Антон Беляев - Обнажённые души

Шелест трав передавал её слова лёгкому журчанию мелкой речушки. Она, в свою очередь, несла слова Марии дальше, подбрасывая их на гребнях невысоких волн промеж склонившихся над пологими берегами деревьев. Цепляясь за ветви, отзвуки молитвы скользили по кронам многолетних деревьев, устремляясь всё выше и выше….

«Спасибо, Господи, за день прошедший…» – новые слова уносились в небо. Дрожащий шёпот проникал повсюду, наполняя ночной мрак невидимым для глаз светом. И свет этот изливался на саму Марию, наполняя её сердце любовью и негой, теми чувствами, которые она сполна отдаст завтра своему мужу и своему маленькому сыну….

Женщина закончила молитву и ещё какое-то время молча смотрела на звёзды. После, прикрыв глаза, полной грудью вдохнула ночную свежесть и медленно приподнялась со скамьи. Проверив запор на калитке, Мария вернулась в дом.

– Ты что не спишь…? – скрипнувшая дверь разбудила Роже. Он приподнялся на локте и замер в ожидании ответа, щуря сонные глаза от света настольной лампы. Мария погасила свет и, раздевшись, легла рядом с мужем. Повернувшись набок, женщина положила руку на грудь мужу и нежно провела ладонью по густым курчавым волоскам.

– Захотелось свежим воздухом подышать…, – запоздало ответила она и ткнулась носом в сильное плечо. Неожиданные слёзы сорвались с длинных дрожащих ресниц и омочили кожу мужчины.

– Что с тобой…? Ты плачешь? – явно взволнованный Роже попытался подняться, но Мария не дала ему этого сделать, слегка надавив на грудь. Тогда мужчина взял её ладонь и поднёс к своим губам тонкие пальчики. – Что случилось, милая?

– Я плачу от счастья…, – слова давались с трудом, потому как горло перехватило от нежности и любви. Мария ещё сильнее прижалась всем телом к сильному телу мужа. – Сегодня, когда вы вместе с Раулем пришли домой, я еле удержалась от слёз. Ты не представляешь, что я испытала…. Даже не знаю, какими словами описать это состояние. Понимаешь, как будто все мечты мои сбылись одновременно…. Я вдруг поняла, что мне самой больше ничего в жизни не надо, только бы вместе быть. Я, ты, и наш мальчик….

– Но ведь так и будет, Мария, – Роже свободной рукой гладил её по голове. – Но мне кажется, ты чего-то боишься?

Мария затихла. Её дыхание стало более спокойным и Роже уже подумал, что она уснула, оставив его вопрос без ответа, когда вновь тихий шёпот нарушил устоявшуюся тишину.

– Помнишь тогда – пять лет назад – женщина из приюта сказала нам, что в будущем можно ожидать от Рауля всё что угодно. Особенно когда он узнает, что он не наш сын….

– Но, милая, это не более чем просто острастка. Я думаю, так всем говорят, чтобы люди могли ещё раз поразмыслить, прежде чем усыновить ребёнка. А Рауль…, – Роже замолчал, словно подыскивая нужное слово. – Рауль – он не такой, милая. Он наш, я чувствую это….

– Правда…? – Роже понял, что Мария улыбается. Она по детски шмыгнула носом и, приподнявшись на локте, попыталась в темноте посмотреть мужу в глаза. – Ты, правда, так думаешь, милый…?

– Правда! Спи спокойно, – Роже поцеловал жену и почувствовал привкус соли на губах. Мария плакала последний раз именно пять лет назад, когда врачи поставили ей страшный для женщины диагноз – бесплодна. Но как же разнятся эти слёзы и те…! И как же он был прав, когда предложил ей взять мальчика из приюта….

– Я люблю тебя, милый. И нашего сына очень люблю…. Спасибо вам….

Нетерпеливое утреннее солнце настырными лучиками всё же пробилось сквозь занавески и осветило безмятежное лицо спящего юноши. Его ресницы вздрогнули, губы скривились – молодой человек явно не горел желанием просыпаться….

– Вставай, сынок. Тебе пора в школу…, – голос матери с каждым разом звучал всё настойчивей. – Давай поднимайся, время уже вышло.

Мария приблизилась к кровати и потрясла сына за плечо. Ленивым движением он попытался откинуть тревожащую сон руку.

– Рауль, ну сколько можно? Ты уже взрослый, пора научиться вставать раньше. Так всю жизнь проспишь….

По голосу и по тому, как застыла рука на плече сына, чувствовалось, что мать любуется своим ребёнком. Утренняя свежесть ещё не покинула его лицо, сменившись на ставшую привычной в последнее время маску раздражённости. Женщина с нежностью провела ладонью по давно не стриженой шевелюре непослушных светлых волос, прохладными пальцами коснулась щеки.

– Вставай, милый…. Папа уже ждёт тебя!

Рауль неохотно пошевелился и потёр глаза руками. Сладко зевнув напоследок, молча выбрался из под одеяла и прошлёпал босыми ногами по полу в направлении умывальника. Тем временем Мария суетилась на кухне, разливая чай и наскоро приготавливая нехитрые бутерброды мужу и сыну.

– Поторопись, Рауль, – попросила женщина, заметив, что сын замер возле умывальника, разглядывая себя в зеркало. В последнее время она всё чаще заставала его за этим занятием, но на все расспросы сын отвечал неохотно, и узнать причину подобной тяги к самопознанию ей так и не удалось. – У тебя сегодня много уроков?

– Нет, – как обычно односложно ответил ей сын и ушёл одеваться. Тень грусти пробежала по милому лицу хозяйки, но лишь на мгновение. Когда Рауль вновь вышел к столу, ничто не напоминало о неприятном для матери инциденте.

Молча выпив чай и перекусив бутербродами, сын подхватил портфель и вышел на крыльцо, махнув на прощание рукой. Этот жест тоже стал довольно обыденным в последнее время. Вообще, Мария чувствовала, что ребёнок как то вдруг начал отдаляться от них с Роже и, если сначала списывала его недоброжелательность на переходный возраст, то теперь не на шутку тревожилась, пытаясь понять истинные причины. И каждый раз искала эти самые причины в себе. Искала, и не находила….

Она вышла на крыльцо вслед за сыном и с лёгкой улыбкой на лице наблюдала, как Рауль закрывает ворота за телегой, в которую отец запряг Долли. С тех пор как сын перешёл в старшие классы, он каждое утро ездил в соседнее село, потому как в их школе было лишь начальное образование. Последний год, осталось совсем немного – пару месяцев – и Рауль получит аттестат. А что дальше? Покинет их, уедет учиться в город? Сам он молчал, и на все расспросы отвечал всё так же односложно: «Не знаю». Мария же тайком лелеяла зыбкую надежду, что Рауль пойдёт по стопам отца и останется с ними, став таким же, как Роже, фермером. Но чем ближе подходило время определяться с выбором, тем сильнее ощущала Мария тщетность собственных надежд. Рауль действительно был не похож на них, и с возрастом это становилось всё ощутимее. Нельзя сказать, что сын явно был ленив, но всё же большую часть времени он предпочитал проводить у себя в комнате за чтением книг, или же погружаясь в неведомые им с мужем мечты. Как-то раз, когда Мария всё же рискнула поинтересоваться у него о причине тягостных размышлений, Рауль неожиданно резко оборвал её притязания, состроив презрительную – как ей показалось – гримасу и небрежно обронив: