Олег Сакадин - Последний теракт. Книга вторая

– Все это, конечно, очень интересно, – вмешался Платон, – но нам-то какая от этого польза? Какая разница, куда отправился Соколов и что он будет делать?

– Да, я, если честно, тоже не совсем понимаю, – поддержала его Настя.

– Поверьте, сейчас это очень важно, и мне очень необходимо с ним переговорить. Соколов что-то задумал.

– А можно разъяснить? – упорствовал Платон. – Как я… то есть мы уже убедились, Соколов не тот человек, за кого мы его принимали.

– Я бы не стал делать поспешных выводов, – постерег его Юра.

– Нет, сын, ты не прав, – сказала Настя, и рассказала ему историю с Тони. Буквально за минуту Алмазов несколько раз переменился в лице, потом неоднократно пытался заговорить, но постоянно прерывался, словно упускал необходимую нить или просто не мог их связать воедино.

– Мне кажется, я кое-что понял, – произнес он, наконец, но не спешил открывать карты. – Вы считаете, что Соколов с ними заодно?

Платон кивнул, Настя промолчала, выражая согласие.

– Соколов и правда будет принимать активное участие в реализации плана Меленкова, особенно в фазе войны с Китаем, ведь военная база «Сокол» станет его родной вотчиной. Однако о последнем теракте ему не известно ничего, и я, если честно, не хочу верить, что он причастен к тому, что случилось с тобой, мама.

– Я тоже так раньше думала.

– Повторяю, не торопитесь с выводами. Я говорил, что кое-что понял, хотя до сих пор не могу связать некоторые детали.

– Так поделись с нами, может, вместе подумаем, – сказал Платон.

– План подрыва «Воробьевых Гор» принадлежит полностью Тони, а кому еще, как не этому проклятому экстремисту заниматься такими делами? – продолжил Юра, пропустив вопрос Платона мимо ушей. – Я не был посвящен в подробности, и сам их не искал, знаю лишь, что это должно произойти и когда. Если честно, не будь вас сейчас рядом, я не знал бы, что мне со всем этим делать. Я ведь помню, мама, как ты пыталась убедить Меленкова не делать этого, но потом ты исчезла, и я с ног сбился, пытаясь тебя отыскать. Сейчас же я и сам понимаю, что иного выхода просто нет, и нельзя терять ни минуты. Вы решились на отчаянное дело, и я постараюсь в этом помочь, вот только больше помощи нам, похоже, ждать неоткуда. Хотя…

– Что?

– Мне нужен Соколов.

– Ты так уверен, что Соколов покинул страну, а не сидит в обнимку с Тони за бутылкой водки?

– Тони мертв, – произнес, наконец, Юра, и новость эта прогремела как гром среди ясного неба. – Соколов убил его этой ночью.

– Что?! Откуда тебе это известно?!

– Главное, чтобы это не стало известно Меленкову до поры. Нам надо доехать до загородного дома Соколова, и поскорее, – Юра стукнул себя по голове, – вот я идиот, как же сразу не догадался! Едем! Медлить нельзя, по приезду все объясню, я двинусь следом!

Платон толком ничего не успел понять, задать вопросов не успел тем более, потому что Алмазов пулей выскочил из машины и пересел в свою. Взревел двигатель, Настя рванула следом, особо не следя за ограничителями скорости.

– Да что здесь, черт возьми, происходит! – не выдержал Платон. – Ты хоть что-нибудь понимаешь? Как он мог узнать, что Соколов убил Тони этой ночью?!

– Мне кажется, я начинаю понимать, – ответила Настя, продолжая круто петлять между машинами, – СБГ имеет единую информационную базу, которая храниться на ряде серверов, расположенных в Сити. Туда стекается вся информация, в том числе и запись с сотен камер наружного наблюдения, где бы те не находились. Такие стоят у Меленкова во всех квартирах и загородной резиденции. Такие есть и у Соколова. Проникнуть на сервер могут лишь единицы – Меленков, Соколов, мой сын, я, и еще несколько ближайших помощников Толи, в том числе Красовский.

