Сергей Псарев - В поисках утраченного

Настроение у Дремова было скверное. Он сегодня в очередной раз смолчал и теперь думал о том, как поскорее забыть эту неприятную историю. Но слово "быдло" словно засело в нем – видно, задело. Стоя на эскалаторе, он невольно косился на свои стоптанные ботинки, которые носил уже четвертый год. Неожиданно воротничок сорочки сдавил ему горло под галстуком, а рукава старенького дождевика показались предательски короткими. Да, у него маленькая зарплата! Но и его многие коллеги тоже не получают больше. Зато он любит свою работу. Вот уже 18-й год он читает лекции студентам и делает это хорошо. Только выходит, что умение учить уже не самое главное. Даже министр образования Дмитрий Ливанов говорит, что критерием успешности является уровень твоей зарплаты… Или мы его не так поняли? Но тогда за чертой успешности останется большая часть сотрудников института. Что уж тут говорить о его родственниках из Вышнего Волочка? Опять это "быдло" привязалось: не такое оно старое, пахнущее нафталином… Нет, это не только те, кто одевается на рынке, не имеет мобильника, не пробовал Chateau Petrus 1997 года. Так за "быдло" можно всю Россию посчитать. Правда, так тоже некоторые думают… Это не лексикон, а целая система ценностей, холопская психология. Будет лукавством сказать, что в нем нет ничего от этого. Есть, конечно, тоже грешен… Пожалуй, это понятие совсем не соотносится с годовым доходом и интеллектом. Здесь у многих очевидная ошибка. Скорее, речь идет об отрицании личности во всех ее проявлениях, о достоинстве. Это неумение жить в условиях свободы, когда тебе становится страшно потерять хозяина и взять ответственность на себя.

Есть над чем подумать. Рука привычно набрасывает схему: личность, свобода, достоинство, собственность… Что-то пока не складывалось у него в привычную стройную систему…

Вечером Дремов заглянул к соседке Леночке за подсолнечным маслом и как-то незаметно для самого себя остался там ужинать. Как всегда, за столом Дремов был многословен и самокритичен. Леночка внимательно слушала и смотрела на него своими умными грустными глазами.

– Хороший ты и умный мужик, Дремов, но "совок". И за что тебя студентки любят? Ты же динозавр, птеродактиль… Как можно сегодня жить с такими мыслями в голове? Мне часто кажется, что ты из своих принципов выстроил себе целый дом, но крыша в нем давно течет. Живи проще. Знаешь, ведь и моя бухгалтерия тоже не слишком кормит. Зато какое отношение директора, ведь на мне вся отчетность и финансовые проверки. Я свою работу тоже люблю. Правильно говорят, что бухгалтерия это не профессия и не ориентация, а тяжелая форма умственной патологии, которую можно с успехом использовать в хозяйственной деятельности. Кстати, "о понаехавших"… Это очень спорное суждение. Как-то на корпоративном вечере по случаю юбилея нашей фирмы-вышел спор, кто же из нас "больше питерский". Есть такая фишка. Все принялись считать свои родословные до третьего и четвертого колена. Так вышел конфуз: наш генеральный директор, начальники отделов – все приезжие. Почему? Они больше мотивированы, им всегда больше нужно…

К утру за окном выпал снег. Мир снова стал белым и светлым. Дремов улыбнулся. Ему вдруг показалось, что теперь многое в жизни можно начать заново, с чистого листа.

Сегодня отложил все дела и махнул на птичий рынок. Такой рынок, пожалуй, найдется в каждом городе. В Питере – это, конечно, Полюстровский. Был он раньше Кондратьевским, но для всех так и остался навсегда "Кондрашкой" или "Птичкой"…

Трясусь на автобусе 33-го маршрута по Белоостровской улице. Это вам не Невский проспект, здесь автобусы из нашего прошлого века. Не всех берут с собой в 21-й век. Вот и остановка "Абразивный завод Ильич". Безмолвные серые стены корпусов, почти кладбищенская тишина… Бывает и так… Завода давно нет – его тоже не взяли в наше светлое будущее. Название осталось, но уже как память…

В автобус входят трое: молодая мама с дочкой пяти лет и их бабушка… У ребенка неподвижное, упрямое лицо и надутые круглые щеки. Первой этого не выдерживает мама, длинноногая крашеная блондинка в узких джинсах…

– Сделай нормальное лицо, а не то отдам тебя твоему папаше.

