы надели рюкзаки и столпились в тамбуре. Поезд стоял на станции всего несколько минут, и нам нужно было успеть выпрыгнуть.

Я встал самым первым, мне не терпелось посмотреть, куда мы приехали. Поезд со скрипом остановился и распахнул передо мной двери. Я глубоко вдохнул и поднял ногу, готовясь ступить на платформу. Но вот незадача, платформы передо мной не оказалось, как-то неправильно мы припарковались.

– Ой, – сказал я и осел, голова закружилась.

– Ты чего? – удивился Данька и глянул мне через плечо. – А там выходить некуда, – растерянно сообщил он остальным и потянул меня вверх за лямку рюкзака. Я кое-как встал и попятился вглубь вагона.

– Не у той платформы встали, – объяснила проводница. – придется вам так выпрыгивать. Ну вы же спортсмены, вылезете как-нибудь.

«Как-нибудь, – злился я, – высота-то приличная».

– Так, быстро, – засуетился Игорь Петрович. – Егор, Святик, давайте вниз прыгайте, а я вам буду этих охламонов спускать.

Игорь Петрович поочередно помогал всем выйти, а я жался все дальше от входа.

– Паша, иди сюда.

Я отрицательно замотал головой.

– Ну, ты чего?

– Я дальше поеду, – пролепетал я.

– Выдумал тоже! Некогда! – не стал слушать меня Игорь Петрович. Сгреб в охапку и буквально выкинул наружу. Я попытался было схватиться рукой за вагон, но рюкзак перевесил, и я вывалился наружу вниз головой, сбив с ног Святика. Игорь Петрович выпрыгнул сверху, поезд закрыл двери и, заурчав протяжно, двинулся в путь.

– Хорошенькое начало, – пробурчал Святик.

А я, как ни странно, чувствовал себя прекрасно. Во-первых, я придумал нам название. Во-вторых, я покорил новую высоту, выбрался из поезда. Не сам, конечно, но выбрался. А в-третьих… А в-третьих, мы прибыли на станцию, светило солнце и вокруг все было незнакомое и жутко интересное. Ко всему прочему, рядом стоял Данька и так привычно сопел. Вовка с Валеркой проявили неожиданное участие и спрашивали, не ушибся ли я. Святик с Егором не стали меня ругать. И даже Ольга со Светкой не смеялись над моей неуклюжестью. А Игорь Петрович, похоже, забыл про нас. Он смотрел на небо и улыбался.

– Автобус, опоздаем, – напомнил ему Святик.

Игорь Петрович огляделся растеряно, ахнул, скомандовал «За мной!», и мы побежали на станцию.