– Красовский!

– Не переживай, этот как раз не очень любит компьютеры и балуется такой возможностью крайне редко.

– А ты можешь сейчас найти нужную нам информацию?

– А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь!

– Ты только это, на дорогу не забывай смотреть, – неловко сказал Платон, поскольку, проскочив очередной светофор, Настя чуть было не задела проезжавшую мимо фуру.

Она не ответила. Вскоре зажегся экран встроенного монитора, и Платон несколько минут наблюдал, как невидимая рука проникает на нужные сервера, вводит необходимые пароли, проходит лазейки совершенно непонятных файлов, и вот, наконец, экран вновь преобразился в более сносное изображение, в котором Платон без труда узнал придомовую стоянку Александра Соколова. Изображение мелькнуло, и стало меняться быстрыми картинками – прихожая, зал, кухня, спальня, огромный гараж. Платон смотрел как завороженный, с замиранием сердца. Однако на всех изображения было пусто и царил полный покой.

– Слишком рано.

Картинка на экране остановилась на стоянке перед домом, и кадры заплыли в ускоренной перемотке. Внизу отображалось время съемки, и вплоть до двух часов ночи на камерах не было заметно ровным счетом ничего, а потом подъехал огромный джип хозяина дома. Настя остановила перемотку, и экран вновь преобразился. Из джипа вышел Соколов и Тони, и оба направились по направлению к дому. К сожалению, нельзя было услышать, о чем они беседуют, читать же по губам Платон не умел, да и съемка была не идеальна. Одно наверняка, говорили они много. Расположившись в гостиной, они проболтали минут тридцать, если не больше, и Соколов за это время попадал лицом в камеру лишь дважды, в основном стоя к ней спиной. Платон даже заскучал от этого немого диалога, а перематывать Настя не захотела.

– Терпи, – сказала она, не сбавляя скорости. Переправившись через МКАД, она рванула еще быстрее. Юра не отставал.

Смотреть в окно было страшновато, и Платон продолжил наблюдать за записью, машинально трогая ремень безопасности.

Минут десять еще Соколов что-то говорил и говорил, расхаживая вдоль комнаты, а Тони молча следил за ним и изредка что-то отвечал.

Платон уж было думал, что на этом все и закончиться, но вдруг замер – после очередных слов, к сожалению, недоступных для него, Тони переменился в лице, вскочил с широкого кресла и прижался к стене, словно ожидая землетрясения. Соколов медленно придвигался к нему, по-прежнему не попадая лицом в кадр, и Платону казалось, что он продолжает задавать какие-то вопросы. Поняв, что все выходы перекрыты руководителем СБГ, Тони внезапно накинулся на него, стараясь вспороть ножом живот гиганта. И откуда у него в руке оказался нож? Платон этого не успел заметить, а просить Настю промотать назад духу не хватило. Соколов молниеносно отпрыгнул в сторону, частично закрывшись рукой, за что получил небольшое ранение – острый нож задел область плеча. Казалось, он совсем не заметил этого и даже не почувствовал, по крайней мере, на лице – а он теперь находился в самом центре съемки – не дрогнул ни один мускул. Пользуясь секундным выигрышем, Тони бросился к двери, хотя гораздо разумнее было постараться выскочить в окно. Соколов нагнал его мгновенно, как быстрый гепард антилопу, сбив ударом в плечо с ног. Тони вскочил, пошатываясь, и попятился к окну. Нож в его руке, которая словно попала под наковальню, был больше не опасен, хотя он и попробовал перехватить его левой рукой и замахнуться на Александра. Соколов большое не медлил, ударив в грудь соперника, он проделал это еще трижды, и Платон словно чувствовал, как под этими ударами ломаются кости, вздрагивая каждый раз. Никогда в жизни он не видел ничего подобного, и пытался оторвать глаза от экрана, но не мог. Тони был тоже огромен, но ничего не мог поделать перед мощью Соколова, и уже сползал по стене как тряпичная кукла. Думая, что на этом все и закончиться, Платон ошибался, впившись руками в руль от страха.