Наталия Губина - Как я стал альпинистом

– А чего ты побежал-то? – спросил Вовка. – Испугался что ли?

– Трусишка, трусишка! – тут же стал дразнить его Валерка.

Данька смотрел под ноги и молчал.

– Сам ты трусишка! – вступился я за Даньку. – Он же вернулся! И вообще, это вы во всём виноваты, со своими белками, шнурками и шишками!

– Да ладно тебе, чего завелся-то? – примирительно сказал Вовка.

– Пошли уже, а? – позвал нас Данька.

Мы переглянулись и зашагали к лагерю. Я поглядывал на Даньку и думал о том, что он молодец, вернулся, хоть и спугнула его собака. А еще я подумал, что никому не разрешу называть его трусом.

Я сидел на нижней полке в поезде и поглаживал гитару. Вокруг меня столпилась вся наша группа, и даже незнакомые люди поглядывали на меня с восхищением. Я обвел взглядом собравшихся и многозначительно улыбнулся, потом поерзал немного и притронулся к струнам.

– Ззззззззз, – раздалось над ухом вместо чарующих звуков.

От неожиданности я выронил гитару и подскочил, кто-то накинул на меня сетку, моментально сковавшую движения. Я стал отбиваться, что есть мочи, и пал в неравном бою прямо на Даньку. Он что-то пробурчал недовольно и перевернулся на другой бок. А я проснулся и обнаружил себя в палатке, завернутым в спальник. Кроме меня и Даньки рядом мирно посапывали Вовка с Валеркой. Гитары не было, как и восторженной публики. Снаружи раздавались загадочные звуки и приглушенные голоса. Я ткнул Даньку в бок, он снова заворочался, потом резко подскочил, как и я минуту назад, и только после этого открыл глаза.

– Ты чего? – спросил он невпопад, озираясь по сторонам.

Я захохотал, очень уж смешным он был в этот момент: волосы взлохмачены, взгляд затуманен, а на правой щеке красная вмятина, то ли от шишки какой, то ли от ветки.

– Как спалось? – спросил я бодро, расстегивая спальник.

– Главное, что спалось, пока ты тыкаться не стал, – все еще недовольно ответил Данька и зевнул. Потом пошарил рукой в кармане палатки и вытащил часы. – Шесть утра! Давай спать, а?

Но мне не терпелось выбраться наружу и успеть до общего подъема изучить местность. Вчерашний вечер прошел сумбурно: мы пришли в лагерь, нам показали нашу полянку с уже расставленными палатками, мы покидали вещи, быстро поели гречку с тушенкой и улеглись спать, так толком и не поняв, где оказались.

– Хватит дрыхнуть! Ты что, спать сюда приехал? Там вон уже кто-то не спит, слышишь?

Данька вздохнул, но спорить не стал, а выбрался из спальника и стал рыться в рюкзаке.

– Ты чего ищешь?

– Зубную щетку, надо хоть умыться.

«Чистюля», – подумал я, но все же решил последовать его примеру и вытащить умывальные принадлежности. Вовка с Валеркой по-прежнему крепко спали, а мы с Данькой, захватив щетки, выбрались наружу и оказались на большой поляне, окруженной мощными соснами.

Я глубоко вдохнул в себя ароматный воздух и потянулся. Земля была усыпана иголками, которые приятно покалывали необутые ступни. Да и вообще, все вокруг было какое-то нереальное и удивительно спокойное. Казалось, что школы, многоэтажных домов и машин вовсе не существует. А есть только вот этот лес, в котором мы с Данькой останемся навсегда.

– Пойдем? – встрял он в мои размышления.

Я огляделся. Посередине поляны находилась большая волейбольная площадка с сеткой, натянутой на деревья. Чуть поодаль от неё располагались островки с палатками. За палатками, как нам рассказали вчера, жило своей жизнью небольшое болотце, а перед площадкой виднелся центр цивилизации – кухня и столовая. Пожалуй, это было самое интересное место в нашем лагере. Кухня была не абы какая, а настоящая, полевая. Такая железная печка на огромных колесах. Говорят, на ней готовили солдаты на войне. Так что это была печка-путешественница, которая много повидала за свою долгую жизнь. Во время учебного года она стояла во дворе нашей школы, и мы всем классом лазили по ней, выдумывая сотни разных игр. А летом она всегда исчезала, и теперь мы знали куда. В лесу она вовсе не выглядела игрушечной, и мне, конечно, не терпелось самолично что-нибудь на ней приготовить. Рядом с кухней было место для костра, окруженное бревнами, а сверху натянут тент на случай дождя. Дальше шел довольно крутой спуск к озеру и причалу. Еще вчера вечером я заприметил лодки, байдарки и парусные катамараны, скучающие на берегу и, конечно, требующие немедленного изучения.

– Айда на озеро! – дернул я за руку застывшего Даньку.

– Сначала умываться, – скучно ответил он.

– А все равно на озеро, там же вода!

Данька посмотрел на меня с сомнением и зашагал в сторону ребят, возившихся около кухни. Я вприпрыжку последовал за ним.

– Доброе утро! – чинно обратился Данька к дежурным.

– Подскажите, пожалуйста, а где здесь ванна?

Ребята дружно повернули на него головы и захохотали.

– Ну, в смысле раковина, – смутился он.

– Вон за той сосной и раковина, и джакузи, и биде, – ответил белокурый паренек, озорно улыбаясь.

Ванная комната представляла собой небольшую полянку с прикрученными к деревьям подвесными умывальниками. Такими, знаете, железными штуками, с висящей вниз палочкой, ее приподнимаешь, и на руки льется ледяная вода.

Когда водные процедуры были завершены, мне все-таки удалось утащить Даньку на берег.

– Красиво! – мечтательно произнес он, глядя на озеро. А мое внимание привлекли маленькие лягушата, прыгающие у самой кромки воды. Размером они были с подушечку моего мизинца и отчего-то не зеленые вовсе, а коричневатые, как кора деревьев. Подпрыгивая вверх, они растопыривали лапки, и плюхались в лужу.

– Смотри-ка, тоже умываются, – сказал я и присел на корточки, чтобы получше разглядеть это чудо.

Небо тем временем начало хмуриться тучами, и с него посыпались редкие капли дождя.

– Пойдем под тент, – поежился теплолюбивый Данька.

Но мне совсем не хотелось расставаться с найденным семейством, и я заупрямился. Уходить без меня Данька не захотел и облюбовал лодку, поставленную на ребро. Держалась она на крепкой палке, образуя отличное укрытие от дождя. Данька уселся под лодку, закрыл глаза и, кажется, задремал. А я прыгал по лужам вместе с лягушатами, подставляя лицо дождику. Но очень скоро прыгать без Даньки стало скучновато, и я решил его растормошить.