Алексей Славич - Серьезные игры

– Подожди немного после того, как она уйдет, – и я все сделаю, – тихо сказала Надежда Юрию.

Тот кивнул, цепко контролируя каждое ее движение.

В это время на пороге комнаты опять появилась Вита и швырнула в Юрия маленькой, но тяжелой керамической вазой, сильно задевшей его по голове. Он вскочил, пошатнулся и, перейдя в «быстрый режим» – передвижение, ускоренное в несколько раз по сравнению с доступным человеку, – рванулся к Вите. Однако Надежда, также в «быстром режиме», догнала его на середине комнаты и рубанула сзади ножом по шее…

Перенеся на кровать упавшую в обморок Виту, Надежда позвонила Иванову на мобильный.

– Извините, что беспокою вас вечером, Юрий Петрович, но ко мне домой явился мой соотечественник и повел себя… очень неадекватно, – сказала она. – Возникли серьезные проблемы. Решила позвонить не в службу безопасности, а вам.

– Совершенно правильно сделали, – ответил Иванов. – Сейчас разберусь.

Иванов приехал с группой безопасников. Пока те работали, Надежда пригласила его в свою комнату.

– Как один из руководителей миссии, – сказал Иванов, – приношу вам глубокие извинения. Будут приняты дополнительные меры по вашей охране.

– Ну и Вита всегда за меня заступится… Мы вот с Катериной думали, куда ее на работу устроить, – может, в нашу службу безопасности?

Иванов улыбнулся.

– Оказывается, это неправда, что у вашей расы нет чувства юмора?

– Нет, правда. Это у меня человеческий компонент как-то странно развился.

– Вита, действительно, молодец. Да и вы меня поразили своей ловкостью и решительностью.

– Но что будет со мной дальше? – спросила Надежда.

Иванов вздохнул.

– Инициаторы покушения столкнутся с такими серьезными претензиями и санкциями за безобразное нарушение юрисдикции, что и думать забудут о чем-либо подобном. Однако насколько я знаю вашу цивилизацию, вас лишат гражданства. Но это совершенно не помешает вам работать здесь. Многие расы также принимают изгнанников вашей цивилизации.

– До конца жизни существовать вдали от родины, в оболочке… – вслух подумала Надежда. Потом встряхнула головой:

– Извините, это не ваши проблемы. Я ведь по сути сама виновата. Вы меня даже предупреждали…

И уловила импульс искреннего, горячего сочувствия.

– Я всегда рад по-дружески вам помочь, – сказал Иванов. – Всем, чем смогу.

– Спасибо, – грустно улыбнувшись, Надежда легонько погладила Иванова по руке. И отдернула руку – телесные контакты андроидных оболочек при межрасовом общении были не приняты.

– Ой, извините, пожалуйста! Опять этот человеческий компонент!

Иванов улыбнулся.

– Мне очень нравится ваш человеческий компонент.

Вита среди ночи проснулась и залезла в постель к Надежде.

– Надюш, это все было? Мне не приснилось? В гостиной никаких следов.

– Все было, герой, ты на самом деле меня спасла.

– Просто я за тебя ужасно-ужасно испугалась. А ты потом спасла меня.

– Я тоже просто за тебя ужасно-ужасно испугалась.

– Ты, оказывается, такая быстрая и ловкая. А обычно так плавно двигаешься, как королева. А тут – раз! Как вихрь! Я даже не очень поняла, что ты сделала. Ножом по шее, ага?

– Ага.

– Ужас, как он хрипел! И сколько кровищи! Слушай, мне одной плохо, можно, я посплю с тобой?

– Конечно, малыш.

С тех пор Вита спала с Надеждой – все то недолгое время, что они жили вместе.

Через несколько дней в миссию пришло уведомление о том, что Надежда лишена гражданства и возвращение на родину ей запрещено. Иванов, передав его Надежде, официально подтвердил, что контракт ее остается в силе.

Вскоре Вита нашла в Москве несколько мест тусовки сексменьшинств, где она чувствовала себя своей, и почти все вечера стала проводить там. За ней начал ухаживать один крупный бизнесмен, человек взрослый, незаурядный и умный. И Вита не устояла – поехала, бросив работу, отдыхать с ним в Испанию. А вернувшись, стала его постоянной любовницей. Желая Вите добра, он сделал примерно то же, что когда-то советовала Катя: устроил ее в университет и на работу в одну из компаний своего холдинга.

В августе Вита еще пару раз заехала к Надежде и иногда звонила. А в сентября, начав учиться, пропала совсем.

Окружающее уже не казалось Надежде таким чужим, и она стала находить некоторый вкус в чтении литературы аборигенов – в основном, фантастики, там зачастую не нужно было вообще знать никаких реалий.

Однако все-таки ей было очень плохо. Она тосковала по Вите, по родной планете, по своему настоящему телу. Жизнь становилась все более серой и тягостной…

Как-то вечером ей позвонил Иванов и попросил разрешения заехать в гости.

– Какой-то срочный вопрос? – спросила Надежда, пригласив его в гостиную. Недавно она переехала в квартиру поменьше – в той, которую они когда-то занимали с Витой, было пустынно и слишком много воспоминаний.

Иванов задумчиво потер лоб:

– Даже не знаю, как ответить на ваш вопрос. Раз у вас теперь есть чувство юмора, позволю себе рассказать …э-э… анекдот. Вернее, кусочек из одной детской книжки аборигенов. Почтенная дама заявляет, что на каждый вопрос можно ответить «да» или «нет». А ее собеседник спрашивает: «Хорошо, тогда скажите, вы уже перестали пить коньяк по утрам?»

Катерина рассмеялась:

– Как раз такие шутки, связанные с логикой, мое чувство юмора понимает неплохо. Но ваш анекдот напомнил мне, что я негостеприимна. Хотите коньяка? Я к нему пристрастилась последнее время. Или чаю?

– С удовольствием выпью немного коньяка.

Надежда достала бокалы, и Иванов налил коньяка Надежде и себе. И сказал, приподняв бокал:

– У меня на родине есть обычай, похожий на произношение тостов. Один из таких как бы тостов звучит примерно так: пусть каждый из нас сможет сделать в жизни то, что он может.

– Кажется, догадываюсь, зачем вы пришли, – сказала Надежда, пригубив.

Иванов покачал головой.

– Это было бы довольно странно, потому что я, честно говоря, сам толком не знаю, зачем конкретно я пришел. Впрочем, могу, по крайней мере, объяснить повод: вы отказались от резервирования своей личности.

– Вот тут бдительность службы безопасности оказалась на высоте, – усмехнулась Надежда. – И что? Попытаетесь уговорить меня изменить решение?

– Нет, я считаю, что разумное существо имеет право распоряжаться своей жизнью и смертью.

– А чего же вы тогда хотите? – удивилась Надежда.

– Я только знаю, что не хочу, чтобы вы умерли. Но не знаю, как этого добиться…

И Иванов убрал свой эмпатический экран. Надежда поразилась силе и остроте обращенных на нее сочувствия, страха ее потерять, боли от предчувствия потери… Как завороженная, она встала, подошла к нему, погладила по щеке. Иванов осторожно встал и неуверенно обнял ее за талию. Он был немного ниже, и она чуть наклонилась, чтобы поцеловать его. И сказала: