Александр Охотин - Победить Страх

Возле торшера стоял журнальный столик, а на нём кипа газет и журналов. Дедушка, надев очки с крупными стёклами, в толстой старинной оправе, сидел в кресле около торшера и читал «Вечернюю газету». Бабушка и мама «колдовали» на кухне. Папа что-то писал или чертил, сидя за письменным столом в его с мамой комнате. Мы готовились к ужину, а по телевизору шли новости – «Вечер трудного дня».

Да уж, трудный выдался день: драки, грабежи, угоны автомашин. В Автозаводском районе даже милицейскую… ой, то есть полицейскую машину угнали. Всё время путаюсь с названиями. И зачем только переназвали милицию полицией? Ну ладно, переназвали и пусть, раз ничего умнее не придумали.

Ну, так вот, угнали, значит, полицейскую машину. Представляете? Прямо у них из-под носа увели, из их гаража! И как только смогли? Гараж-то, интересно, охраняется или как?

Итак, в городе творилось что-то немыслимое. А вот в нашем, Приокском, районе всё было спокойно. «Неужели, – думаю, – это из-за нас?» Хотя я в этом был теперь уверен. Я ведь видел ещё в трамвае и на базаре, как от отношения к людям, от того, как о них думаешь, меняется всё вокруг.

В конце выпуска новостей был прогноз погоды и репортаж ведущего программы с учёным-синоптиком. Речь шла о сегодняшней погодной аномалии. Помните, что Кирилл сделал с погодой? Ну так вот, это о том самом.

Учёный говорил, что летняя погода в ноябре наблюдалась впервые. Он ещё говорил, что учёные не могут объяснить, каким образом погода смогла поменяться так стремительно. И правда, за несколько минут потеплело почти с нуля градусов до двадцати пяти тепла. Мало того, к вечеру температура так же быстро снизилась «до ноябрьской нормы».

Итак, по телеку выступал синоптик, а бабушка принесла с кухни кастрюльки с едой и позвала нас к столу. Мы уселись. Папа с мамой сели рядом со мной, а бабушка с дедом – с другой стороны стола.

Мы приступили, как любит говорить дедушка, «к трапезе». В это время учёного на экране телевизора сменила «ясновидящая экстрасенсорша». Фамилия у неё подходящая для экстрасенсов – Мозгопудрик-Светоконцевская.

Я не понимаю, почему эти идиоты и прохиндеи называют себя ясновидящими. По-моему, у многих людей нет проблем со зрением, и они всё видят ясно. Я тоже, кстати, очень хорошо и ясно всё вижу, но меня почему-то ясновидящим никто не называет. А эта дура, хотя бы на время выступления на телевидении, сняла очки, а то тоже мне – ясно видящая в очках.

Ну ладно, очки очками, зато она, в отличие от каких-то там «вшивых учёных», во всём «разобралась», всё «разложила по полочкам». Она такое отпустила, что мы от смеха чуть не сползли со стульев под стол. Я вам сейчас прочитаю то, что папа успел записать. Вот, слушайте, что эта идиотка болтала:

«Летняя погода проникла к нам из параллельного мира с перпендикулярным эксцентриситетом 3 3 Эксцентриситет – (из геометрии) числовой параметр, показывающий степень отличия эллипса от окружности. Для окружности эксцентриситет равен нулю. Чем больше вытянут эллипс, тем больше эксцентриситет. апогея перигелия 4 4 Апогей – наивысшая точка орбиты спутника Земли, а перигелий – самая низкая точка орбиты вокруг Солнца. , потому что образовалась пространственно-торсионная энергетическая трещина в эпицентре 5 5 Эпицентр – точка, расположенная над центром чего-либо. Например, эпицентр землетрясения. В силу упадка грамотности во второй половине 20-го века, это слово стали применять не по месту, не понимая его смысла. Например, часто говорят: «эпицентр событий», «эпицентр праздника» и так далее. тонкой полевой микролептонной структуры перпендикулярно-параллельного супер-гипер-квази-мета-мезо-мили-кило-псевдо-ультра-пико-микро-моно-мульти-нано-мега-гига-анти-нуль-пространства».

Уф! Еле выговорил. Хорошо, что папа этот «словесный понос» (это его слова) написал через чёрточки, а то и прочитать было бы непросто. Как он только это запомнил? А экстрасенсорша смогла это на одном дыхании произнести. Наверное, долго тренировалась перед выступлением.

Экстрасенсорша рассказывала ещё о нечистой силе, о святом духе, о каких-то то ли черепашках, то ли чебурашках… А, вот, вспомнил – о барабашках. В общем – умора. И верят же некоторые в такую чушь 6 6 Люди, которых называют экстрасенсами, ясновидящими, колдунами, часто для оболванивая людей используют научные термины, смысла которых не понимают, и примешивают к ним религиозные мифы и суеверия. .

Папа всегда записывает такие глупости. Ну, те, что всякие ненормальные выдают с экранов телевизоров, со страниц газет и журналов, с рекламных щитов. Он говорит, что это нужно сохранить для потомков, которые, может быть, станут умнее теперешних малограмотных болтунов. Пусть потом читают это и смеются над сегодняшними дураками.

Кстати, меня больше всего прикалывает реклама про «суперцены» и про «убойный кредит». Те, кто эту рекламу придумали, даже не догадываются, что суперцены – это ужасно высокие цены, а не низкие, как они думают. Про убойный кредит я уж молчу – это вообще ужастик какой-то.

Ну ладно, экстрасенсорша закончила нести словесную пургу, мы закончили ужин, а по телеку началась моя передача – «Спокойной ночи, малыши!».

Папа всё смеётся, что я это смотрю, а мне эта передача нравится. Что поделаешь, если привык я к ней с малышового возраста. Главное, после этой передачи легко засыпается, и снятся хорошие сны. Вот я и отправился спать, как только посмотрел мультик.

К утру непогода угомонилась, стих ветер, прекратился дождь. Даже облака стали не такими плотными, как были вчера, и сквозь них иногда пробивался солнечный свет.

Примерно в девять утра за мной зашёл Вовка. Он прямо с порога, как только мама открыла дверь, спрашивает:

– Сань, ты готов?

Мама удивилась:

– Куда это вы собрались ни свет ни заря?

– Да мы недалеко, – говорит Вовка. – Мы на Глазунова к друзьям. К обеду вернёмся.

– Опять уроки запустишь. Ладно, только не задерживайтесь допоздна, а то уроки не выучишь.

– Выучу, – говорю, – ещё целый день впереди.

В общем, я надел куртку, обулся, и мы вышли из дома.

Улица Глазунова недалеко от нас, она образует перекрёсток с улицей 40 лет Октября и от этого перекрёстка начинается. Нужный нам дом недалеко от перекрёстка. Короче, через пятнадцать минут мы были у того дома.

Ну что же, дом как дом, ничего особенного: оштукатуренные стены; железная крыша, покрашенная в коричневый цвет; две кирпичные трубы – в общем, обычный двухэтажный дом старинной постройки.

Как только мы оказались на Глазунова, я сразу заметил что-то странное. Темнее, что ли, стало? Я сказал об этом Вовке, а он говорит:

– Да, точно, потемнело. Давай выйдем назад, на 40 лет Октября, и сравним.