Анна Анакина - На краю обрыва…

– Ну чего вы меня постоянно крутите? Знаете же, что у меня голова после бомбёжки…

– Голова? Оп еть? – засмеялся Пашка, прижав к себе девушку. – Надо тренироватьси. Ешшо хочешь?

– Да ну тебя, – оттолкнула юношу Галка.

– Во, смотри! – Сашка достал из нагрудного кармана рубашки сложенный пополам небольшой листок.

– Повестка?! Уже? – обрадовавшись и тут же расстроившись, произнесла Галина.

– Да. Мы сами съездили, – ответил Пашка, вынимая из своего кармана такую же бумажку.

– Дайте, – девушка взяла повестки и, развернув, стала читать.

– Через неделю, – наклонившись к её правому уху, тихо сказал Пашка.

– Теперя тебе придётси выбирать, – прижавшись к левому уху Галки, произнёс Сашка.

– Да ну вас, – она оттолкнула парней и побежала к обрыву. Те, смеясь, бросились за ней. Сев почти на самый край, Галка ещё раз перечитала повестки.

– Ну почему вместе-то? – чуть не плача произнесла она.

– Так вместе уйдём, вместе придём, – ответил Сашка.

– А ты ждать нас будешь. Только тепяря ужо давай выбирай…

– Ничего я выбирать не буду, – надув губы, ответила девушка и стукнула Сашку в грудь кулачком, с зажатыми в нём повестками. Тот, перехватив маленькую ручку, забрал небольшие листки бумаги и, наклонившись, заглянул Галке в глаза:

– Ужо все в деревне смеютси. Цельный год выбрать не можешь.

– И не собираюсь! Вот придёте из армии, тогда и скажу.

– Тогда поцелуй нас, – выставив вперёд губы, сказал Сашка,

– Ещё чего, – сжавшись в комок, захихикала девушка. Парни, не дожидаясь, сами чмокнули её в щёчки, каждый со своей стороны.

– Ну, хоть намекни, – жалобно попросил Пашка.

– Сказала же, как с армии придёте, так и скажу.

– Эх, – вздохнул Сашка.

– Ох, – добавил Пашка. – Аж три года ждать.

– Как три года?! – всполошилась девушка.

– Дык так, – пожал плечами Пашка. – Нас на флот отправляють.

– Как на флот? – Галка стала отбирать у них повестки.

– Читать надоть было лучше, – смеясь, Пашка высоко поднял руку с заветными бумажками.

– Нич ёго, как раз подрастёшь, – Сашка обнял девушку и попытался дотянуться до её губ, но Пашка стал помогать Галке, отбиваться.

– Эй, не наглей. Я тоже хочу, пусть сама решает, – отталкивая друга, закричал он.

Пока парни расталкивали друг друга, Галка, выскользнув из их объятий, вскочила и побежала вдоль обрыва, подпрыгивая. Она оборачивалась, крича им, пока они не скрылись из виду:

– Не скажу, не скажу…

Парни улыбающимися взглядами проводили её.

– Ты не смей первый, – сказал Пашка, убирая свою повестку в карман. – Вернёмси, сама выбереть.

– Да я ж шуткую, – ответил Сашка и лёг на пожелтевшую местами траву, обмахиваясь своей повесткой. – А шибко хочется.

Пашка лёг рядом и, уставившись на облака, сказал:

– А мне мож ешшо шибче, терплю же. Только уговор. Тот, кого не выбереть, без претензий.

– Знамо дело.

– Договорились? Точно?

– Ага, – подал Сашка руку. Пашка пожал её, и парни, молча, стали наблюдать за проплывающими над ними облаками, мечтая о будущем.

Галка бежала домой. Целый год ей уже завидовали все девчонки. Сашка с Пашкой – это не Мишка-одноклассник, который с третьего класса за ней бегал. Они уже взрослые, в армию уходят.

Когда год назад семнадцатилетние выпускники, самые красивые парни в деревне, высокие, статные, подошли и позвали в клуб на новый фильм, то покраснев, Галина опустила глаза и тихо ответила: «Хорошо, я пойду. А с кем»?» «С нами», – улыбаясь, ответили парни.

Эта девчонка давно привлекала их внимание, но всё никак не подрастала. Парни часто наблюдали за ней. Но Галка даже не замечала этого. А тут вдруг после выпускного юноши, впервые выпив шампанского, привезённого кем-то из города, да потом, уже за пределами школы, для храбрости добавив местного самогона, осмелились подойти к кучке девчонок, со стороны наблюдающих, как прощаются со школой выпускники. Галка даже не думала, что они идут именно к ней.

А на следующий вечер, она, уже держа парней под руки, шла к клубу, на зависть всем подружкам.

Так и гуляли они втроём. Галка и не задумывалась, нравятся они ей или нет. Просто то, что два парня, по которым сохли почти все девушки в деревне, обратили на неё внимание, для пятнадцатилетней девчонки, самой маленькой по росту в классе, казалось такой гордостью. Ведь почти взрослые, уже окончили школу, а, не скрывая своих чувств, ходят за ней хвостом. Целый год гуляли они вечерами втроём по деревне. Ходили в клуб на танцы или на очередной фильм. И ни Сашка, ни Пашка не наглели, как другие пацаны из класса. Это те всё норовили, будто невзначай, прикоснуться к различным привлекательным частям фигур всё более взрослеющих девушек. Сашка и Пашка отличались от всех. Они считались самыми лучшими на деревни, но вот только выбрать Галка не могла. Ей очень хотелось целоваться, все девчонки уже хвастались и донимали её расспросами: «Расскажи, да расскажи, кто лучше целуется?» А она всё отнекивалась. Как могла она это знать, если парни даже не пытались. Только так, в шутку, как сейчас на берегу. Меж ними существовал уговор – сами первые не начнут, пусть девушка выберет, кто станет женихом, а второй без обид, останется другом. Да и встречались они с Галкой всегда вместе, не давая, друг другу возможности занять место единственного ухажёра.

И вот теперь расстаться придётся на целых три года.

Сашка и Пашка – мальчишки, родившиеся почти одновременно. В один год, в один месяц, почти в один день, с разницей лишь в несколько часов. Семьи и до их рождения дружили, а уж после… две молодые матери, живущие по соседству, стали, словно сёстры. То в одном доме, то в другом оставляли ребят и бежали на колхозное поле или ферму. И отцы всегда в друзьях ходили, да ещё и первые трактористы на деревне. И не только потому, что повезло им получить первые машины, пришедшие в колхоз, но и потому, что лучше их не найти было работников. Так и жили они, радуясь счастливой жизни, что устраивалась в стране, пока в сорок первом не пришла беда. Ушли отцы добровольцами, оставив молодых жён с шестилетками-сыновьями.

Отец Сашки погиб под Берлином, перед самой победой, пройдя всю войну, не получив и царапины, а тут – пуля снайпера настигла его.

Пашкин отец вернулся в конце сорок четвёртого без левой руки, и с осколком под сердцем. Хоть и покалеченный, но живой. И почему-то потом, всю жизнь считал виноватым себя в том, что остался жив, а друг погиб.

И после войны семьи остались дружны. Как мог, помогал отец Павла жене друга, овдовевшей всего в двадцать семь лет. Мало вернулось с войны мужиков в деревню, а парней и того меньше. Не смогла больше Сашкина мать найти мужа. Так и осталось вдовой на всю свою не слишком долгую жизнь.