Ребенок хмурится еще больше и крутит маленьким пальчиком у своего виска. В ответ мама делает то же самое и строго дергает дочку за куртку. Они становятся очень похожими, мама и дочь…

– Ха, нужна ты ему, блин…

Блондинка запросто делится со мной впечатлениями о трудностях воспитания ребенка. Одной тяжело крутиться, никаких сил не хватит…

– Откуда столько злости в детях… Вчера дочка снова подралась в садике, залепила жвачку в волосы подружке. Пришлось объясняться с родителями и воспитательницей. И еще, ребенок не хочет разговаривать, молчит и все…

– Ты чего молчишь? – снова обращается она к дочери. -

Что ты должна делать, ну?

– Я должна хорошо себя вести и разговаривать, мамочка, – заученно и тихо шепчет ребенок.

Для своего возраста она, действительно, говорит очень плохо, похоже, отстает в своем развитии. Проблемы со школой – это перспектива ее ближайшего будущего…

– Если будешь себя хорошо вести, я куплю тебе сегодня золотую рыбку, – говорит мама.

У ребенка впервые оттаивает и оживает лицо…

– Правда, мама, самую настоящую золотую рыбку? Я буду, буду… Только не отдавай меня папе. Я тебя с бабушкой люблю…

Бабушка отворачивается в окно, у нее наворачиваются слезы…

Молодая мама, кажется, не замечает этого. А может, просто привыкла к этому. Она смеется…

– Вот бы иметь настоящую золотую рыбку, чтоб желания исполняла. Я бы здесь тогда не сидела…

– Да ты всю жизнь свою рыбку золотую ждешь, Маша. Бабий век короток, – не выдерживает бабушка.

– Отстань, мама! Опять ты начинаешь свою песню! Сколько же можно…

Мы едем по Полюстровскому проспекту. За окном неэстетичная промышленная зона с редкими вкраплениями автосалонов в стиле хай-тек. Остановившиеся еще в лихие 90-е годы предприятия постепенно переоборудуются под бизнес-центры. Радует глаз полюбившийся когда-то многим из нас русский авангард промышленных застроек прошлого столетия. Во всем этом и сегодня чувствуется какая-то романтика ушедшего времени…

Чугунная улица… Фасады домов покрыты толстым слоем копоти прежних времен так, что их желтого солнечного цвета уже не разглядеть. Начинается сталинская застройка конца 30-х годов, площадь Калинина с памятником всесоюзному старосте и развлекательным комплексом "Гигант-Холл".

Мы вместе идем на птичий рынок. Он не только птичий, но еще вещевой и продовольственный. Совсем по-деревенски кричат горластые петухи и суетятся куры. Сразу сбавили ход, смотреть на все это интересно. Продвигаемся через бурлящую человеческую реку и заходим в полумрак аквариумного двора. В этом пестром, переливчатом и сочном царстве красок легко заблудиться. За стеклами аквариумов в огнях радужной подсветки мерцает вода, поднимается пузырьками воздух. Среди них плывут таинственные акульи барбусы, голубые дискусы, жемчужные гурами, леопардовые данио и горбатые скалярии. Стайками резвятся светящиеся неоны и симпатичные усатые сомики. Это сказка и сладкий обман для непосвященных, надежный рынок у предприимчивых людей. Вот и золотые рыбки. Помогаю своим новым знакомым выбрать пучеглазую вуалехвостку. У нее округлое тело с отливающей золотом чешуей и шлейф из спадающих прозрачных плавников. Она важно шевелит жабрами и бесконечно глотает воду. Девочка благодарно сжимает мою руку и почему-то доверчиво не хочет ее отпускать. Золотая рыбка, помещенная в пластиковый пакет, скоро поглощает все ее внимание.