Надежда Синельникова - Время ведьм

– Хочешь, я куплю тебе другую лошадь? – спросил немного погодя Джон, но я лишь покачала головой. С тем жеребцом у нас возникла… связь. Как будто я понимала, как ему здесь плохо и страшно…

Мы миновали прилавки с конской упряжью, изящными уздечками и седлами, и тут нам на глаза попался щенок. Он, верно, потерялся, и теперь жалобно скулил, тыкаясь в ноги проходящих мимо людей. Джон с улыбкой поднял его и протянул мне.

– Возьми его себе, тебе с ним не будет так одиноко в доме.

Я глянула на рыжеватый комок у него в руках и кивнула.

– Я назову его Крамб.

В той части ярмарки, куда мы попали, вовсю шло веселье. Несколько человек наигрывали простую мелодию, под которую уже танцевали молодые пары, широкие разноцветные юбки взлетали в такт музыке, сапоги притопывали в пыли. Мы остановились посмотреть на танцующих, музыка так увлекла меня, что я не заметила, как хлопаю в ладоши. Я повернула к Джону сияющее разгоряченное лицо и замерла на полуслове. На самом краю поля, у леса, я увидела одинокую фигурку в белой сорочке. Она протянула ко мне руки и что-то сказала, но в шуме ярмарки я ничего не услышала. Сара! Я подхватила подол платья и помчалась через поле. В ушах у меня свистел ветер и неистово колотилось сердце. Сара! Постой! Не оставляй меня! Я остановилась, зацепившись юбкой за колючий кустарник, и тут услышала, как меня зовет Джон.

– Мари! – я растерянно смотрела на край поля, где минуту назад меня звала Сара. Там никого не было. Грудь болела после моего сумасшедшего бега, я с трудом перевела дыхание, чувствуя, как подкашиваются от усталости ноги. Я так и стояла, пока со мной не поравнялся Джон. Он легко поднял меня на руки и понес через толпу, провожающую нас молчаливыми взглядами. Но в последний момент я все же разобрала, что сказала мне Сара. «Отпусти меня…» – шептала она. В коляске я забилась в самый угол. До дома мы доехали молча, только чуть слышно скулил Крамб, прижимаясь мокрым носом к моим израненным ногам.

Дома я сразу поднялась в спальню, страшась расспросов Джона. Что я скажу ему? Что настолько обезумела, что мне везде мерещится Сара? Я ни разу не солгала ему с момента нашего знакомства! Не хочу лгать теперь! Он долго сидел в гостиной, я слышала, как открывается дверца буфета и Ё звенит стекло, он наливал бренди. Наконец Джон поднялся наверх. Он сел на край кровати, взял мою ледяную руку и поцеловал.

– Мари, скажи мне, что происходит?

Я собралась с духом.

– Мне показалось… там, на ярмарке, что я видела Сару… – и поспешно добавила, глядя, как изменился в лице Джон, – то есть, мне показалось, что это кто-то, похожий на нее…

Ну вот, теперь начнутся расспросы и снова эти озабоченные взгляды и беспокойство о моем состоянии… Но Джон ничего не успел сказать. В холле тонко залился лаем Крамб, и в тяжелую дверь кто-то постучал.

Джон спустился и минуту переговаривался с пришедшим. Я услышала только обрывки фраз «Срочно доктор!» и «У нее лихорадка». Торопливо, почти не глядя в мое белое испуганное лицо, Джон собрал свой саквояж и ушел в деревню.

Я прождала его до глубокой ночи. Он вернулся хмурый и осунувшийся. Я кое-как разогрела ему ужин.

– Плохо дело, – ответил он на мой молчаливый вопрос. – Лихорадка начинается внезапно и если промедлить с лечением, человек просто сгорает… Сегодня я был в пяти домах, и везде больные почти при смерти… меня зовут слишком поздно! Завтра я навещу других сам. Боюсь, моим пациентам нужен не я, а священник.

Но наутро за ним прислали экипаж из Кранберри. Я осталась завтракать в одиночестве, молясь, чтобы это был какой-нибудь перелом, только не лихорадка!

Я задремала в гостиной. Должно быть, в Кранберри тоже случилась беда, потому что Джон не появился и к обеду. Я тихонько встала и хотела уже зайти в столовую, когда услышала голоса служанок. Они убирали со стола нетронутые приборы.

– Сегодня можно было не накрывать на стол, доктора не будет, должно быть, до ночи… В городе после ярмарки столько народу заболело!

– А вчера еще веселились… – одна из девушек замолчала и осенила себя крестным знаменем. – Говорят, на округу навели порчу, вот люди и мрут…

– Да кто говорит, Билл Тиддел? Его только слушать! – воскликнула вторая, с грохотом ставя на стол тяжелую супницу. – Бедняга был трезв только в день, когда появился на свет божий…

– Может, оно и так, да с женой доктора Джона что-то неладно, ей мертвые грезятся! Моя кузина была на ярмарке и говорит, она разговаривала с покойниками! И глаз у нее злой… она вчера лучшего жеребца Тода Моссби хотела купить, дикого, черного, как сам Сатана… а Тод не продал. Так она пошептала что-то, и бедная животина ночью пала…

Дальше я не слышала. Я вся дрожала от гнева и обиды. Я ничего им не сделала, не нагрубила, всегда была вежлива, а они распускают эти мерзкие сплетни в моем собственном доме! Я громко хлопнула дверью, наслаждаясь их минутным замешательством. Потом старшая сказала, поправляя складки цветастой юбки:

– Ужин подавать, мисс Мари?

Она с вызовом посмотрела на меня.

– Мисс Хэвиш, я вынуждена рассчитать вас, – голос мой дрогнул, но я не отвела глаза. – Причины, надеюсь, вам вполне ясны. Вам будет заплачено за неделю вперед, но рекомендаций я не дам.

Она продолжала теребить юбку, в голосе ее звучала неприкрытая неприязнь и обида.

– А причина мне хорошо известна, миссис Риджвилл! Я-то знаю, знаю, кто вы есть на самом деле! Но я молчать не стану! И это не вы меня выгоняете, я сама ухожу! Негоже работать в таком дурном доме… Пойдем, Бэтти!..

Вторая девушка, совсем еще молоденькая, вся сжалась, метнув на меня испуганный взгляд, и проскользнула мимо.

– Простите… – прошептала она, старательно избегая моего взгляда. Я беспомощно стояла и смотрела, как они надевают тяжелые плащи и уходят. Я осталась одна в Ридж-холле, и мне было стращно.

Джон вернулся уже в сумерках. Дом был притихший и темный, камин потух. Я зябко куталась в шерстяную шаль, не зная, как скажу Джону про слуг. Но он побывал, видимо, в деревне и уже все знал. Он крепко обнял меня, и я вдруг разрыдалась. Вся горечь сегодняшнего дня, все одиночество и тоска по Саре вылились отчаянными слезами. Он гладил меня по спутанным волосам и тихо повторял:

– Ничего… ничего…

Утром мы позавтракали тем, что нашли на кухне. Джон хотел переговорить с Сэлли Хэвиш и нанять других девушек. Он уехал рано, а я осталась с Крамбом в пустом доме. Впервые он показался мне холодным и неуютным. Я вспомнила, как неделю назад мы приехали сюда отдохнуть, как я радовалась… Теперь мне хотелось поскорее уехать, безотчетная глухая тревога не давала мне покоя. И я решила, как только вернется Джон, поговорю с ним, я больше не хочу оставаться в этом доме!