Сергей Псарев - В поисках утраченного

Как же сложно и мучительно все у них получается… Такая любовь совсем не обещала им счастья. Странное это чувство, любовь…

Дымов совсем не к месту вспомнил случай из далекого детства, который сильно потряс его. Их соседом в маленьком кубанском городке тогда был водитель дальнобойщик. В рейсах он пропадал неделями, а потом приезжал домой, пил и непременно бил свою молодую жену Дашку. Соседи слушали все это спокойно и не вмешивались. Все же развлечение какое-то, да и дело житейское…

Обычно, не выдержав побоев, Дашка с криком выбегала во двор. Муж догонял ее, валил на землю и продолжал бить. К слову говоря, удары свои он всегда наносил очень расчетливо. Обладая большой физической силой, он не разу не сломал ей ребер, не попортил лица и вообще не оставлял видимых следов. Нельзя же в хозяйстве свою вещь изломать… Так иной мужик поучал свою собаку, чтобы послушной была или злой. При этом он так сквернословил, что казалось, просто сыпал нечистотами и все вокруг пачкал.

Блузка на Дашке в тот раз лопнула, обнажив что-то запретное белое на груди. Она все еще пыталась уползти и спрятаться, виляла телом под ударами, а потом просто вцепилась руками в их плетень. Маленький Дымов видел совсем рядом ее расширенные от боли глаза и не мог отвернуться, будто пригвоздило его к этому месту. Дашка, кажется, уже совсем не ничего чувствовала и только прохрипела ему, семилетнему мальчишке: "Уходи отсюда, пожалуйста, не смотри…"

Муж ее плюнул на землю, бросил ремень и ушел в дом. Сережку Дымова тогда со двора силой увела мать. Потом его отец о чем-то долго разговаривал с соседом у забора. Он тогда услышал и понял только одно брошенное ими слово: "Сука…"

Через пару дней Дашка, вся бледная, привела своего мужа из пивной совершенно пьяного, с разбитой головой. Муж плакал, а она мыла и перевязывала его, непутевого. При этом причитала над ним и успокаивала, как маленького. Всего этого Сережка понять не мог и люто возненавидел соседа. Часами он думал, как сможет ему когда-нибудь отомстить.

Как-то, спустя время, Сережка увидел Дашку на берегу моря. Купаться она пришла туда рано утром. Да еще и место выбрала подальше от всех, за самой скалой. Сережка незаметно увязался за ней и стал смотреть. Даша разделась и пошла в воду. Вся она была какая-то беспомощная, белая и мягкая, с темными следами побоев по всему телу. Дашка пугливо оглянулась и сразу заметила его. Позвав Сережку, она хитро улыбнулась и, притянув за уши, поцеловала его мокрым ртом прямо в губы.

– Хороший ты мальчик, добрый. Скажи, не будешь бить так свою жену, правда?

Сережка густо покраснел и замотал головой.

– Вот и славно. Тогда будет в твоей жизни праздник, – сказала она. – Все говорят, стерпится – слюбится, а где оно, счастье это…

Дымов отвлекся от воспоминаний и заметил, что уже давно едет в метро. Мимо него на эскалатор прошла молодая пара. Было несколько странно, что юноша почти нес девушку на руках. Впрочем, чему можно сейчас удивляться? Дымов невольно залюбовался ими. Красивая пара. У этого парня силы хватало на двоих…

Лица у них тоже были замечательными. Правда, у девушки чувствовалось в лице какое-то странное напряжение, усилие. Такая жесткость часто была заметна у спортсменов, которым приходилось включать силу воли и что-то преодолевать. Взгляд Дымова скользнул вниз. То, что он потом увидел, потрясло, его словно ударило током. Эта красивая девушка была инвалидом с рождения и почти не могла передвигаться самостоятельно. Странно, но все эти обстоятельства совершенно не волновали их. Просто они были счастливы в этот момент. Похоже, молодые люди знали то, чего все окружающие их люди понимать не могли…

Юноша смотрел на нее с восторгом, а она отвечала ему влюбленным взглядом…

Уже потом, сидя в "тэшке", Дымов принялся записывать в блокноте новые строки, свои впечатления об этой удивительной паре.

– Вот о чем писать нужно! – говорил он себе с волнением первооткрывателя. – Они-то могут быть счастливыми. Почему же этого не могут многие другие, такие сильные, здоровые и успешные?

Вечером ему позвонила Лиза. В мае ожидалась ее командировка в Петербург, работа в Пушкинском Доме в Рукописном отделе. Это означало, что они будут вместе. Целый месяц…

Дымов и Лиза опять строили планы. Им казалось, что в их жизни тоже начинается праздник…

Иногда мне кажется, что я уже очень долго живу. Слишком многое произошло в моей стране за последние десятилетия. Однажды я лег спать в одной стране, а потом проснулся уже в совсем другой. Так было после августа 1991 года. Мировая история набирала свой ход, словно скорый поезд после вынужденной длительной остановки. Рушились разделительные стены, с политической карты исчезали одни страны и появлялись другие. Потом стало уже совсем горячо от непрерывных войн и военных конфликтов. Налицо были все признаки нарушенного равновесия.

Обо всем этом я подумал, когда вышел на станции Адмиралтейская 9 мая. Теперь у меня было ощущение, что с человеческих лиц сошла короста будничного безразличия. Так было много счастливых лиц и улыбок. Оказывается, что в этой непростой жизни нас еще что-то может объединять как нацию и сограждан. Это наше общее отношение к Дню Великой Победы. По крайней мере, так считает подавляющее большинство населения страны. А еще многие петербуржцы помнят прежнее название своего города – Ленинград, связанного в их памяти прежде всего со страшной блокадной страницей его героической истории.

Нас всегда объединяла общая радость. Горе тоже объединяло, потому что его делили на всех и даже становились от этого сильнее. Пусть об этом все помнят.

Когда-то, после похорон отца-фронтовика, мне приснился странный сон. Вроде сидим мы с ним за одним столом, разговариваем о жизни. Поднимаю я стакан, чтобы помянуть его, а он без дна. Так отец рассмеялся и говорит мне, что за все горе на Руси не выпить. Это за радость можно, ее всегда меньше у каждого было. За то с ним тогда и выпили вместе, за этим поминальным столом…

На улицах было много людей. Пройти в центре города вообще почти невозможно. По Невскому проспекту к Дворцовой площади медленно двигались колонны людей с флагами и транспарантами. Кто-то в толпе начал скандировать: "Россия, Россия"… Потом этот лозунг подхватили все окружающие…

На Дворцовую площадь я прошел по самому краю, иначе здесь не пройти. У Эрмитажа стояла военная техника времен войны, разворачивались исторические реконструкции. Многие сюда пришли с портретами своих родственников, участников Великой Отечественной войны и тружеников тыла. Такая акция сейчас называется "Бессмертный полк". Дело полезное, ведь живых участников осталось очень мало. Получается, что теперь все они снова здесь, с нами, и мы чувствуем свою сопричастность к этому военному времени.