Антон Самсонов - Курятник. Вторая часть продолжения романа «Сын Президента»

– Я буду жаловаться, – внезапно взвизгнул Андрей и посмотрел на Ирину Иосифовну. Один глаз предательски дергался и косил.

– О да, и ты расскажешь всем, что злобная Савельева топит тебя, за то, что ты жил с его сыном? Устроишь массовый камингаут? Я в это не верю. Да и защитить тебя от меня, в сущности некому…

– Я пойду к мэру…

– Марат тебя не станет слушать в принципе. Арсений не особо распространялся на сей счет, он и из нашего города сбежал от этого. Ты вообще в курсе, что нынешний мэр Озерска – его крестный отец? А я училась вместе с Натальей Суляниной в школе и университете. Мы лучшие подруги с самого детства. Ну так как, пойдешь жаловаться, или мне сразу пойти к ним и поведать истинную историю гибели их крестника со всеми действующими лицами?

– Нет, – пусто сказал Андрей, – не надо.

– Так что решение о твоей профпригодности я буду принимать самостоятельно. Твой детский поступок только дает мне понять, что тебе в такой серьезной структуре как строительство делать нечего. В связи с этим, ты можешь идти на свое рабочее место. У тебя неделя на то, чтобы сочинить красивое заявление на увольнение. Потому что никакой государственной службы в этой стране тебе уже не добиться. Желаю удачи.

Сказав это Савельева указала Андрею на дверь и развернулась к компьютеру, в котором быстро начала что-то печатать и исправлять.

Да уж, это вам не Кухарская, – подумал Ефремов, – может быть сколько угодно обстоятельств, отводящих от меня обвинение в его смерти, но мать, которая знала всю правду изнутри всегда будет считать меня убийцей и ненавидеть…

Проснувшаяся в нем совесть напомнила, что попросить прощения уже не у кого, разве что следует забежать на кладбище, картинно упасть на могилу и начать есть еще не поросшую травой свежую землю. Вот только находится оно далеко, Ирина Иосифовна предпочла похоронить сына на Крайнем Севере, в той провинции, где она работала и жила ранее. Так что падать на землю и есть подмороженный лишайник в тех климатических условиях было бы крайне опрометчиво и опасно для респираторной системы.

Как только Андрей сел за свой компьютер, то неожиданно для себя открыл альбом фотографий, которые они с Арсением и Пашкой сделали во время последней зарубежной поездки. Счастливые лица, смотревшие с экрана, ужалили его, Ефремов не мог сдержать слез и заплакал как ребенок. Боль опустилась вниз и стала еще более сильной и неприятной. Как никогда Ефремов сейчас хотел вернуть все назад и не убегать из той квартиры, ставшей для него укромным гнездышком. Зачем он только слушал свою мать, Багрицкую, которые лили ему в уши те слова, что вызвали его поступок. Как теперь спастись? Куда идти и у кого попросить помощи и поддержки. Неужели выхода теперь нет, и судьба дает Андрею шанс понимания состояния, в котором был Арсений, когда собирался выброситься из окна.

Ефремов упал головой на клавиатуру, дыхание было частым и тяжелым. Больше всего в тот момент ему хотелось умереть и не думать ни о чем. Но вскоре, он вспомнил, что помимо личных дел существует работа. Поэтому Андрей сходил в туалет, где привел себя в порядок и нацепил свою обычную циничную физиономию, к которой давно привыкли коллеги…

Другим двум женщинам было сложно держать себя в рамках спокойствия. Виолетта четко понимала, что находится на грани, поэтому она хотела успеть рассказать Инне Васильевне все:

– Я знаю, что то, что сейчас я скажу, будет страшным и жестоким. Вы тоже мать, и нам свойственно оправдывать своих детей. Поэтому просто выслушайте меня. Инна Васильевна, вы знали о том, что ваш сын Андрей гомосексуалист?

– Что? – Ефремова вскочила со своего места с возмущенным выражением лица, – кто вам такое сказал?

– Он сам мне признался в этом, – ответила Виолетта, – когда сбегал от своего мужа к вам, быстро собирая вещи.

– Я ничего пока не понимаю, – замотала головой Инна Васильевна, – мой сын снимал квартиру один и у него истек срок аренды…

– Это ложь! Он пять лет прожил со своим Арсением. Четыре года они воспитывали моего сына Пашку вместе, а потом у Андрея вдруг появилось желание все разрушить. Он позвонил мне и сказал, что ребенок остается в квартире один, так как Арсений, он работал педагогом в детском доме, уехал со своими воспитанниками из города. Андрей сбежал из своей семьи как последний трус…

– Это нельзя назвать семьей, – все взвесив про себя, вступилась за сына Инна Васильевна, – он просто понял, что это не его, понял, что все это неестественно…

– Вы так говорите, потому что вами управляет материнский эгоизм. Всем нам хочется, чтобы наши дети были счастливыми и нормальными. Но так уже не будет! У Арсения было обнаружено заболевание, а потом он погиб в железнодорожной катастрофе, а мой сын… Я забрала его к матери… Мой сын пристрастился к наркотикам и сегодня утром выпал из окна в состоянии героиновой эйфории!

– Но в этом виноваты вы, а не мой сын!

– Ваш сын, – ответила Виолетта, – запустил этот механизм. Да, по закону его нельзя привлечь к ответственности. Но для всех нас он убийца. Который бросил двух самых родных людей, что у него были.

– Зачем вы тогда забрали своего сына, если понимали это?

– Я смогла осознать это только сегодня утром, – по лицу Виолетты покатились крупные слезы, она тяжело дышала, – когда приехала в морг… Да и мне то тоже в сущности осталось недолго…

– Что вы такое говорите?

– У меня СПИД. И я это знаю лучше кого бы то ни было. Потому и торопилась приехать к вам и рассказать все, что успею. Вы воспитали чудовище. Эгоиста, который считает нормальным перешагивать через других, не видя никаких моральных ориентиров. Я не знаю, сколько душ он уничтожил раньше и сколько постигнет такая же участь. Но он за эти месяцы смог совершить двойное убийство и не понести за него наказание.

– Пожалуйста, – взмолилась Инна Васильевна до которой начали доходить масштабы происходящей трагедии, – перестаньте. И уходите.

– Нет, – ответила Виолетта, – вы будете меня слушать, пока до вас не дойдет, что тоже являетесь виновницей этой драмы. Почему он вам никогда в этом не признавался?

– Потому что любил и жалел.

– Я так не думаю. Скорее для собственного удобства и избавления от угрызений совести. Только и всего. Прекрасная и размеренная жизнь убийцы… Ой, – в этот момент в ее глазах потемнело, Виолетта подалась назад и чуть не упала со стула. Инна Васильевна подбежала к ней и успела подхватить.

– Что с вами?

– Я вам говорила. И еще раз повторю. Он убийца. Убил моего сына и своего любимого человека. И меня тоже. Простите…

Взгляд Виолетты остановился, остекленел. Поначалу Инна Васильевна не поняла, что происходит, но после, прощупав отсутствие у женщины пульса бросилась в коридор. Там она отыскала медсестру, которая подтвердила, что женщина мертва. Вызвали «Скорую помощь» после чего тело увезли в клинику, а Инна Васильевна осталась в своем кабинете. Она думала и анализировала. Ситуация начала складываться в стройную последовательность. Теперь Ефремова начала понимать, что сама спровоцировала такое поведение сына: