Абрам Гроссман - Катарсис

Здесь автор романа использует весьма удачную биологическую метафору. Подобно преображения гусеницы в бабочку, превращение грешника в праведника происходит за счет тех «островков» добра, которые несмотря ни на что все-таки имелись в душе грешника. Таким образом, несчастья личной судьбы человека становятся этапом для победы добра над злом, когда в его душе пробуждаются и начинают действовать семена добра. Здесь происходит то, что по мысли Аристотеля есть катарсис, очищение через пережитую героем трагедию.

Автор использует необычную емкость художественного образа метаморфоза бабочки и словами биолога Лищева, распространяет идею катарсиса на человеческое общество. Революции, войны, утопические социальные эксперименты, которые оборачиваются миллионами жертв, могли бы стать катарсисом для всего человечества при обращении к вечным идеям добра. Но это уже апокалиптический масштаб истории, выходящий за пределы романа.

Йозеф постоянно размышляет над загадкой возможности обращения человеческой души от зла к добру. «Хотя человек грешит снова и снова, но Я приму каждого вернувшегося с покаянием» (Иерусалимский Талмуд). Эти слова, взятые автором в качестве эпиграфа к роману, позволяют Йозефу не ожесточиться, не терять надежды на обращение каждого человека к добру через покаяние. Йозеф Фишер умирает от истощения в нечеловеческих условиях лагеря, но дух его остается поразительно живым и светлым до последней минуты.

Вера Фишера в Божественное милосердие продолжает себя реализовывать в образе его мучителя, офицере КГБ Василии Мокине. Скупые сценки из детства Васи Мокина, отравленного жестокостью вечно пьяного отца, делают понятным, откуда в этом, в общем-то, неплохом деревенском мальчишке, вдруг прорывается страшное наслаждение собственной жестокостью над беззащитными репрессированными.

Однако Мокин и сам неожиданно оказывается в очень трудной жизненной ситуации. Во время службы в Якутии, он в лютый мороз по неосторожности проваливается в реку и с воспалением легких попадает в больницу. При выписке из больницы санитар, сам осужденный, по ошибке принимает Мокина за заключенного и вываливает на него все издевательства и унижения, которые обычно достаются тем, кто в тюремной иерархии занимает самое низкое положение. Мокин на короткое время становится жертвой такого же жестокого обращения, которому постоянно подвергались заключенные, находившиеся в его власти.

Именно в этот момент крайнего унижения и слабости в его жизни пробивается лучик света, который все меняет. Униженный, избитый Мокин оказывается рядом с молоденькой женщиной, бывшей проституткой Дашей, которая проявляет к нему неожиданный интерес и заботу. Даша приглашает его к своей опекунше, Евгении Оболенской. Мокин соглашается, так как ему надо хоть на одну ночь у кого-то остановиться, прежде чем пойти за новым назначением в местное отделение КГБ. Василий Мокин оказывается в совершенно новой для него атмосфере взаимных привязанностей добрых и умных книг, живописи, культуры и т. п., что Оболенская принесла с собой в небольшую комнатку в коммуналке якутского города. Вскоре открывается таинственная причина внимания к нему со стороны Даши. Она узнала в Мокине офицера, который когда-то поделился хлебом и даже угостил ее конфетами на урановом руднике, где Даша была в числе детей-сирот умерших заключенных.

Вот эта крупинка добра, проявленного Мокиным по отношению к незнакомой девочке-подростку, становится началом пути из лабиринта, что выводит Василия из мрачного мира насилия, мира, разделенного на «своих» и «врагов» в мир нормальных человеческих отношений. Эти отношения задуманы Создателем как отношения любви к миру, к жизни и благоговения перед ее Тайной, непостижимой в плоском подходе только посюсторонних суждений и оценок. Не случайно в самом конце романа автор приводит своего героя к православному священнику. Стараясь поддержать Мокина в его переживаниях о трагических судьбах жены и дочери, старец не дает ему всеобъемлющего однозначного ответа. Он лишь напоминает ему о тех добрых людях, которых Мокин встретил в своей жизни, и о необходимости передать своему внуку всю ту мудрость, которую Василий вынес из своего трудного пути.

Книга написана живо и увлекательно. Читатель встретит много прекрасных картин природы, как результат впечатлений, которые А. Гроссман вынес из личного участия в биологических экспедициях в Сибирь и на Дальний Восток. В целом книга заставляет читателя задуматься о той великой ответственности, которая возлагается Творцом на каждого человека, оставаться благодарными за все доб рое и прекрасное, что мы встречаем в жизни, и за то благое воздействие на жизнь, которое складывается из наших мыслей и поступков.

Древние, выветренные многими тысячелетиями, Уральские горы делят Россию на две неравные части – Европу на западе и Азию на востоке. Сибирь, старейшая Твердь земли нашей, является огромной территорией, занимая большую часть азиатской части России. Много мелких, безымянных рек, речушек и ручейков сливаются в могучие сибирские реки: Обь, Енисей, Лена и Колыма. Они пересекают равнины, леса и тундру и в конечном итоге впадают в Северный Ледовитый океан. Эти реки за тысячи лет выточили себе русло в каменном массиве величественных сибирских гор, вершинами подпирающими небо. Суровые кряжи и хребты Сибири с разлета врезаются в зелено-черные моря Северного Ледовитого океана, где останавливают реки свой стремительный бег, начатый далеко на юге.

Сибирь погружена в бесконечные тайны. Даже происхождение ее названия таинственно и непонятно. Возможно, оно происходит от тюркского слова «сибир», означающее – «подметай», что связано с многочисленными сибирскими метелями и буранами. «Сибер» по-монгольски означает «красивый», что добавляет другой смысл в слово Сибирь (соболь, название животного с самым красивым мехом, пришло из того же корня).

Бескрайняя Тайга покрывает большую часть Сибири. Огромные деревья, многие до двух метров в диаметре, стоят как мифические охранники у входа к святым местам, спрятанным высоко в горах. Грустные и таинственные звуки неизвестного происхождения иногда нарушают глубокий сон леса или резкий крик пронзает застоялый воздух подлеска и, как хищная птица, отлетает ввысь. Только дикие звери чувствуют себя здесь дома. Шаманы сибирских народностей до сих пор продолжают рассказывать истории о странных и сильных духах этой земли. Безлюдие Тайги так глубоко, так полно и так необычно, что даже местные охотники боятся уходить глубоко внутрь Тайги и для передвижения внутри дикой природы используют реки.