Владимир Бурлачков - В мире событий и страстей

– Вот, собственно. – И показала на Олега.

– А! – удивился Вейтер. – Я думал, что это ваш сотрудник. – И обратился к Олегу: – Вот моя визитка. Я консультирую комиссию по приватизации. Мы разрабатываем проекты нормативных документов. – Высмотрел на столе подходящий бутербродик и налил в бокал белого вина. – Процессы сейчас очень быстро развиваются. Времени на адаптацию мало. Частный интерес очень мощно заработает. Ведь либеральные принципы универсальны. Они расставят все на свои места достаточно скоро. Рост потребления элиты – это важный пример для остальных.

– А вдруг социалисты правы окажутся, – влез в разговор Борька.

– Это в чем? – развеселился Вейтер.

– В том, что демократия – это форма найма парламентариев крупным капиталом.

– При чем тут найм? – удивился Вейтер. – При чем тут это? Собственники – сами по себе; парламентарии – сами по себе. Дикость какая-то представлять, что одни других нанимают. Это, молодой человек, вы сильно путаете реальные вещи.

– А поконкретнее можно сформулировать, что мы путаем? – спросил Борька, нежно улыбаясь после четырех рюмок коньяка.

– Да как же! Либерализм, демократия – это этика и свобода каждого, кто хочет реализовывать свои устремления. – Вейтер всем видом показал, что продолжать разговор ему неинтересно и окликнул кого-то у соседнего столика.

Ирина тоже ушла. Борька подлил себе коньяку:

– Началось с колбасизации экономики, а закончиться может фиг знает чем.

На другой стороне широкого стола весело проводила время компания из трех человек. Один из приятелей говорил другому:

– Яков! Всегда будь таким, какой ты есть! А можешь быть лучше – будь!

Откуда-то сбоку донесся громкий бас:

– Не, ребята, в ближайшие годы золотого сечения не предвидится!

Олег подумал, что пора уходить; тем более что Борька налил себе еще одну рюмку.

В фойе Ирина провожала гостей и обещала, что на днях обязательно к ним заедет. Сергей Павлович стоял у стойки вахтера и раздраженно разговаривал по телефону:

– Как это?! Как кобель сбежал? Да ты что! – И пояснил Ирине: – На даче пес решетку сломал. – И опять в телефонную трубку: – А вы чего там все смотрели?! Прогрыз даже? И куда? К соседской суке? И еще забор разворотил! Вот, зараза! А сука большая или маленькая?

Борька оглянулся и шепнул Олегу:

– А это для кого значение имеет? Я что-то не врубился… А в целом компания здесь подобралась интересная и поучительная. Как говорилось у нас в красном эскадроне: «Позор пессимизму мрачных!» Хи-и!

Олег позвонил Ане в воскресенье утром и предложил:

– Пойдем куда-нибудь. В кино или кафе. Хочешь?

– Ко мне сегодня приехать должны, – сказала она. – Картошку привезут. Девочки посылают, а наш бывший ученик привезет. Не знаю, сможет ли он целый мешок до квартиры донести.

– Если двоек ему не ставила, донесет.

В Анином дворе Олег опять столкнулся с недовольной женщиной и поздоровался. Она посмотрела на него подозрительно и что-то шепнула подруге, с которой прогуливалась.

Аня открыла дверь, и Олег сразу спросил:

– Привезли? Нет еще? А картошка какая? Что за сорт? В коровняк сажали-то, али как?

– Все расскажут, когда привезут.

Олег прошел в комнату. Окно было приоткрыто. Ветер трепал занавеску. Она стелилась по журнальному столику, задевала высокую вазу.

– Садись. – Аня показала на кресло у журнального столика.

– А ты?

Она отодвинула стул из-под накрытого скатертью стола и села:

– Ну и как дела?

– Так удачно на этой неделе получилось, что расчеты пошли. Сам рот разинул от удивления. В общем, оказался в лидерах.

– А я опять думала: как-то стремительно ты возник. Не было, не было – и вдруг!

– Это плохо или хорошо?

– В том-то и дело, что я не знаю. – Она отвернулась к окну.

– Это я тебе не могу объяснить – чем не угодил.

– Не в тебе, конечно, дело, – тихо говорила она. – Просто я тебя другим представляла. Или нафантазировала.

– Ты хочешь сказать, что в людях не разбираешься, и поэтому обо мне ничего путного подумать не можешь.

– Почему не разбираюсь? – удивилась она.

– Потому что считаешь меня темной личностью.

– Если бы так было, я бы тебя в гости не пригласила. Но ты красуешься, если ловишь меня на словах.

Раздался звонок в дверь. На пороге стоял здоровенный детина. Перед ним на полу лежали два почти полных мешка.

– Анна Николавна! – выкрикнул детина. – Здрасьте! Во! Доставил! Еле вас нашел! – И вытер нос рукой.

– Здравствуй, Толя! Проходи! – строго сказала Аня. – Картошку, пожалуйста, вот сюда, в угол. А теперь руки мыть и обедать.

– Не, я уж поеду. – Толя отрицательно покачал головой.

– Поешь и поедешь.

Она кормила ученика куриной лапшой. Олег сидел за столом за компанию и пил чай.

– Вы, если чего, всегда знайте, что уж картошки-то мы вам привезем, – говорил Толя. – Время какое-то стремное настало. Всё впопыхах. То одно, то другое.

– А у тебя как дела? – спросила его Аня.

– Были тут всякие неприятные вещи, да вроде бы пронесло. Ведь, по правде сказать, я в школе книжек не читал. А тут – во! Каких две толстенных прочел! На две недели хватило. Одна – про морские сражения; другая – про Африку.

– Я всегда вам говорила, что читать интересно. – Аня стояла у окна, сложив руки на груди.

– Еще бы! – Толя доедал лапшу. – А так просто сидеть – через два дня тошно стало.

– Где сидеть? – не поняла Аня.

– Да ехали мы с Димкой на его машине возле рынка. Идут какие-то двое. Не наши! Не понравилось им, что мы близко ехали. И бац! Ногой по крылу. Ну, мы вылезли и поговорили. Потом оказалось, что они в больницу попали. А вечером нас наряд забрал. Вот я книжки и читал.

– А дальше как? – спросил Олег.

– Покамест мы там, это, с Димкой книжки читали, те двое в больнице лекарства сперли и вдарились в бега. Их потом по всему району ловили. Они, до того, как к нам задраться, телушку в совхозе стащили.

Толя прощался долго. Стоял в дверях, пригнув голову и повторял:

– Я вам, Анна Николавна, своей картохи привезу. Чего мне! Я тут раз в месяц бываю. С предприятия сюда часто машины гоняют.

Аня мыла посуду и говорила:

– Помню, придешь в школу, у крыльца все заплевать успели, а в коридорах даже девочки жутко ругаются. Я думала, буду им стихи на уроках читать, и они другими станут.

– Может быть и стали, – сказал Олег. – Почему бы и нет.

– Не знаю.

Вечер был ветреным и сырым. В конце аллеи фонари светили из белесой жижи тумана. Таял недавно выпавший снег, сходил с дорожек и с еще зеленых газонов сквера.

– Я здесь с бабушкой всегда гуляла, – говорила Аня. – Когда маленькой была – по полдня. С одной стороны до другой. Вот оттуда, от Пресненского вала всегда несся какой-то гул. Будто там что-то рушилось. А в той стороне, – она показала в сторону Звенигородского шоссе, – только звон трамваев. И как будто – с той стороны все плохо, а с этой – хорошо. И я всегда гадала – уйдет плохое или нет.