Игорь Стенин - Constanta

– И никаких отличий?

– Да.

Боронок уставился на Горыныча пристальным недоумённым взглядом. Выдержав паузу, опустил глаза.

– Горыныч, – изрёк он, разворачивая плавленый сырок.

– А?

– С какой стати быть при красоте рабом? Я, например, за равноправие. Дама сердца должна быть твоего поля ягода.

– Что же я по-твоему уродины достоин? – обиженно засопел Горыныч.

– Я такого не говорил. Не путай одно с другим. Однако не всё то золото, что блестит. Возьми тех же русалок. Вот где настоящий клад! Неспроста они прячут свой блеск в пучине – душой манят, глубиной натуры.

– Оставь свои бредни при себе! – вскипел Горыныч, негодуя. – Слушать не желаю!

– Ладно, – вздыхая, пожал плечами Боронок. И, заканчивая разговор, протянул другу бутерброд.

Трапеза заняла несколько минут. Покончив с ней, Боронок выглянул во двор. Фигурки пэтэушников сновали туда-сюда.

– М-да-а, – с сожалением протянул он, наблюдая за ними через маленькое закопчённое оконце. – Мала ребятня. Не доросла ещё до подвигов. Придётся ограничиться массовкой.

Горыныч молчал. В данный момент, кроме раздумий о личном будущем, его не волновало больше ничего.

Они спустились с чердака под вечер, когда по наблюдениям Боронка общага заполнилась до отказа всем своим штатным населением.

Пожилая вахтёрша, памятуя о дневном общении, встретила их как старых знакомых. Едва усиживая на своём месте, взволнованно сообщила:

– Пришёл Хейно. Первая дверь по коридору налево.

Боронок улыбнулся. Продолжая разыгрывать из себя загадочного важного гостя, поблагодарил вахтёршу и вразвалочку, увлекая за собой Горыныча, пошёл в указанном направлении. Большая тяжёлая сумка была у него в руке. Перед указанной дверью он остановился, поменял руки и, строго глянув на Горыныча, приказал:

– Мобилизуйся!

Двойной стук ногой. Секунды ожидания. Дверь приоткрылась. Усталый белобрысый парень показался в проёме. Осточертели – было написано у него на лице. Кого ещё принесло? В ответ, распахивая дверь на всю ширину, Боронок решительно пошёл вперёд. Хозяин попятился. Сумка, звякнув стеклянным содержимым, опустилась на пол. Горыныч, замыкая прорыв, тихо притворил дверь сзади.

– Шишкин, – представился Боронок, улыбаясь. – Мастер из Ленинграда. Командированный.

– А-а-а, – неопределённо протянул парень.

– Приехал делиться опытом, – бодро продолжил Боронок. – Обучать передовым технологиям. Где молодёжь?

– Отдыхают.

– Хорошо. Как звать тебя?

– Хейно.

– Гм… Какое странное имя. Я бы на твоём месте взял псевдоним, Хан или Херувим. Имя при твоей должности должно внушать страх и уважение.

– Меня и так боятся, – сказал парень, переступая с ноги на ногу и косясь вбок.

Проследив за направлением взгляда, Боронок увидел жареную картошку в большой сковороде – стынущий ужин Хейно. Момент для визита гостей был явно неподходящий.

Желание покоя и статус коменданта придали смелости Хейно.

– А какая у вас специальность? – спросил он, загораживая собой ужин.

– Шефы, – ответил Боронок.

– Шефы? Вы, наверно, ошиблись адресом. Наша путяга готовит краснодеревщиков, плотников и столяров.

– Профиль – деревообработка? – уточнил Боронок.

– Да.

– Тогда мы по адресу.

– Но я про вас ничего не знаю.

– А как ты можешь что-то знать про нас, если мы никогда не встречались? Ты здесь, мы там, между нами города. Зато сейчас мы, наконец, встретились. Проблем много, они копились и зрели не один день, будем их решать.

– Нет никаких проблем.

– Слышь, ты, – вдруг подал голос Горыныч, – не мути воду, разуй глаза, нас к тебе послали.

– Кто? – подозрительно посмотрел на него Хейно.

Не зная, что ответить, Горыныч беспомощно уставился на Боронка.

– Не будь Буратино, Хейно, – сказал тот. – Ты же умный парень. Расслабься. И поверь на слово. Мы – свои, спецы-древоточцы, работаем без отходов.

– А документы ваши можно посмотреть?

– Можно. Только сейчас они у директора твоей путяги. Уговорил оставить, вроде как в залог – не поверил счастью своему. – Боронок вздохнул. – Жаль, командировка маленькая, три дня всего. Первый раз такое. Но ничего, придётся собраться, попытаемся научить вас уму-разуму и за это время.

Горыныч, подтверждая, закивал головой.

Не давая коменданту опомниться, Боронок ласково, по-отечески, взял его за грудки.

– Я решил остановиться здесь, в общаге, – тоном, не терпящим возражений, сказал он. – Хочу быть ближе к молодёжи. Со мной ещё четверо, все – мастера. Подумай, куда нас устроить. И давай без комплексов. Мы хоть и старики, а радоваться жизни ещё не разучились. Сегодня отметим наше знакомство дискотекой.

– Дискотекой? – переспросил Хейно, облизывая пересохшие губы. – У нас в общаге для таких мероприятий нет условий.

– Естественно. Общага есть общага. Но ты не переживай. Для дискотек в Таллине имеется гостиница «Виру». Слыхал про такую?

– Да.

– Всё заказано. Иллюминация, звук. Ждут нас к девяти. А пока давай-ка разомнёмся.

И Боронок подмигнул Горынычу. Кивнув, тот бросился к сумке, расстегнул её и обнажил неисчерпаемый походный источник пива в бутылках.

Лицо Хейно расплылось в довольной улыбке. Дело принимало совершенно иной оборот. Где же вас носило раньше, мастера?

Весть о необычных гостях молнией облетела всю общагу. В мгновение ока комната Хейно пережила массовое нашествие рабочей молодёжи. Желающих обзавестись личным знакомством с ленинградцами было не счесть. Освобождённая пенная жидкость, изливаясь наружу, пошла по кругу.

Святилище деревянных идолов гуляло. Невидимый резец искушённого мастера встречался с замкнутыми оковами, вскрывал их, пробивался сквозь оболочку и достигал живых душ, обнажая их во всей скрытой доселе первозданной красе. Боронок работал виртуозно, с полной отдачей, ладно и гладко, как и обещал – без отходов. Отзываясь, раскрепощаясь и сбиваясь в единый коллектив, узники были готовы на всё, любую смену личности и жертву, лишь бы не возвращаться с этого праздника жизни назад – в свои глухие опостылевшие норы.

В начале девятого разношерстная толпа вышла из чертогов общежития на улицу. Спаянная и электризованная общей переменой – навстречу пляскам до зари.

Часы показывали четверть десятого. Уже более часа компания топталась у гостиницы, ожидая Боронка. Пытаясь согреться, Чет, Нечет и Степан по очереди заводили одну и ту же бесконечную шарманку из смешных историй, анекдотов и легенд – по мере усиления холода всё более пустую и бесмыссленную.

Дневной свет давно угас. Чернея с каждой минутой, ночь подступала со всех сторон. Гостиница оживала светом окон. Счастливые постояльцы спешили мимо поодиночке, парами, группами, стремясь скорее добраться до своих номеров и окунуться в мир вожделенного искусственного тепла. Тёмных окон становилось всё меньше.