Вера Скоробогатова - Северные баллады

Однако темноволосый, спокойный Илья понравился ей с первого взгляда. В нем было что-то родное и милое, что-то очень живое и очень настоящее. Рядом с ним хотелось просто быть! Само его присутствие словно шептало: «Всё будет хорошо!»

Он написал на стекле трамвая: «Я тебя люблю!» Они поженились через месяц знакомства, потому что им не хотелось расставаться ни на минуту.

Выходя замуж, юная девушка ждала небывалых чудес, неизведанных радостей. Чего-то, сравнимого по силе душевного восторга с играми возле ручья накануне четырехлетия… Но прекрасный секс не утолил ее духовной жажды.

Илья в первую очередь ждал от брака покоя, порядка в хозяйстве, хорошего регулярного питания, а Олеся считала это полной бессмыслицей.

Через два месяца девушка решила, что ее жизнь разбита, мечты погибли, и лила бесконечные слезы. Илья пытался утешить любимую, не понимая, в чем дело. Ведь он был порядочным, ласковым, ответственным мужем. Пусть они читали разные книги, предпочитали разную пищу, но он любил и принимал Олесю такой, какой она была, умиляясь ее недостатками. В конце концов, он не давал ей почувствовать бытовые трудности: вкусно кормил, потакал капризам, покупал красивую одежду и украшения.

Она любила прижиматься к его упругому брюшку и согреваться ночами возле крупного тела. Любила его мужской запах, его теплые губы, внимательный взгляд зеленых глаз. За эти глаза, напоминавшие детский сон, за красивый аккуратный нос и темную шерстяную полоску посреди живота она прозвала Илью Лисенком. «Почему Лисенок, – смеялся тот, – я больше похож на моржа!» Но по внутреннему ощущению он был ее лисенком – лесным пушком, ломавшим лапками васильки…

Олеся наслаждалась его присутствием. Он был ласков, чувствителен и отзывчив. Несмотря на крушение неясных надежд, с ним было приятно и светло, и она не представляла себя без Лисенка. Но глупому юному сердцу этого показалось мало: оно требовало заумных ночных бесед, романтических странствий, возвышенной поэзии, которые оказались чуждыми или просто непривычными для Ильи. Взрослый, серьезный инженер ратовал за здоровый образ жизни, просил Олесю повзрослеть и выкинуть из головы глупости.

Однажды на майских праздниках Олеся гостила у подруг на даче. Стояла чудная погода, но никто не захотел составить ей компанию для прогулки в лес, чему Олеся втайне радовалась. Она любила лесное уединение.

Постепенно она забралась далеко в глушь. Шла тихо, одетая в неприметную одежду, и вдруг уловила далеко впереди движение. Вместо того, чтобы покинуть неспокойное место, она решила догнать неведомого человека: быть может, хотелось увидеть подобного себе чудака, а может – встретить родственную душу, в существование которой уже почти не верилось.

Олеся приблизилась к елани, посреди которой находился большой, с неровными подножиями холм. Лицом к нему, приветственно подняв руку, стоял босой молодой человек. Присмотревшись, Олеся поняла, что на его обнаженное тело накинут плащ, сплетенный из тонких, уже покрывшихся молодой листвой березовых веток. Ветер перебирал длинные, слегка вьющиеся волосы парня и листья его неправдоподобной развевающейся одежды.

Скоро незнакомец наклонился, осматривая и очищая землю под своими ногами. Он лег лицом вниз, разметав полы березового плаща… Он не просто лежал, а производил едва заметные движения…

Наконец из горла вырвался громкий полукрик-полустон радости и облегчения. Парень вскочил, улыбаясь, взял лопату и начал собирать в ржавое ведро оплодотворенную землю, бормоча едва слышные Олесе заклинания: «… До червия могильного…» А потом разметал эту землю далеко вокруг себя с вершины холма.

Олеся подумала: «Язычники совершали подобные действия ради будущих урожаев, а чего хотел этот мужчина, явно не земледелец?»

Пораженная, она забыла об осторожности и выдала своё присутствие, сделав несколько шагов вперед. Молодой человек обернулся, и целую минуту они, не отрываясь, пристально смотрели в глаза друг другу. Потом парень неторопливо оделся в поношенную военную форму, взял в руки лопату, длинный металлический прибор и выжидательно посмотрел на Олесю издалека. Она не выдержала пристального, бесстрастного, словно волчьего взгляда и бросилась прочь от язычника. Он не стал ее догонять.

Впоследствии ритуал оказался полушуточной традицией копателей, исследующих места боев. Ритуал призван был, помимо острых ощущений, принести удачу в предстоящем сезоне: побольше «рогатых» немецких касок и прочего, имевшего на рынке хорошую цену.

Каждый год накануне дня рождения Олеся анализировала свою жизнь.

Она стала модельером, чтобы иметь модную работу и выдумывать шедевры искусства. Но в реальности пришлось создавать не то, что велела фантазия, а рабочую форму для сотрудников кафе, медучреждений, магазинов и клубов.

Постепенно работа, как и домашние хлопоты, начала казаться девушке бессмысленной. Забирая дни и месяцы, она мешала думать о чем-то неуловимом и важном, без чего пустеет душа и из жизни уходит внутреннее наполнение. Незаметно менялось чистое отношение к миру, искажался добрый, открытый характер.

Получалось, что время течет ради барахла и скудной зарплаты. Олеся делала вещи, которые через полгода обращались в прах. И носили их люди, которые, не являясь еще прахом физически, уже, – казалось Олесе, – были мертвы духовно. В их глазах девушка не находила ни огня, ни глубины, – в них были лишь жажда денег и потребительства.

Она приносила пользу обществу. Только что это было за общество? Корысть, ограниченность, продажность, внутренняя пустота… Мало кто мог глубоко чувствовать, совершать искренние поступки, быть порядочным человеком. Перед Олесей двигались нескончаемые цепочки бессодержательных лиц, отличавшихся лишь менее или более холодным выражением. Казалось, окружающие жили ради удовлетворения своих примитивных потребностей. А ей хотелось видеть в жизни некий возвышенный смысл. И становились противны заказчики: танцовщицы, демонстрировавшие своё тело кому попало – не так, как им хотелось из любви к искусству, а следуя пошлым вкусам пресыщенных клиентов… Врачи частных клиник, пачкавшие кровью придуманные Олесей красивые рубашки… Официантки, подкарауливавшие богатых женихов, готовые жить с ними без любви… Бизнесмены – бывшие бандиты – с непроницаемыми физиономиями… И прочие, прочие… Они напоминали ожившие мумии. И не представлялось возможности внести частичку света в серую пустоту… Изменить, в конце концов, мир, несмотря на избыток молодых сил! Ей захотелось бежать, лететь, ехать куда-то, лишь бы не видеть закоренелого, безнадежного, вгонявшего в уныние безобразия.