Вероника Киреева - Человечек

– Я не смогу, – говорю я в полной растерянности, а мне вообще непонятно. Как? Как они такое читают?

– Главное начать, – говорит Тимофей Михалыч. – Ты сам потом поймешь, как это прекрасно!

– Давайте выпьем, – предлагает Николай Фомич. – За хорошие книги, за справочники, за энциклопедические словари!

– Давайте мужики! – подхватил Гошка. – За словари!

А я уже не знаю, хочу ли я жениться? Для чего? Чтобы деньги прятать? Чтобы книги читать, энциклопедии? Да мне вообще нехорошо! Я уже себя потерял, и как в этот Загс ехать, когда я не понимаю зачем?

– Мужики, – говорю я, – а может нам не ехать в Загс?

– Так, а давайте в лес поедем, – тут же говорит Колька. – Там, наверное, цветок расцвел красный, заодно и посмотрим.

– А мы разве не в лес ехали? – удивляются товарищи. – Так, а давайте на наше любимое место, может там и грибы уже есть, дожди-то какие шли….

Выпили мы за словари и поехали в лес. И так спокойно мне стало, так хорошо! Не надо ничего сочинять, придумывать, деньги куда-то прятать… Вещи все на месте, никто в них по улице не разгуливает…

И зачем мне такая жизнь?

Не пойму, что творится с сегодняшними женщинами. Им все время что-то надо! Они не думаю, что жизнь когда-нибудь закончится, и они водворятся у Господа и, скорее всего в одних трусах.

А ничего не принесли с собой в этот мир, стало быть, ничего и не возьмем из него. Но женщины не хотят это понять. Моя жена думает, что там ее ждет дом, и в этом доме большая кровать с балдахином, которой у нее никогда не было.

– Моя мечта исполнится на небе, – радостно говорит она. – Я буду спать одна на новой кровати, на которой никто еще не спал. Первая! Первая кровать в моей жизни.

– А как же я? – а мне интересно.

Неужели Галя забудет, что я ее муж?

– А ты, Валера, – говорит она, – будешь жить по соседству. Все будут жить по отдельности в разных домах и ничего друг к другу не испытывать….

Вот здрасьте! Мы значит, с женами живем тут по сорок, по пятьдесят лет, вместе детей растим, внуков, все силы на них тратим, а они нас знать не хотят! Будут там мимо ходить, будто мы и не знакомы!

Я тут же представил, как Галя идет мне навстречу и даже меня не узнает! Забыла совсем, как я ноги ей натирал, шоркал спину, сдавал сапоги в ремонт. Встречал ее мамашу на вокзале! Будет идти, как ни в чем не бывало, будто я чужой, незнакомый человек! Да мне вообще непонятно!

Придется к ней в дом идти, заново знакомиться, говорить, здрасьте, меня зовут Валера. Может, у вас трубу прорвало или балдахин оторвался? А она будет смотреть на меня и даже не вспомнит, что я ей волосы распутывал, взбивал на шарлотку яйца, ставил горчичники, и мы вообще-то вместе спали!

– У меня, – говорит Галя, – такое чувство, что там будет очень хорошо. Ни детей, ни мужей! Не надо с утра соскакивать, кашу варить, не надо работать! – она открыла шкаф и стала смотреть на кастрюли. – Не надо картошку чистить, солить огурцы, бегать по магазинам с тяжелыми сумками…

А я думаю, это как же так? Это не присесть с товарищами, не выпить? Ни сала не будет, ни колбасы, ни селедки маломальской. Что ж мы там есть-то будем?

– Не надо стирать, гладить, – радуется Галя, – окна все время чистые. Пыли нет, нет ветра! Не надо посуду мыть, без конца убираться, выбрасывать этот мусор… Я так устала!

А я смотрю на нее и думаю, это чем же интересно будут заниматься наши женщины? Если здесь они еще как-то заняты, у них есть дом, дети, то там они вообще разленятся! Будут целыми днями загорать и купаться, и в кого они превратятся? Снова в обезьян?

– Не надо ни за что переживать, – продолжает Галя, – думать, как деньги потратить, что кому подарить. Никто не знает когда у него день рождения и сколько ему лет.

А я даже не думал никогда, что нас такое ожидает! Ни нового года тебе, ни дня автомобилиста. Будем жить без праздников, без подарков! А никто не рождается, не креститься. Никто замуж не выходит, не женится и даже не умирает! Загсов нет, нет роддомов! Все живут вечно и не стареют!

Женщины так вообще не толстеют, не просят денег, не сидят у зеркала по два часа!

Галя, наконец, успокоиться и не будет рыдать из-за каких-то двух седых волосинок, которые она неожиданно обнаружила на голове! А мне уже кажется, что там ни у кого не будет волос. А зачем они?

Всем выдадут резиновые шапочки и отправят купаться в горячих источниках.

– Я буду молодой и красивой! – заявляет Галя. – Причем без всяких усилий! Без кремов и диет! Всю вечность, ты представляешь? – она с восторгом посмотрела на меня.

Да я вообще очень рад, что Галя перестанет, наконец, краситься, пудриться, запрыгивать на весы. Просыпаться средь ночи, чтобы проверить сплю ли я?

– Ты, – говорю, – хоть мазаться перестанешь, будешь на себя похожа!

– Там ни снега не будет, – восторгается Галя, – ни дождя.… Не надо надевать на себя по трое колготок, кутаться в шерстяные платки, носить зонтик…

А я думаю, значит, мы с мужиками на охоту не поедем, не будем у костра сидеть, спать в палатках…. Что ж мы там делать-то будем? Галя значит, на кровати лежит под балдахином, ей ни варить не надо, ни стирать, ни убирать. А мне каково? Так она меня еще и узнавать перестанет, будет думать, что я сантехник, оказавшийся поблизости.

Может, думаю, там бани по вечерам будут? Пойти хоть с мужиками попариться, в проруби искупаться. Да я вообще в растерянности! Жить целую вечность и не страдать! Не болеть, не рыдать, не мерзнуть. Не испытывать чувство вины. Не бояться, что всё съедят. Не ждать, не надеяться. Не скорбеть. Ни с кем не ругаться. Жить и не думать, как заработать.

Да мне вообще не верится, что такое возможно! На работу ходить не надо, денег нет, магазинов нет, телефонов нет. Нет зеркал! Женщины, наконец, придут в себя и поймут, что на земле они вели себя неподобающе. Им станет стыдно за то, что они не слушались своих мужей, мотали им нервы и без конца доказывали, что они умнее.

А что толку понимать, когда ни мужей не будет, ни жен. Да я вообще расстроился! Всю вечность без жены. А может, подумал я, к нам будут прилетать бабы из космоса? Я тут же представил, как они спускаются с корабля в каучуковых костюмах, вместо глаз у них сверкают светодиодные лампы, на груди мигают микросхемы и все они опутаны проводами.

Я посмотрел на Галю, пытаясь запомнить каждую ее черточку. Я рассматривал ее глаза, губы, брови…. Я вдруг увидел, как сквозь тонкую кожу просвечивают голубыми ручейками вены на ее руках, как на лицо ниспадают прядки непослушных вьющихся волос, и все во мне наполнилось такой непередаваемой нежностью…

Мне так захотелось вдохнуть ее всю в себя, чтобы там, на небе вновь почувствовать родное тепло…

– Ночи не будет, – вдруг говорит Галя. – Не будет звезд, – тут она подошла к окну и стала смотреть на небо. – Не будет ни луны, ни солнца…