Антон Беляев - Обнажённые души

– Чем тебе не нравится моя комната? Соседи целыми днями на работе, нас никто не видит. Да и раньше тебя это совершенно не волновало, Мишель?

По его интонациям нетрудно было догадаться, что идея с квартирой молодому человеку не пришлась по вкусу. Мишель, заметив столь резкую перемену настроения, прибегнула к хитрости. Потянувшись всем телом и закинув руки за голову, девушка выставила на обозрение свои прелести и преисполненным желания шёпотом проворковала:

– Глупенький, я лишь хочу, чтоб нам было хорошо. Чтобы ничего не отвлекало нас друг от друга, ведь у нас и так очень мало времени для того, чтобы быть вместе. Неужели ты не понял этого, Себастьян?

Взгляд молодого человека смягчился. Он докурил сигарету и затушил её в фарфоровой пепельнице, непрестанно разглядывая манящее тело любовницы. Изабель знала что делала – ему вновь захотелось обладать податливыми прелестями красотки. Отбросив ставшую излишней простыню, Себастьян в мгновение ока оказался в сладостных объятиях….

Много позже, когда Мишель уже покинула квартиру, оставив после себя повисшие в воздухе запахи – сладкий – духов, и терпкий – свершённого греха, – Себастьян, прикурив очередную сигарету, подошёл к окну. Облокотившись на заляпанный подоконник, пустил колечко сизого дыма в грязное стекло. Ударившись о преграду, зыбкий кружок резко расплылся в разные стороны и потерял форму. Юноша задумался….

Год назад, глядя вот в это серое от пыли оконное стекло, он впервые увидел Мишель. Хотя тогда ещё, он, конечно, не знал, что её зовут Мишель. Девушка в облегающем серебристом платье вышла из припарковавшегося у казино напротив автомобиля и, остановившись в ожидании спутника, подняла взгляд в небо. Себастьяну, наблюдавшему сверху за вечерней суетой, царящей на одной из центральных улиц города, показалось, что она смотрит прямо на его окно. Красавица – а близкие к совершенству черты её прекрасного лица молодому человеку удалось разглядеть даже с высоты третьего этажа – улыбнулась чему-то и провела рукой по светло-русым локонам длинных волос. Жест показался Себастьяну настолько изящным, что он поневоле постарался запомнить случайное движение незнакомки. В этот момент из другой дверцы вышел, а точнее будет сказать – вывалился, тучный, непонятно как втиснутый в строгий костюм толстяк, и что-то прокричал замершему на тротуаре швейцару казино. Старичок в красной ливрее поспешил на помощь, быстро семеня ногами по асфальту и вытянув вперёд руки в белых перчатках. И столько в его движении было подобострастия, столько фальшивой радости, что Себастьяну стало не по себе. Он вдруг почувствовал себя униженным, словно не старик, а он сам спешил навстречу препротивному толстяку в чёрном костюме. Молодой человек брезгливо сморщился, и, зло сплюнув на пол, отошел от окна. Ненависть к богатею смешалась с горькой завистью, два чувства переплелись воедино, во много раз преувеличивая друг друга. Себастьян тихо, сквозь зубы, выругался и ударил кулаком по столу….

Стук в дверь нарушил мерный ход воспоминаний. Себастьян нарочито громко стуча каблуками прошёл в закуток, огороженный шкафом и обозначавший прихожую. Отодвинув засов, с улыбкой на губах впустил Луи – пьяницу, проживающего этажом ниже.

Замерев на пороге, Луи заводил длинным носом, будто к чему-то принюхиваясь.

– Что, опять твоя краля приходила? Чую запах её духов, дорогущие, наверное? Ну и как сегодня, отомстил буржуазии за униженных и оскорблённых? – ехидный смешок сорвался с обветренных губ пьянчужки.

Себастьян кивнул. Жестом предлагая пройти, закрыл на засов дверь и первым сел за накрытый несвежей скатертью стол. Луи, подобно фокуснику из какого-нибудь захудалого цирка, проделал несколько немыслимых по своему идиотизму пассов руками и извлёк из-за пазухи початую бутылку дешёвого вина.

– Давай, мой юный друг, отметим ещё один укол в толстое брюхо богатеев! Где стаканы?

Сосед был старше Себастьяна всего на пару лет, но постоянное употребление спиртного сделало своё дело, и на вид Луи можно было дать лет сорок. Сизый нос картошкой удачно гармонировал с вечными синяками, оттенявшими выцветшие глаза. Вечно небритый, с засаленными длинными волосами, он походил на некое подобие хиппи в самый расцвет их движения. Причём подобие, вобравшее в себя исключительно худшие черты неформального движения тех далёких лет. Но вместе с тем это был добродушный, жизнерадостный человек, редко, да и совсем ненадолго, впадавший в уныние. Вот и сейчас на поросшем щетиной опухшем лице светилась лучезарная беззубая улыбка….

– Предлагаю тост! – провозгласил он, едва стаканы наполнились. – Давай выпьем с тобой, Себастьян, за то, что остались ещё в народе люди, способные утереть нос всяким толстобрюхим негодяям! За тебя, мой мальчик!

Со стороны могло показаться, что взрослые люди говорят полную ерунду. Но лишь зная подоплёку этого разговора, можно было догадаться, о чём идёт речь….

Всё началось с того самого момента, когда Себастьяну удалось лицезреть на улице девушку в серебристом платье. Пленительный образ улыбающейся красавицы врезался в память молодому человеку и с тех пор ассоциировался в его сознании с той стороной жизни, куда ему не было доступа. Девушка принадлежала миру, жизнь в котором отождествляют даже не сами деньги, а их количество. Причём вход в этот мир открывался лишь при наличии суммы со многими нулями….

Их вторая встреча произошла совершенно случайно на выставке одного не очень известного художника. В последний день показа Себастьян от нечего делать забрёл в приветливо распахнутые двери салона, пожелавшего удовлетворить потребность всех желающих насладиться высоким искусством. Молодой человек одиноко бродил по просторным залам, переходя от одного полотна к другому и не понимая ни смысла изображённого на огромных холстах, ни зачем он вообще сюда пришёл, когда в дальнем углу заметил застывшую словно изваяние девушку. Её профиль показался знакомым, но кто она и где они могли раньше встречаться, вспомнить не удавалось. Но не удалось сразу, попробуем постепенно, и он смело шагнул к незнакомке, желая завязать разговор. На картине, приковавшей внимание девушки, были изображены предметы женского туалета, а точнее – нижнее бельё, которое какой-то маньяк искромсал ножницами на узкие полоски. Чуть ниже висела деревянная табличка со словами: «Путь к истине». Себастьян даже не понял – относится она к данному произведению или же забыта с прошлого показа нерадивыми служащими галереи?

– Вы не находите, что это слишком вульгарно? – негромко поинтересовался молодой человек, вплотную приблизившись к девушке и остановившись у неё за спиной. Лёгкий брючный костюм небесно-голубого цвета облегал точёную фигурку, и в то же время оставлял прекрасную возможность для полёта фантазии.